Во всем мире к уголовникам относятся крайне отрицательно. В России к ним до сих пор есть некий пиетет, хотя сегодняшние «воры в законе» есть бизнесмены, потому что их целью являются деньги, а не идея сопротивления власти по причине, что они ее не признают за власть. Тот факт, что у них теневой бизнес с повышенным риском, не отменяет того факта, что это бизнес, деятельность ради денег, как венчурный бизнес или купец, плывущего за три моря. Так что современные «воры в законе» настолько же идейные, насколько газета «Комсомольская правда» комсомольская.
Революционеры-террористы по всей стране убивают революционеров-диктаторов также, как недавно убивали царских чиновников. Совершаются всевозможные вредительства, диверсии и теракты во всех сферах жизни. Большевики не могут дать адекватного ответа. Безнаказанность дает новые силы революционным партиям, считающими себя обманутыми большевистской партией.
Ленин понимает, что действовать в таких условиях по евангельскому принципу «если ударили по левой щеке, поставь правую», это самоубийство. Более радикальный ветхозаветный принцип «глаз за глаз» тоже ничего не давал. Единственным способом удержать власть было действие по формуле «кто укусил меня за палец, тому я откушу голову». На террор нужно отвечать еще большим террором. Действовать не по принципу «пусть лучше останутся безнаказанными десять виновных, чем пострадает один невинный, а наоборот: пусть лучше пострадает десять невинных, чем один виновный уйдет от наказания. В противном случае большевики не могли удержать власти.
Вождь понимает необходимость экстраординарных мер, но сомневается в твердости партии. Одно дело с врагами сражаться, другое дело полноценный террор устраивать, т.е. убивать. В 1918 году он пишет, что члены партии «… будут хныкать, звонить по всем телефонам, уцепятся за факты», потому что добр русский человек, и на настоящий революционный террор его не хватает.
Террор
При чрезвычайных обстоятельствах
действенны только чрезвычайные меры.
(Стругацкие, «Трудно быть богом»)
В конце XIX века революционеры устроили настоящую охоту на правителя России Александра II, полагая, что убийство царя вызовет революцию, которая снесет диктатуру правящего класса. За 15 лет царь пережил 11 покушений: первое случилось в 1866 году, последнее в 1881 году.
Количество покушений и качество реакции власти на них говорит о состоянии системы. Последнее покушение было удачным. Через 24 года на месте убийства Александра II завершится строительство храма «Спас на крови». В это же время завершается революция 1905-1907 года.
В начале ХХ века революционеры устраивают охоту на правителя России Ленина. Они также полагали, что убийство лидера большевиков вызовет революцию, которая снесет диктатуру новой власти. В конце лета 1918 года революционеры совершают покушение на Ленина.
Его не убили, но серьезно ранили. Большевики поняли, что без Ленина они не удержат власти. Вождь был тактическим животным, всеми фибрами души чувствовавший нерв ситуации, не раз и не два находивший выход из безвыходных ситуаций, генерировавший нестандартные ходы.
Чего стоит его формула октябрьского захвата власти «сегодня рано, завтра поздно, нужно ночью». Или, когда все переругались меж собой, казалось, выхода не было, Ленин предложил всем спеть Интернационал, что решило проблему. Таких случаев множество, и из них его авторитет.
Большевики к тому времени сделали столько, что не могли рассчитывать на снисхождение, если теряли власть. До самых миролюбивых и интеллигентных гуманистов доходит, что со смертью Ленина будет смертный приговор каждому. Ситуация вошла в стадию, когда или ты, или тебя.
Осенью 1918 года советская власть объявляет красный террор. Первое время выпущенный закон никто всерьез не воспринимает. Почтенная публика уверена, что дальше слов новая власть не пойдет, не посмеет. Декрет о терроре называют предсмертной судорогой большевизма.
Но когда советская власть начинает отлов офицеров на улицах, вычисляя их по внешним признакам (например, по привычке при ходьбе держать руку на бедре для удержания сабли), когда достаточным основание для ареста является внешний вид человека, манера речи, в которой угадывался дворянин, священник или буржуа, мнение о настрое власти кардинально меняется.
Арестованных людей помещают в находящиеся за городом концентрационные лагеря, где содержат в качестве заложников. Когда белые террористы убивали коммуниста, красные в ответ расстреливала десятки и сотни заложников, в зависимости от значимости убитой фигуры.
Расстреливают по подозрению, без суда и следствия, на глаз и классовым чутьем определяя, кто перед тобой, враг или нет. Генеральный прокурор напишет, что расстрелы невиновных дадут больший эффект, чем виновных. Чекистов учат искать не доказательства вины, а выяснять прежде всего происхождение задержанного, и на этом основании определять его дальнейшую судьбу.
Красный террор был легальным, а значит, организованнее и эффективнее белого террора. Работала бюрократическая машина: приход, расход, учет. По городу напоказ ездят грузовики, полные трупов. Главное чтиво теперь в газетах списки расстрелянных и поиск знакомых фамилий.
У человека и общества, как и всякого другого материала, своя природа. Как вода не может не реагировать на холод или огонь, в одном случае из жидкого состояния переходя в твердое, в другом в газообразное, так люди и социум реагируют на жизнь и смерть.
Террор принес атмосферу смерти, наполнив ей воздух. Каждый наблюдал в себе глобальные преобразования, каких не передать словами. Как сказал один из большевистских вождей, между знающим и незнающим стеклянная стена. Животный страх взял самых отчаянных смельчаков не за горло, а прямо за самые кишки, сковав их волю. Как холод промораживает речку до самого дна, лишая ее всякой жизни, так террор сковал общество, лишив его всякой антисоветской активности.
До террора гуляли слухи о скорой гибели большевиков, об охватывавших Россию восстаниях, о расправах над комиссарами. Теперь люди одних таких слов боятся. Если кто пытался храбриться и говорил что-то такое, от чего хоть чуточку пахло опасностью, от него шарахались как от чумного.
Сидящий в глубинах человека зверь вышел на свободу и произвел эффект, которого никто не ожидал, в том числе и сами большевики. Все заглянули туда, куда до этого никогда не заглядывали. Все пережили катарсис и преобразились. Теперь большевики не сомневались, что удержат власть.
«В эти трагические дни революция переживала внутренний перелом. Ее «доброта» отходила от нее. Партийный булат получал свой окончательный закал. Возрастала решимость, а где нужно — и беспощадность». (Троцкий «Вокруг Октября»).
Ленин про тот период говорил, что если бы мы действовали словами, убеждением или еще как-нибудь, но не террором, то не продержались бы и двух месяцев. Он подчеркивал, что террор им был навязан, что никакого другого выхода из той ситуации не было.
Красный террор официально начался 5-го сентября 1918 года, и формально был отменен 6 ноября в том же году, т.е. длился «всего» два месяца. Официальная отмена террора означала, что людей на улицах перестали арестовывать. Но его дух продолжал жить, задавая направление.
В мае 1922 года Ленин, определяя принципы судопроизводства, говорил, что обещать устранить террор было бы самообманом. Не бывает диктатуры без террора. И так как советская власть есть диктатура пролетариата, террор на всем протяжении будет ее постоянным спутником.
Во время белого и красного террора обе стороны совершили множество зверств, но Ленин оказался прав на счет того, что русский человек добр, и потому не хватит его на настоящий террор, под которым он понимал развернувшийся во время революции 1789-1794 года террор во Франции.
Маркс пророчески писал о рождаемых теми временами революционерах: «Нынешнее поколение напоминает евреев, которых Моисей вел по пустыне. Он должен не только завоевать новый мир, но и погибнуть, чтобы освободить место для людей, пригодных для нового мира».