Но Амортенция при всей её огромной силе не в состоянии сотворить любовь. Она заставляет желать, рождает неподвластное человеку влечение к отравителю, однако же только кончится время, отпущенное снадобью на его разрушающее действие, отравленный вновь вернётся в рассудок и ужаснётся делам, которые совершал…
«Ками-сама, да поняли мы, что Амортенция — это плохо!» — заскрежетала зубами Анко; её присущая каждому разведчику усидчивость не распространялась на нудно-морализаторские талмуды о приворотных зельях. Однако Анко всё равно заставила себя вернуться к чтению и внимательно изучила параграф, перечитала его ещё раз, убеждаясь, что не упустила никакой ценной информации, а после так же внимательно изучила ещё пять книг подобного толка. Оказалось, сведения в них были схожие: везде пространно описывалась вредность Амортенции, присутствовало упоминание основных признаков, по которым это зелье можно было отличить от прочих: перламутровый блеск, пар, поднимающийся по спирали, и особенный запах, для каждого свой; ещё в одной книжке (из Особой секции библиотеки) содержался рецепт приготовления, но Анко он мало что сказал кроме того, что Сасори любит погеморроиться, выбирая столь сложные игрушки.
Проходя мимо, с ней поздоровалась Гермиона Грейнджер — наверное, обеденный перерыв уже начался, и умничка-гриффиндорка воспользовалась им, чтобы прибежать в библиотеку за новыми знаниями. Кивнув в ответ на приветствие, Анко захлопнула последнюю книжку и соскочила с подоконника, где провела последний час, изучая литературу. За окном светило уютное майское солнце, Запретный лес шелестел кронами, в которых весело щебетали птицы, и Анко радовалась, что после обеда её ждёт время на свежем воздухе. А то, что оно будет сопряжено с перспективой лёгких издевательств над членом Акацуки, поднимало настроение ещё больше.
— Профессор Митараши! — Анко обернулась на оклик и обнаружила за своей спиной библиотекаршу («Инга?.. Ирда?.. Имра?..»). — Я бы хотела попросить вас, — вот только её раздувающиеся от с трудом сдерживаемого гнева ноздри свидетельствовали, что никакая это не просьба, — больше не сидеть на подоконнике. Вы подаёте дурной пример студентам!
— Так для этого я и здесь! — невиннейшим тоном заявила Анко. Библиотекарша впала в такой ступор, что куноичи поспешила засмеяться и уточнить: — Шучу! Я шучу, — «Ирма, точно!», — Ирма! Конечно, если вы говорите, что нельзя, больше не буду.
— Благодарю за понимание, — пробормотала Ирма и отошла в сторону, поглядывая на Анко с подозрением и опаской.
В общем, покидала библиотеку Анко более чем довольная. Жизнь показалась ещё лучше, когда удача, большую часть времени демонстрировавшая гордой носительнице титула самой бедовой куноичи Конохи свою филейную часть, наконец-то ей улыбнулась, явив в тот самый момент, когда Анко выходила в коридор, Миссис Норрис, кошку завхоза, которая с важным видом тащила в зубах букетик полевых цветов. Подивившись сему прекрасному явлению (собственно, сразу двум: благосклонности удачи и кошке с цветами), Анко на требовательное «мяу» сквозь стиснутые зубы открыла дверь и пропустила Миссис Норрис внутрь, хотя и не была уверена, что животным в библиотеку можно. С другой стороны, если животинка так целенаправленно чешет — значит, нужно ей, так? «Или кому-то ещё», — отстранённо заметила про себя Анко, наблюдая за тем, как Миссис Норрис запрыгивает на стол библиотекарши и выплёвывает цветы на него.
Как курирование экзамена на чунина доставляло Анко особое извращённое удовольствие (Ибики тоже, хотя он никогда не признавался), так же специальному джонину быстро стали милы вверенные ей занятия по уходу за магическими существами. Причём не то чтобы Анко зверюшек любила, хотя нельзя сказать, что относилась к ним плохо — прежде всего ей нравилось нагонять на детей жуть. Наверное, в обычном понимании это не совсем нормально… но ничего, когда Анко поделилась с Какаши сокровенным, тем, что не выложила бы штатному психологу, ежегодно обследовавшему всех без исключения джонинов (и от которого те с разной степенью успешности скрывали подавляющее большинство своих тараканов, коих у прошедших войну и долбанные сотни миссий шиноби полно), а именно своей любовью к запугиванию детей, Какаши только пожал плечами и заметил, что сам подобным грешит по отношению к собственным ученикам. «Так они быстрее учатся и лучше запоминают, — сказал тогда он. — А ещё если стать для них общим врагом, они сплотятся». Какаши, прошедшему помимо обычных прелестей жизни опытного шиноби ещё и закалку в АНБУ, определённо можно было доверять, поэтому Анко со спокойной после того разговора душой следовала заповеди: чем больше страху ты нагонишь на подрастающее поколение, тем лучше.
Впрочем, в Хогвартсе приходилось делать определённые скидки, к примеру, на то, что местные детишки не нюхали крови, почти никто даже трупов в своей жизни не видел. Поначалу это доставляло определённые неудобства, но со временем Анко втянулась, ведь этих ребят напугать до дрожи в коленках было куда как проще, чем тех же генинов.
— Сегодня, — сообщила она семикурсникам, собравшимся перед ней на опушке Запретного леса в стороне от хижины Хагрида, — я приготовила для вас кое-что особенное.
Ребята тревожно переглянулись. Их было немного, всего восемь: из гриффиндорцев — Дейдара, выбравший именно этот дополнительный предмет чтобы откосить от чего-то более сложного вроде нумерологии, Анджелина и Алисия (эти две вроде как собирались становиться целителями, и знание опасных тварей и последствий встречи с ними могли оказаться полезны в будущем), четверо пуффендуйцев: Энди, Роза, Патрик и Гейл, и серьёзный, вечно поправляющий очки Сэм из Когтеврана, собиравшийся в будущем делать карьеру в министерском Отделе регулирования магических популяций; из всех восьмерых лишь Сэм всё ещё честно пытался вести конспект уроков.
— Ч-что же, профессор? — нервы не выдержали нарочно сделанной Анко паузы, и когда Алисия осмелилась задать вопрос, её голос подрагивал.
— Что-то живущее в воде, мм? — Дейдара смерил оценивающим взглядом искусственный пруд, который в самом деле был создан как раз для существа, которое Анко собиралась натрави… то есть, показать студентам.
— Верно, — кивнула Анко. Тварюшка пока не показывалась, поэтому можно было поиграть в угадайку. — Как думаете, что именно?
Алисия и Анджелина переглянулись, Сэм задумался, а пуффендуйцы тихо зашушукались. Дейдара вновь пристально взглянул на пруд; в отличие от остальных, он ничуть не боялся того, что скрывалось под водой, был собран, готов ко всему. Анко не сомневалась, в его рукаве ждёт своего часа кунай, а в кармане — комок заблаговременно пропитанной чакрой глины.
— Кельпи, профессор? — робко предположила Гейл.
— Для кельпи этот пруд маловат, — тут же возразил Сэм.
— Точно подмечено, Сэм, — похвалила Анко. — Ваша версия?
Когтевранец поправил очки.
— Возможно… крильмары? Они совсем небольшие, всего десять дюймов — таким в этом пруду будет раздолье.
Но Анко покачала головой.
— Может быть, маленький морской змей? — мечтательно проговорил Энди.
— Ты что, не чувствуешь: вода пресная, — сказал Дейдара с таким видом, словно пытался втолковать простейшую истину умственно отсталому; хотя, для него, в отличие от гражданских, разница была действительно очевидна. Дать нукенину почувствовать себя королём ситуации Анко никак не могла.
— Ну а твой вариант, умник? — насмешливо спросила она, выгнув бровь, как это обычно делал Сасори. Кажется, получилось неплохо — Дейдара усмехнулся и призадумался; через некоторое время он пожал плечами и выдал явно первое, что пришло на ум:
— Каппа.
По поверхности воды прошла рябь, расходясь кругами от места, где возникла вначале поросшая шерстью за исключением углубления в черепе, похожего на блюдце и заполненного водой, макушка создания, а затем большие тёмно-красные глаза и тупой клюв, похожий на черепаший. В то мгновение, когда существо уставилось на класс, ребята превосходно продемонстрировали то, чему Анко сумела отлично их научить: инстинктивно попятились от опасности — и были в общем-то правы. Только Дейдара остался стоять на месте, прищурившись, игнорируя шёпот Алисии, просящей его отойти назад.