Так у неё совсем уже не хватало времени на личную жизнь, на посещение семьи и трупов. Трудоголизм и альтруизм настолько прочно обрели власть над её образом жизни, что даже терпкие мысли о насилии стали посещать её реже, Ими даже снисходительнее стала относиться к коллегам и всё больше приближалась в своём путешествии по жизни к тем границам, которые отделяли от неё территорию нормальных людей. Но потом случилось то, что лишило Ими сна почти окончательно.
Имтизаль покупала продукты домой. У неё уже была своя машина, к ней Ими и направилась после того, как расплатилась за покупки и вышла из магазина. Она разместила пакеты в багажнике и вдруг поняла, что купила не всё, что что-то забыла. Она ещё не понимала что, но чувствовала, что всё вспомнит, если вернётся в магазин. И она вернулась в магазин, бессмысленно бродила в разделах, чувствуя какой-то странный невроз и возбуждённость души. И потом она увидела то, из-за чего вернулась в магазин, из-за чего её сердце впервые за годы сжималось и раздувалось, из-за чего она тосковала последние десять минут.
В хлебном отделе стояла молодая брюнетка, которая никак не могла выбрать багет: классический французский или чёрный. Её волосы были собраны в тугой высокий конский хвост, доходящий ей до талии; на ней были синяя кожаная куртка с вышивками и белые джинсы. Из-под куртки чуть торчала чёрная футболка, а в заднем кармане джинсов – плеер, чёрный шнур которого уходил под куртку и вылезал только у ворота, продолжаясь в массивные старомодные наушники. Больше всего Ими удивило, что девушка – очень высокая девушка – была на каблуках: коричневые кожаные ботинки ковбойского типа. Она выглядела скорее странно, чем безвкусно.
Ими увидела девушку со спины и замерла в величественном восхищении. Она поняла, что работа в полиции не имела никакого смысла, альтруизм не имел смысла, покупки не имели смысла и одиночество не имело смысла. Но теперь всё стало бы иначе.
Ими взяла багет с той же полки, что и девушка, но пришла к кассе намного раньше. Потом Ими смотрела на свою новую любовь, уже сидя в машине и тихо восторгаясь, теплея и озаряясь от счастья.
Сквозь стеклянную стену гипермаркета было хорошо видно стоящую у кассы девушку. Ими достала блокнот и приготовилась записать номер автомобиля.
Но, к её сожалению, девушка села не в свою машину, а к парню, который ждал её на парковке. Ими всё равно записала номер авто и поехала за своим новым счастьем.
Это был её первый опыт преследования на автомобиле, и она очень сильно боялась выдать себя, поэтому приходилось держать слишком большую дистанцию и иногда даже идти на риск потерять автомобиль. Но Ими его не потеряла. И она узнала, в каком доме жила девушка.
Сколько Имтизаль ни ждала, она так и не увидела свет ни в одном из тёмных окон дома; по всей видимости, нужные окна выходили во двор. Ими уехала домой.
В тот же день она пробила номер автомобиля и узнала всё об этом парне.
У неё по-прежнему оставалось два незакрытых дела: кража со взломом в итальянском районе и убийство на окраине. Если с убийством ещё были какие-то шансы на скорое завершение работы, то кража была выполнена слишком добросовестно и чисто, и Ими где-то в глубине души осознавала, что ей грозит её первый профессиональный провал. Её это удручало до отчаяния, до недавних событий, теперь же все подобные бытовые мелочи сошли на третий или даже десятый план. Кроме того, у неё, одухотворённой новым счастьем, появилось вдохновение. Появился истинный смысл жить, творить и изводить своё бессонное тело.
Итак, она не могла уйти с работы пораньше. Приходилось подготавливаться ночью. И Имтизаль узнала всё, что только мог ей предоставить интернет.
Дэниэл Клинтон, 27летний журналист, ведущий свою колонку в местной мелкой экономической газете. Периодически он продавал статьи и в другие журналы, чтобы хоть немного увеличить свою скромную прибыль. Высокий брюнет крепкого телосложения, увлекающийся греблей и в прошлом выступавший за колледж на атлетических соревнованиях. Судимости нет. Был лишён водительских прав четыре года назад за вождение в нетрезвом виде, но восстановился и практически даже не получал штрафов. Имтизаль почитала несколько его статей и отошла от компьютера. У неё уже созревали кое-какие идеи, посвящённые новой слежке.
Имтизаль снимала дешёвую двухкомнатную квартиру в том самом районе, в котором была зачата и рождена. Её манило туда, как наркомана в притон, она чувствовала, что именно там, в этом маргинальном вареве она будет чувствовать себя уютно. Так и случилось. Старушка, сдававшая квартиру, была счастлива поселить туда полицейского, вдобавок чистоплотного педанта, поэтому сделала приличную скидку на аренду. В доме с переездом Имтизаль действительно стало спокойнее, соседи невзлюбили её с первого же взгляда и откровенно побаивались. Её этаж, а позже и дом, стали обходить стороной.
Соседи были не единственными людьми, потерявшими комфорт. Больше всех переживали Джафар и Алия, которые специально съехали с этого района и которые меньше всего хотели, чтобы их дети когда-нибудь снова туда попали. Но Имтизаль была непреклонна, и им, знающим её твёрдость, пришлось смириться и лишь молиться за её благополучие.
В квартире были кухня, санузел, маленькая спальня с относительно большой кроватью и просторным шкафом и чуть бóльший по площади холл. Всё было обставлено достаточно бедно, полы из дешёвого ламината давно протёрлись во многих местах, стол, маленький и ветхий, был только на кухне, и вместе с ним два таких же простеньких деревянных стула. Ещё на кухне были небольшой и относительно неплохой холодильник, газовая плита и духовка, в ванной комнате – стиральная машинка, в холле – узкий диван, потёртое кресло и старый телевизор – вот и вся мебель и техника, заполнявшие скупое пространство квартиры. Имтизаль подкупили чистота и отсутствие запахов: единственный запах, который можно было уловить в квартире, – лёгкий древесный аромат, напоминавший Ими о лесе и погребённой в нём тайне. Её тайне.
Первым делом Имтизаль стерильно отмыла даже потолок, купила постельное бельё, сменила обшивку на диване и кресле. Она всё ещё несколько брезговала, поэтому, с разрешения старушки, продала всё, что было в квартире, и купила новое. Новую плиту с духовкой, новый холодильник, кровать, чуть меньшую предыдущей, новые диван с креслом, два стола – письменный и кухонный – и стулья к ним. Она принципиально не забирала ничего, кроме личных вещей, из родительской квартиры, только увезла свой музыкальный центр. Родители отдали ей телевизор, хоть Ими и уверяла, что он ей не нужен. Нужно ей было только сменить всю оболочку своей новой жилой площади. Ими даже сменила полы, обои и кафель и покрасила потолок. Она сменила даже раковину, унитаз и душевую кабинку, самостоятельно всё устанавливала и уже даже хотела заняться устаревшим водопроводом, но не удалось. Она только установила дополнительные фильтры везде, даже в душе, и только тогда, когда всё в квартире было обновлено, очищено и отмыто, она почувствовала себя уютно. Теперь она знала, что это е ё место.
На перестановки в квартире ушли все её финансовые запасы, а она ещё не потратилась главным образом: не купила компьютер. Она купила его только со следующей зарплаты: у неё было какое-то параноическое предубеждение против кредитов, в один из которых ей, всё же, пришлось вскоре влезть: через полгода она решила выкупить квартиру, в которой теперь уже всё дышало ею. И Ими решилась больше никогда и ничего не брать в кредит, поэтому машину или мотоцикл она так и не купила: ей подарили родители, свою старую, когда Имем купил им внедорожник.
Итак, теперь, отойдя от компьютера и побродив по квартире, Ими поняла, что ей нужно сделать.
Вся её квартира кричала о том, что ютит в себе маньяка. Одна из стен холла была полностью обклеена тремя огромными картами: картой города с близлежащими окрестностями, картой штата и картой страны. На смежной стене висела карта мира. Все остальные стены были обвешены фотографиями, её собственными записками, вырезками из газет, копиями полицейских отчётов и так далее и так далее. Ими давно перенесла из своего сарая всё оборудование и химикаты для проявки и печати фото, и в дни, особенно богатые на материал, в квартире было практически невозможно перемещаться. Когда дело закрывалось, стена временно очищалась от всего этого мелкого мусора, с карт снимались кнопки и стирались карандашные пометки, но уже через пару дней, едва начиналось новое расследование, холл вновь мало помалу загружался. Особенно загруженным он стал после того, как полдепартамента стало предлагать Ими волонтёрскую подработку. Ими даже соорудила самодельные стенды в центре холла, на которые довешивала материал. Нетронутой оставалась только спальня. И теперь Ими знала, как это исправить.