— Ты обязана уйти к себе. У тебя, кажется, сегодня есть уроки, на которые лучше бы явиться, так что не испытывай моего терпения, — произнёс Сасори, через плечо взглянув на куноичи. Бесовские огни, так заводившие Анко, пропали из его глаз, сменившись обычной пеленой равнодушия.
— Уроки были у меня ночью, — усмехнулась Анко, не намереваясь внимать его пока ещё тихой угрозе.
К шутке Сасори отнёсся безразлично.
— Собирайся, тебе пора. Мы же не хотим, чтобы кто-то знал, что ночевала ты не у себя, верно?
Сев на кровати, Анко вновь потянулась, удерживая себе от того, чтобы заурчать, как довольная кошка; хотелось прогнать чакру по телу, чтобы организм проснулся окончательно, но позволить себе подобное в чужой комнате Анко не могла — мгновенно спалила бы своё местоположение перед сенсорами, которых сейчас слишком много в замке. Поэтому она продолжала тянуться, разрабатывая каждую мышцу тела, — уже откровенно нарывалась на неприятности. Весьма недурное начало дня; осталось только расшевелить Сасори, с пробуждением по традиции замкнувшегося в броне.
— Это третий раз, когда мы ночевали в одной комнате, при этом правда спя, а не только занимаясь сексом, — вспомнив, заметила Анко и стала загибать пальцы. — В первый я попыталась убить тебя, во второй ты вырезал у меня на лопатке кандзи со своего кольца, в этот пробовал меня вначале придушить, а после превратить в ёжика. Скоро мне можно будет перенести к тебе пару вещей?
— Или нам стоит покончить с подобной непредусмотрительностью. Разве что ты хочешь, конечно, покаяться перед прошлыми Хокаге, Мадарой и подрастающими надеждами Конохи, что так непрофессионально открываешься перед нукенином, — не остался в долгу Сасори. — Кстати, ты так быстро уснула вчера, что я успел снять с тебя мерки. Для маленькой и шустрой марионетки у тебя в самом деле идеальные пропорции.
— Всё-таки хочешь меня? — двусмысленно произнесла она.
Ответил он взглядом. Ох как ответил… Анко, не удержавшись, встала на кровати на колени и потянулась за поцелуем. Сасори наклонился, поймал её губы, а после уложил куноичи обратно на простыню, не разрывая поцелуй. Одной рукой обняв его за шею, зарывшись пальцами другой в его волосы, Анко решила уже, что сегодня жёсткости всё-таки не дождётся… когда почувствовала приставленный к рёбрам сенбон.
— Ничему тебя жизнь не учит, да? — иронично уточнил Сасори.
— Да ладно тебе, мы уже раньше выяснили: тебе убивать меня невыгодно, потому что тогда придётся объясняться перед нашей почти целиком коноховской командой, которая может и не понять твой порыв, — проворчала Анко, нетерпеливо прихватила зубами его губу, отпустила. — Ну а я, как мы опять-таки выяснили, — мазохистка, каких поискать.
— Ещё и слишком честная с нукенином, — заметил Сасори, проводя острием иглы по её коже, царапая — не до крови пока, но след на какое-то время останется. На сей раз Анко заурчала; по сравнению с ночными теперешние его прикосновения были лёгкими, очень мягкими.
Впрочем, когда Анко потянула его на себя, Сасори ограничился поцелуем и вывернулся, распрямился, постучал сенбоном по её колену.
— Подъём. Не заставляй тебя выволакивать.
— Выволакивать, да?.. — перед глазами встала картинка: бесконечная сухая равнина с редкой чахлой травой, Анко бежит на пределе сил, слыша за спиной топот копыт, выкрики, острый звон шпор; свист рассекаемого воздуха — и в следующий миг вокруг её горла затягивается лассо… Зря Дин Томас рассказал ей про вестерны и показал иллюстрации из своих магловских книг, однозначно зря.
Наблюдая за ней, Сасори вздохнул.
— Ками-сама, ты и в самом деле ненормальная.
— Сам такой, — беззлобно, но вполне искренне огрызнулась Анко. Она села, спустив на пол ноги, плавно поднялась и улыбнулась, словно бы спрашивая, что дальше.
Короткий поцелуй. Затем — щелчок по коже затылка верёвки, перекинутой через шею.
— Я бы сделал тебе ошейник и поводок, — произнёс Сасори, неспешно пропуская длинные свисающие концы верёвки между пальцами. Кажется, эта идея всерьёз захватила его — кукловод вдумчиво прищурился, чуть сведя брови, в мыслях наверняка уже готовя чертёж. Его поводок не будет простым, о нет — это будет высокофункциональное приспособление с дополнительными креплениями, фуинами и возможностями для приложения чакры таким образом, чтобы спектр даваемых ощущений колебался в максимально широком диапазоне… Мечтательность отступила из его глаз, уступив место прагматизму. — Но они будут заметны и вызовут вопросы.
— А что не вызовет? — спросила Анко, строя наивность, даже ресницами невинно похлопала для полноты картины.
Молчание в ответ. Первый узел.
— Ты никогда не задумывался, кем бы мог стать, если не шиноби?
Ещё одна игра: вопрос — ответ. Можно спросить что угодно, если готов разбираться в сплетениях лжи и истины и в свою очередь отвечать на чужой вопрос.
— Травником, продающим гражданским и шиноби жизнь и смерть, — второй узел ниже, между грудей; взгляд сосредоточенный, следит за работой ловких рук.
— В упор не видишь себя в стороне от нашей профессии?
— Я был рождён для неё, — третий узел ещё ниже, в голосе слышится лёгкая нетерпеливость. — Впрочем, как показывает практика, из меня вышел бы и учитель.
Анко согласно хмыкнула — преподаватель из Сасори действительно получился толковый. Студенты боялись его больше Северуса, но в большинстве своём вовсе не ненавидели, наоборот: тихо восторгались. Он умел заинтересовать, объяснить и заставить работать, при этом маской, которую демонстрировал волшебному миру, располагал к себе.
— А ты сама кем могла бы стать? — он обошёл куноичи, пропустил концы верёвки между её ног, ягодиц, завёл под петлю на шее сзади, вытянул.
— Шлюхой, — ответила Анко, не задумываясь.
— Самокритично, — усмехнулся Сасори за её спиной.
— Реально, — верёвка затянулась туже, тёрла, но Анко демонстративно не замечала её. — В отличие от тебя, везунчик, я родилась и росла в приюте, родителей даже не знала; потом выяснила, что мать была чунином и загнулась при родах, но это всё. А знаешь ли, для тех, у кого ничего и никого нет, дверей открыто немного: если повезёт и проявишь задатки шиноби — возьмут в Академию и на попечение деревни, если нет — дорога в древнейшие сферы деятельности гражданского общества тебе почти гарантирована.
— Но тебе повезло, — по прикосновению Анко поняла, что нужно поднять руки, и Сасори завёл концы верёвки вперёд, почти обнял её, касаясь тканью одежды обнажённой спины, зацепил концы за расходящиеся верёвки между первым и вторым узлом каждый со своей стороны, потянул.
— Повезло, — согласилась Анко. — До тех пор, пока Орочимару меня не кинул.
«Ты — сломанное оружие, — сказала ей тогда старуха. — Мы либо перекуём тебя, либо выбросим».
— Ты осталась шиноби.
— Токубецу джонином, специализирующимся на разведке, — уточнила Анко; усмешка вышла откровенно невесёлая, полная издевательства над собой. Так ли далеко она, в самом деле, ушла от того, чем во время жизни в приюте её пугали девчонки постарше?.. — Скажи, вот чего тебе в Суне не усиделось? Насколько знаю, у тебя там были все условия.
Ответ не последовал сразу — Сасори завёл концы верёвки назад, зафиксировал, вновь повёл вперёд, где переплёл под грудью, после чего вернул за спину, затягивая туже. Дышать стало значительно труднее.
— Может, в условиях и была проблема, — произнёс Сасори задумчиво — казалось, в самом деле размышляет о причинах. Возможно, это даже не притворство. — Мне никогда не ставили жёстких рамок пределов развития — наоборот, стимулировали идти лишь вперёд, — он придвинулся и прошептал Анко на ухо: — Вот только забыли уточнить, что понятие «вперёд» не включает в себя экспериментальное убийство Казекаге.
— Да, что-то реально ваши старейшины не подумали, — негромко засмеялась Анко. — Так-то не понятно, что главу деревни нужно оберегать, а не вытаскивать ему внутренности и превращать в куклу.