Выбрать главу

* * *

Летим в продюсерском «порше» на первую из двух вечеринок, упомянутых Марком,- сначала на запад по бульвару Сансет, потом по Дохини; режиссер мчит следом на черном «ягуаре»; миновав «птичьи» улицы*, подкатываем к парковщику Стою у барной стойки, окруженной наряженными елочками в горшках; притворяюсь, что слушаю модного молодого актера, бесконечно перечисляющего названия фильмов, в которых он будет сниматься в новом году; пьяно пялюсь на его сногсшибательную спутницу; из динамиков грохочут рождественские песни U2; несколько молодых парней в костюмах «Band of Outsiders»** на низком диванчике цвета слоновой кости по очереди втягивают кокаин со стеклянной поверхности длинного журнального столика, и, когда один из них предлагает мне присоединиться, я отказываюсь, хотя и тянет, но мне ли не знать, к чему это приведет. Продюсер поддал и рвется на вечеринку в Бель-Эйр; я тоже пьян и даю уговорить себя ехать с ним, несмотря на смутное ощущение, что и здесь кого-нибудь склею. У продюсера виды на другую вечеринку, там нужные люди, польза делу, статусное мероприятие; не вслушиваясь, я смотрю на парней, плавающих в подогретом бассейне (им от силы по восемнадцать), на девушек в стринг-бикини и на высоких каблуках, разгуливающих вокруг джакузи, словно ожившие статуи, мозаика молодости – мир, где меня больше нет.

* Район Беверли-Хиллз, где все улицы носят названия птиц.

** Линия модной одежды дизайнера Скотта Штернберга.

* * *

В особняке на вершине холма в Бель-Эйр продюсер куда-то растворяется, а я перехожу из комнаты в комнату, пока не натыкаюсь на Трента Берроуза, отчего теряю ощущение реальности и больше не чувствую себя своим на этом празднике жизни, а потом ясно осознаю, что попал в дом Трента и Блэр. Поскольку изменить ничего нельзя, остается надраться. Благо что не за рулем. Трент стоит с кастинг-менеджером и двумя агентами – все геи, но один обручен с женщиной, а двое других скрывают. Я знаю, что Трент спит с агентом помоложе (блондин с неестественно белыми зубами, безупречный красавец, но начисто лишен шарма). Тренту Берроузу мне сказать нечего, но окончательно убеждаюсь в этом, произнося: «Последние четыре месяца я был в Нью-Йорке». Рождественская мелодия в стиле нью-эйдж не способствует сближению. Внезапно я уже ни в чем не уверен.

Трент смотрит на меня, кивая, слегка озадаченный моим появлением. Теперь его очередь говорить.

– Похоже на то.

Сдвинув диалог с мертвой точки, мы обращаемся к сомнительной теме нашего условно общего знакомого по имени Келли.

– Келли пропал,- говорит Трент, вдруг становясь серьезным.- Ты что-нибудь слышал?

– Надо же! – машинально восклицаю, но вовремя спохватываюсь.- Подожди, как пропал?

– Очень просто. Как пропадают? Его никто не может найти.

Пауза.

– Каким образом?

– Поехал в Палм-Спрингс, – говорит Трент. – Не исключено, что подцепил кого-то в Сети.

Трент ждет реакции. Я смотрю, не мигая. Потом понижаю голос:

– Странная история. За ним такое водилось? Словно убедившись в чем-то, Трент не в силах скрыть отвращения.

– Водилось?Нет, Клэй, ничего «такого» за ним не водилось.

– Трент…

Трент отходит, бросая через плечо:

– Его, скорее всего, убили, Клэй.

* * *

На веранде с видом на громадный, обсаженный пальмами бассейн (стволы пальм увиты гирляндами белых лампочек, и бассейн тоже с подсветкой) я курю сигарету, пробегая глазами очередное CMC от Джулиана. Боковым зрением фиксирую тень, медленно отделяющуюся от темноты, отрываюсь от телефона, и это такой киношный момент (ее красота и моя реакция), что я невольно начинаю смеяться, а она стоит и смотрит с улыбкой, то ли слегка под кайфом, то ли пьяная в стельку. Таких девиц я обычно побаиваюсь, но эта меня не пугает. Блондинка с простоватым лицом; красота, типичная для среднезападных штатов, сугубо американская – не в моем вкусе. Безусловно, актриса (девочки с равнин в Калифорнию с другой целью не приезжают), стоит и разглядывает меня, точно бросая вызов. Я его принимаю. Спрашиваю, чуть подаваясь вперед:

– Девочка, хочешь сниматься в кино? Она по-прежнему улыбается:

– А что? У вас для меня есть роль?

Но в следующий миг улыбка застывает и гаснет, и взгляд устремлен не на меня, а поверх.

Я оборачиваюсь, щурясь на приближающуюся женскую фигуру: яркий свет за стеклами веранды мешает ее разглядеть.

Когда поворачиваюсь обратно, девушка удаляется, гибкий силуэт невесомо парит в мерцающем свете бассейна, из темноты доносится плеск фонтана, секунда – и ее больше нет.

– Кто это? – спрашивает Блэр.

– С Рождеством.

– Зачем ты здесь?

– Пригласили.

– Неправда. Никто тебя не приглашал.

– Друзья привезли.

– Друзья? Поздравляю.

– С Рождеством. – Больше мне сказать нечего.

– С кем ты сейчас разговаривал?

Я отворачиваюсь и смотрю в темноту.

– Не знаю. Блэр вздыхает.

– Я думала, ты в Нью-Йорке.

– То там, то тут.

Молчит. Вглядывается в меня.

– Да, – говорю. И потом: – Ты все еще счастлива с Трентом?

– Зачем ты здесь? С кем ты?

– Я не знал, что мы едем к вам, – говорю, отводя глаза. – Прости.

– Почему ты никогда не знаешь самых важных вещей?

– Потому что ты уже два года со мной не разговариваешь.

* * *

В следующем CMC Джулиан сообщает, что ждет меня в «Поло-паундж»*- Домой неохота, и я прошу продюсера высадить меня у отеля «Беверли-Хиллз». На открытой террасе за столиком возле лампы для обогрева сидит Джулиан; голова опущена, на лице мерцающий отблеск – строчит CMC. Отправляет, видит меня и улыбается. Не успеваю сесть, как появляется официант, и я прошу «Бельведер» со льдом. Вопросительно смотрю на Джулиана, он постукивает пальцем по бутылке воды «Фиджи» (я заметил ее, но не придал значения) и говорит: «Мне не надо». Выдерживаю паузу, переваривая услышанное.

* Бар в отеле «Беверли-Хиллз», известный тем, что там всегда можно встретить какую-нибудь голливудскую знаменитость.

– Потому что… ты за рулем?

– Нет, – говорит он. – Я уже больше года в завязке.

– Неслабо.

Джулиан смотрит на свой телефон, потом опять на меня.

– И как? – спрашиваю.

– Трудно. – Он пожимает плечами.

– Но жизнь стала краше?

– Клэй…

– Здесь курят?

Официант приносит бокал с водкой.

– Как премьера? – спрашивает Джулиан.

– Ни одной живой души.

Я вздыхаю, разглядывая бокал.

– Надолго сюда?

– Пока не знаю.

Он заходит на второй крут.

– Что со «Слушателями»? – спрашивает с неожиданным интересом, пытаясь втянуть меня в разговор.

Сверлю его взглядом, отвечаю уклончиво:

– Вроде, сдвинулось. Ищем актеров, – выдерживаю длинную паузу, залпом осушаю бокал, закуриваю. – Продюсер и режиссер почему-то решили, что сами не справятся. Вытащили меня. Творцы, – делаю глубокую затяжку, – Бред, в общем.

– А по-моему, не бред, – говорит Джулиан. – Значит, с тобой считаются, – останавливается, словно ища слова. – Я бы к этому так легкомысленно не относился. Ты же еще и продюсер, а значит…

Не дослушав, перебиваю:

– Тебе-то что с этого?

– Ничего, просто большое дело…

– Какое дело, Джулиан? – говорю я. – Что тебе с этого? Обычный фильм.

– Для тебя, может, и обычный.

– В смысле?

– А для кого-то необычный, – говорит Джулиан. – Для кого-то это шанс.

– Вон оно что. Давно с вампирами не общался?

В зале ресторана пианист играет джазовые импровизации на тему рождественских гимнов. Концентрируюсь на них. Я уже в отключке. В мертвой зоне, из которой меня не выманить до утра.

– Как там дела у твоей девушки? – спрашивает он.

– У Лори? В Нью-Йорке?

– Нет, той, что здесь была. Прошлым летом, – выдерживает паузу. – Актрисы.

Надо бы потянуть, но не получается. Бросаю буднично:

– Меган.

– Меган, – повторяет он, точно припоминая имя. – Вот-вот.

– Понятия не имею.