Взятие власти нужно совместить со II Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов, намеченным на 25 октября. Троцкий предлагает поставить восстание в зависимость от результатов Съезда. По его логике, если за большевиков проголосует большинство, нужда в восстании отпадает. Если же нет, то начинаем восстание на следующий день, 26 октября.
Ленин называет это идиотизмом, и говорит, что после проигрыша на Съезде вооруженное восстание будет смотреться не революцией, а мятежом против революции, — против всенародно избранной на всероссийском Съезде власти. Такой мятеж мог дать власть большевикам только в Питере, и только на время. Против них ополчились бы все, союзники превратились бы во врагов.
Он предлагает вариант, не зависящий от результата выборов: взять власть ночью перед Съездом. Когда утром Съезд откроется, заявить делегатам, что революция победила, вся власть принадлежит Советам. Не большевикам, хотя по факту это будет так, а именно Советам, народу.
— Победителей не судят, — рассуждает Ленин, — их поддерживают и к ним присоединяются. Несомненно, эсеры этим возмутятся, и наверное, покинут Съезд, но часть делегатов, которые сами часть Советов, примут заявление, что власть принадлежит Советам. Так как мы в этих Советах будем абсолютным большинством, мы получим легитимную власть, выглядящую как от народа.
Вождь мирового пролетариата был весьма незаурядной личностью. Он видел нерв ситуации в оперативном горизонте и мог принимать оригинальные решения, сочетавшие смелость и разумный риск. Можно негативно относиться к Ленину, но нельзя оценить это решение иначе, чем блестящим. Это был единственный шанс большевиков получить монополию на власть и взяться за эксперимент по построению коммунизма. Ленин его увидел и реализовал на 100%.
В ночь с 24 на 25 октября подчиняющиеся ВРК Петроградский гарнизон плюс вооруженные отряды рабочих, начинают планомерно занимать ключевые узлы города, почту, телеграф, мосты, склады. Ночью берут Зимний дворец, где заседало Временное правительство. Охранявшие его юнкера не оказывают сопротивления. Министры Временного правительства арестовываются.
Утром Военно-Революционный Комитет выпускает обращение «К гражданам России», где говорит, что Временное правительство низложено, Совет рабочих и солдатских депутатов взял власть в свои руки. Вечером 25 октября в Смольном дворце открывается Всероссийский Съезд. Его открывают не большевики, а меньшевики, что придает собранию большую легитимность, создает иллюзию, что на этом Съезде всенародно будет избрана новая власть, которая станет законной.
Большевики говорят, что Временное правительство арестовано, революция победила, народ взял власть в свои руки, и все в таком духе. Многие делегаты возмущены ни с кем не согласованным захватом власти. Эсеры говорят, что в то время, когда рабочие и солдаты с оружием в руках защищают революцию, большевики захватили власть ночью, как воры, ударив ножом в спину.
Троцкий на это отвечает, что «восстание народных масс не нуждается в оправдании», что необходимость решительных действий продиктована нависшей над революцией опасностью. На это эсеры и примкнувшие к ним делегаты объявляют большевиков врагами народа, Съезд сорванным, а его результаты нелегитимными. С этими словами они покидают собрание. Но часть делегатов, как и предсказывал Ленин, поддерживает большевиков, и примеряет на себя власть.
На следующий день, когда Съезд получил необходимую порцию легитимности, его открывает лидер большевиков Ленин. Первый результат работы Съезда — «Декрет о мире». Он призывал все воюющие государства к миру. Адресуется декрет не правительствам, а абстрактным «народам».
Втором был «Декрет о земле», где заявлялось о национализации всей земли и запрете на использование наемного труда. Высшим органом власти вместо Петроградского объявляется Совет народных комиссаров под председательством Ленина (народный комиссар — новое название министерской должности). Наркомами новой власти стали видные члены большевистской партии.
Новая советская власть заинтересована в союзниках. Она подтверждает все революционные заявления относительно прав и свобод, но в рамках советских законов, а также право народов на самоопределение. Последнее побуждает Советы, сформировавшиеся во всех губерниях России еще во времена Временного правительства, признать взятую большевиками власть.
Раз власть принадлежит Советам, значит, власть на местах принадлежит местным советам. Но это также значит, что они должны выполнять директивы, принятые на Съезде Советов. И так как этот Съезд выбрал руководство, получалось, советы на места подчинены ему. А это руководство, — большевики. В чистом виде получалось, что советы теперь подчиняются партии большевиков.
Местные советы, возникшие в разных местах бывшей Российской империи, выторговывают у победителей различные полномочия. Большевики не могли скопировать модель царской России, хотя очевидно, что она была прочнее, в ней не было национальных республик, вся территория была поделена на губернии (области). Чтобы удержать власть, большевики не скупятся, они играют по-крупному. Сейчас главное укрепиться. Чтобы закончить на свой лад, нужно начинать на чужой. Они заключают союз с местными советами, и те в качестве республик вступают с ними в отношения. С этого акта прорисовываются черты будущего Союза Советских Социалистических Республик.
Оппозиционные к Советам революционеры наконец-то осознают сложившуюся реальность. С одной стороны, власть, добытая тайно, ночью, силой, не может считаться законной. С другой стороны, если власть большевиков будет свергнута силой оружия, тот, кто это сделает, встанет на их место, как Корнилов встал бы на место Временного правительства и большевиков, если бы решился войти в Петроград. Нельзя убить дракона, так как победитель дракона сам становится драконом.
«Может быть, свалишь Орден, и волна крестьянского бунта забросит тебя на Арканарский трон, ты сровняешь с землей дворянские замки, утопишь баронов в Проливе, и восставший народ воздаст тебе все почести, как великому освободителю, и ты будешь добр и мудр – единственный добрый и мудрый человек в твоем королевстве. И по дороге ты станешь раздавать земли своим сподвижникам, а на что сподвижникам земли без крепостных? И завертится колесо в обратную сторону. И хорошо еще будет, если ты успеешь умереть своей смертью и не увидишь появления новых графов и баронов из твоих вчерашних верных бойцов». (Стругацкие, «Трудно быть богом»).
Кроме того, если бы большевики не взяли власть силой, Съезд прошел, как планировалось, и одна партия получила бы власть, другие партии под разными предлогами не признали бы этого. И партии-победительнице пришлось бы подтверждать право на власть силой. Выходит, не важно, как получена власть. Важно, что удержать ее можно только силой. Если в конечном итоге все решает сила, выборы же, по сути, всегда есть формальность.
Но в той ситуации большевики пошли самым эффективным путем. Они проанализировали ситуацию, уловили ее корни и нашли единственно реальный путь. Далее составили план и, действуя по ситуации, пошли намеченным курсом. Главным препятствием на пути к власти была армия, и они ее разложили. Далее осталось победить других революционеров. Большевики их победили, потому что их коллеги-революционеры не обладали таким масштабом мышления и глубиной видения.
Если почитать воспоминаниях проигравших революционеров, то мы там не найдем следов глубинного осмысления. Вместо него сплошные эмоции и стенания, объясняющие проигрыш тем, что большевики нечестно играли. Но в таких играх нет понятия «честно». Есть выиграл/проиграл.
Конечно, огромную роль сыграло стечение совершенно исключительных обстоятельств, о чем впоследствии писал Троцкий, но эти условия были не только для большевиков, а для всех. Но никто не смог их реализовать, кроме большевиков. Победа достается реализовавшему ситуацию.