Она не сразу поняла, что не так, но когда осознала, взволновалась. Еда стояла рядом с ней. Дверь в подвал была открыта.
Все её тренировки пригодились теперь, надо было только как-то снять с ноги цепь. Ими долго гнула ложку, торчащую из тарелки с мюслями, пока не сломала, и потом, обломком черенка, вскрыла замок. Вскрыть замок чулана оказалось сложнее, но ей это удалось: так Ими запаслась двумя ножами. Она хотела взять ещё и чугунный лом, но даже поднять его не смогла.
Собаки неистово лаяли, и она решила не рисковать судьбой снова, поэтому спустилась в подземный гараж и выехала из участка в одном из автомобилей Рэйнольда. Как же ей хотелось передавить всех его собак.
Она хотела оставить автомобиль перед воротами, но собаки выбежали за территорию, поэтому ей пришлось остаться в салоне и уехать подальше, прежде чем бросить машину.
Она боялась ехать домой сразу. Сначала она должна была привести себя в порядок. Ей так и не дали одежду, и всё это время она куталась в грязный плед. Прежде чем покинуть пустующий дом Рэйнольда, она надела его спортивные штаны, толстовку и шлёпанцы. Она хотела принять душ, но решила не рисковать и не тянуть с побегом так долго. Она взяла немного денег и на них сейчас рассчитывала купить одежду, больше подходящую по размеру.
Никто не обращал на неё внимания в торговом центре. Она взяла первый попавшийся спортивный костюм на размер больше своего, бельё и кроссовки, на кассе немного удивились, но согласились пробить её покупки, уже надетые на неё. Она очень долго приводила себя в порядок в примерочной, пытаясь придать своему лицу более живой вид и что-то сделать с ужасно грязными волосами. Она купила ещё кепку, под которую спрятала волосы, и солнечные очки.
Теперь можно было вернуться домой.
Она оставила машину у торгового центра. В ней же она оставила одежду Рэйнольда и остатки денег. И только потом осознала, что у неё нет ключа.
Возвращаться к Рэю уже было небезопасно.
Её удивило, но её квартиру не опечатывали. Она сильно пожалела о том, что устанавливала себе дорогую дверь с надёжным замком, который было бы не взломать, даже если бы в бардачке угнанного ею Audi оказались какие-нибудь инструменты. Ей пришлось разбить окно, чтобы войти в квартиру.
Квартира её ошеломила. В ней царил идеальный порядок. В ней не изменилось ничего. В ней только исчезло любое напоминание о Рэйнольде Эддингтоне.
Ими с волнением и страхом позвонила Оуэну, хотя так и не придумала, что скажет ему. Он был предупреждён об её отсутствии. Он был возмущён, но он был не против. Он разрешил ей продлить отпуск ещё немного, и пообещал вычесть эти часы из её зарплаты. Так сказало начальство. Она не возражала.
Было много дел. Нужно было заменить окно. Нужно было вылечиться.
Диана согласилась ей помочь. Диана понимала, что не всё и не все должны знать. Диана успокоила её и сказала, что сломано только три ребра, и они далеко от сердца.
Ими медленно восстанавливалась. Солнечные очки и косметика помогали скрыть изменения лица. Не достаточно для того, чтобы появляться среди полицейских, но достаточно для того, чтобы появляться на людях. А потом снова появился Рэй.
Она ещё не начала выходить на работу, она была занята только своим телом. Она жутко боялась, что после произошедшего Рэй покинет город, но больше не могла следить за ним прежним способом. Всё, что она могла делать, – искать его имя в списке авиапассажиров.
Он появился через пять дней после её побега. Она не видела его уже две недели. Он пришёл один, без охраны, позвонил в дверь и так просто улыбнулся, как будто две недели назад не наблюдал её избиение в этой же квартире и не собирался скормить её псам. Ими отступила, впуская его внутрь.
– О чём ты думаешь? – спросил он, снимая пальто и раздумывая, куда его повесить.
– О том, где мой пистолет.
Он улыбнулся.
– Один раз ты уже пыталась меня убить.
– Ты тоже.
– Разве?
Она замолчала. Теперь не было никакого смысла пытаться выглядеть нормальной.
– Разденься.
– Я не хочу.
Его взгляд стал ледяным. Она почти не изменилась внешне, но нехотя, тоскливо и медленно начала расстёгивать толстовку. Он не двигался и смотрел. Она оглянулась, думая, куда положить одежду, подошла к стене и аккуратно сложила толстовку на стол. Рэй всё ещё не двигался, и она покорно продолжила раздеваться, на ней оставались уже только трусы, когда он остановил её движением руки. Он увлечённо и, казалось, даже заботливо рассматривал её тело, тёмные пятна, светлеющие к краям, узкие шрамы, покраснения на коже, стёртой до мяса, и вздувающейся вместе с плотью над ушибленными костями.
– Ты уже сняла шину.
– Да.
Он сделал шаг к ней и осторожно положил руки ей на талию. Она проглотила боль и постаралась сохранить прежнее хладнокровие. Он с участием посмотрел ей в глаза, как будто боялся заставить её страдать своими прикосновениями. Не так уж просто было прикоснуться к ней так, чтобы не задеть ушибленную плоть.
– Ложись на кровать.
– У меня сломаны рёбра.
– Я их не трону.
– Нельзя.
Большой палец его правой руки, нежно поглаживающий кожу на её талии, поднялся до тёмного следа и вдавился в него. Ими выдохнула от неожиданности и напряжения, но сдержала крик.
Он действительно старался не позволить её рёбрам сместиться. У него было полно способов причинить боль иначе. Он как будто старался доломать её бедро. Он как будто специально сдавливал её тело в тех местах, где опухолей и гематом было больше всего, но он честно не трогал рёбра. Он даже временами дёржал её таз и грудь так, чтобы корпус двигался как можно меньше. Она уже не могла выдерживать. Она уже кричала, и тогда он накрыл её лицо подушкой. Но она не вырывалась. Она начала вырываться, только когда почувствовала, что он душит её, а не пытается заставить замолчать, но Рэйнольд оказался сильнее, он насиловал и душил её одновременно, пока она полностью не ослабла и не уронила поникшие руки. Он прислушался, не останавливаясь. Она молчала. Она воспользовалась его доверчивостью и резко высвободилась из-под подушки, когда он уже почти поверил, что убил её. Он расхохотался.
Потом он стоял над ней на коленях и ощупывал её торс. Она терпела.
– По-моему, рёбра в порядке.
Она ему верила. У него были все основания утверждать, что её рёбра в порядке: он почти залез пальцами под них и прощупал её кости сквозь измученное тело. Она сжимала зубы и выла сквозь них от боли, и когда ей становилось уже тяжело сдерживать крики, он зажимал её рот рукой.
– Ну всё, всё, – он нежно погладил её по щеке. – Сейчас полегчает. Я принесу лёд.
Он не раздевался и не разрешил ей одеться даже теперь. Она послушно разрешила сделать себе компресс изо льда, лежала и молчала. Говорить уже не было смысла. Уже две недели не было смысла.
С понедельника она вернулась в департамент, и никто ни разу не спросил, где она была, но все смотрели на неё почти с восхищением. Ходили слухи, что она её завербовали.
– Я совсем не удивлён, – говорил Оуэн, когда коллеги спрашивали его, правдивы ли сплетни. – Она, конечно, ничего не расскажет, сами понимаете. Но вы помните же, какая тут была шумиха после того маньяка. Разве кого-нибудь когда-нибудь столько проверяли?
– Мне уже тогда казалось, что её хотят переманить.
– Вот именно, – одобрительно кивал Оуэн с некоторым снисхождением и пил кофе.
Рэйнольду не очень нравилась её работа, но он соглашался её терпеть, потому что знал, как её любит и как ею дорожит Имтизаль. Она спросила его, что он сказал Оуэну и почему все так невозмутимы в департаменте, но он так ничего и не рассказал ей.
– Вы действительно кого-то скормили собакам? – как-то она, всё же, решила спросить его. Конечно же, он не ответил ей ничего конкретного.
Он редко позволял себе грубость с Ими, обычно он даже заботился, спрашивал, не сильно ли она устала, не болит ли голова, как получается ходить. Ходить с каждым днём удавалось лучше. Бедро, к её счастью, не сломалось. Диана сделала рентген и утешила Ими: большинство повреждённых костей треснуло, но не успело доломаться. Ими даже не носила повязки. Она ходила с перевязанной ключицей неделю и сняла фиксатор накануне возвращения Рэя. У неё было крепкое тело. У неё всё заживало быстрее, чем у обычных людей.