Ими бегом вернулась в свою комнату, которую уже собирался покинуть совершенно одетый и прежний Рэй.
– Это уже перебор, Имтизаль, – сухо и строго сказал он, увидев её недоумевающие глаза. – Ты только что убила своих родителей только потому, что я так сказал.
– Я не убила, – тихо прошептала она.
Он устало фыркнул.
– Я же не идиот, чтобы давать тебе заряженный пистолет.
Он ушёл. Она так и не смогла уснуть. Она просидела в постели час, прежде чем нервно вскочить, одеться и уйти из дома. Она вдруг поняла, что, если сейчас же не поедет за ним, может всё потерять, и теперь уже навсегда.
Она была права. Она застала его за сбором вещей, когда вбежала в дом, но Рэй, казалось, не слишком удивился.
– Куда ты уезжаешь? – она дрожала, и голос получился низким, совсем сухим и совсем мёртвым.
Он не ответил. Он холодно окинул её взглядом, когда она вошла, и вернулся к сборам.
– Рэй, не мучай меня.
Имтизаль как-то странно вошла в комнату, как будто её втянуло внутрь, всосало, но даже на это странное движение Рэй не обратил внимание.
– Я не понимаю… я же… я делала всё, как ты говорил.
Он остановился, читая какие-то документы.
– Ты даже… – она сглотнула, панически бегая глазами по его фигуре и комнате, ей было очень сложно сказать то, что она собиралась сказать, – не будешь меня бить?
– Оставь меня, – сухо выдавил он с такой усталостью, что у неё всё рухнуло внутри, и она как будто осталась совсем без костей: все они были внизу, под стопами.
– Когда ты вернёшься? – тишина. – Рэй!
Она уже кричала, и в её голосе зазвенели хрип и влажность.
– Рэй, я так больше не смогу, умоляю тебя, не поступай так со мной. Я же… я же не выдержу. Я не смогу. Не заставляй меня… снова…
– Уходи, – наконец, сказал он, переведя холодный взгляд в её глаза. Она начала беззвучно плакать, и он вздохнул с таким отвращением и с такой усталостью, что она думала, его презрение задушит её до смерти. Она вспомнила Артура в день его смерти и подумала, что, возможно, под его напускной заботой и галантностью всегда скрывалось это же самое презрение, каким её сейчас обливал Рэй.
– Я даже бить тебя не хочу. Просто. Убирайся.
– Что я сделала не так? – она села на кровать, совершенно не понимая, что происходит. – Когда?
– Ты всю жизнь всё делаешь не так.
– Раньше это не было проблемой.
– Раньше это было немного забавно, но не настолько, чтобы терпеть тебя вечно.
– Что… забавно?
– Может, немного, пока всё не стало слишком предсказуемо.
Ей стало безумно тяжело выдерживать его взгляд.
– Пошла вон, Амелия Джексон. Ты была готова послушаться моего приказа и расстрелять своих родителей, но не можешь просто выйти из комнаты?
– Ты же… ты же меня убьёшь. Нет… даже хуже, Рэй. Я… я уже не смогу одна.
– Почему? – он резко посмотрел на неё. – Почему не сможешь? Потому что ты должна разделять чью-то жизнь? Потому что боишься остаться в своей? А знаешь, почему ты боишься? Потому что нет у тебя своей жизни. Нет своей души. Ничего в тебе нет. Одна пустота. И ты боишься этой пустоты больше всего на свете.
– Я жила раньше одной своей жизнью, и ничего меня не пугало.
– Нет, Ими. Раньше ты не знала, что у тебя жизни нет. Ты это поняла только сейчас. А если бы я не показал, никогда бы и не поняла.
Она никогда не умела с ним спорить, даже когда знала, что права. Она была уверена, что если бы Рэй хотел убедить её, что сержант – более высокое звание, чем комиссар, он бы и это смог сделать, а она бы не смогла подобрать нужных слов, чтобы переспорить его.
– Ты же ничего не знаешь обо мне, Рэй.
Он посмотрел на неё с удивлением. В её глазах появилась нотка вызова.
– Чего я не знаю? Что ты убиваешь тех, кого любишь? Что это? Жертва во имя свободы? Как ты себе это объясняешь? Да что ты знаешь о свободе. Или о жертве.
Она задрожала. Она была совсем безумной, мысли и воспоминания путались и давали сбои в её голове, и Рэй чувствовал это.
– Я не объясняю. Я знаю. Внутри знаю. Ты никогда не поймёшь.
– Это ты никогда не поймёшь, – он немного помолчал и добавил. – Лучше бы ты действительно была ядерным химиком из Северной Кореи.
Он снова стал перебирать какие-то бумаги.
– Но ведь… – она поджала губы, судорожно пытаясь придать мыслям словесную форму, – я ведь… сделала бы это для тебя. Понимаешь, как это опасно? Для меня? Внутри одной семьи совершается второе убийство. Уже двойное. Меня бы заподозрили. Понимаешь? Но мне было всё равно. Если этого хочешь ты, то…
– Мне наплевать.
Она вдруг вспомнила Кевина Бастерса, отошла к стене и села на пол, пусто смотря, как Рэй застёгивает чемодан. Это продолжалось недолго, вскоре Рэй снова вспомнил о ней, хотя и не отрывался от своих документов.
– Что-то не сходится, – задумчиво протянул он, – не такая уж ты рабыня, раз до сих пор здесь. Вот, чего я хочу. Чтобы ты ушла. Очень хочу. Но ты не уходишь. Почему? Потому что даже сама себя не понимаешь.
Она больше ничего не говорила, и ему это, казалось, нравилось. Он поднял чемодан с кровати и поставил на пол.
– Что случилось с Мэрэдит Ривз?
Он остановился у стены перед ней и посмотрел на неё сверху вниз, как на ребёнка.
– Тебе совсем необязательно всё понимать.
Дальше всё произошло само собой, и она не поняла, как. Рэй ждал атаки, он знал, что так просто она не сдастся. Казалось, он этого хотел. Она ударила его в колено, попыталась, но ей не удалось: он увернулся, и удар прошёл мимо, зато сам он ударил её ногой по лицу и вышел в коридор. Имтизаль ползла за ним, но у неё уже не было шансов, и она это чувствовала. Всё произошло очень неожиданно, она нагнала его у лестницы, и вцепилась в ногу, он отшвырнул её одним движением. С громким лаем прибежал Корли, ревностно защищая своего хозяина, Рэй сделал шаг в сторону, позволяя догу пролететь по лестнице мимо него. Корли появился слишком внезапно, слишком мощно, как огромное живое существо, слишком огромное, чтобы поместиться в пространстве, отведённом ему хозяином, и Рэй сам не понял, что не удержал равновесия, чемодан сместился ему на ногу, Рэй оступился и скатился вниз. Корли отвлёкся от Имтизаль и удивлённо рванул за хозяином; Имтизаль, шатаясь, поспешила за ними. Она замерла на нижних ступенях, крепко держась за перила, чтобы не упасть, и потерянно смотря вытаращенными глазами на голову Рэя, вывернутую под неестественным углом.