Одним из "официальных" двойников Наполеона был Франсуа Эжен Робо, родившийся в 1771 году в Балейкурте. Это была маленькая деревушка, ничем не отличающаяся от сотен других деревень, расположенных на плодородной возвышенности Лотарингии. Только у ее жителей был достаточный повод выделять Балейкурт, ведь разве имелась во Франции другая деревня, которая могла похвалиться обитателем, похожим на Наполеона словно две капли воды?
Необычное подобие крестьянина и Бонапарте заметили только в армии. Коллеги и офицеры 3 полка вольтижеров прозвали его "императором" и смеялись над ним, утверждая, что, если бы у него были получше манеры, то вот тогда бы путали деревенщину с Наполеоном. Конец издевкам положил 1808 год.
Венское покушение Штапса должно было произойти через несколько месяцев, вот только на жизнь Бонапарте покушались уже столько раз, что окружение императора посчитало необходимым отыскать следующего двойника, который бы помог своим коллегам дублировать присутствие монарха в определенных местах и обстоятельствах. Министр полиции, Фуше, отдал приказ найти двойника инспектору Ледру. Тому не пришлось прилагать особенных усилий, поскольку до Парижа с некоторого времени уже доходили слухи о солдате с лицом и фигурой Наполеона.
Ледру вызвал Робо в столицу и уже в марте 1808 года представил его Фуше. Крестьянина соответственным образом надрессировали и ввели в придворную свиту. Какие задания выполнял Робо и в каких местах дублировал Наполеона – нам не известно. Впрочем, это и не существенно, поскольку сама по себе афера началась только в 1818 году. Тремя годами ранее повелитель Европы был пленен англичанами на острове Святой Елены. Тем самым Робо потерял свою должность и вернулся в родную деревню, где и стал жить вместе с сестрой. В течение какого-то времени он находился там под полицейским надзором, но вообще-то особенно к нему не цеплялись.
14 марта 1818 года Святую Елену покинул генерал Гурго, который через Лондон вернулся во Францию. Не подтвержденная документально версия событий гласит, будто Гурго выполнил роль связника между Наполеоном и располагавшей громадными фондами подпольной бонапартистской организацией. Эта версия является неофициальной. Фактом же стало то, что через два месяца после прибытия Гурго в Париж, поздно вечером, в Балейкурт, а точнее – под самую хижину Робо, подъехала карета с плотно закрытыми окнами.
– Это был врач, которому кто-то по ошибке сообщил, будто сможет купить у нас кроликов, – объяснял соседям смешавшийся Робо, когда карета уже покинула деревню.
Понятное дело, что ему никто не поверил. Вскоре после того, осенним утром 1818 года, один из крестьян, направляясь на свое поле, увидел, что двери дома Робо открыты настежь, и косой дождь заливает помещение. Соседи изумленно зашли в дом и увидели, что там пусто, везде беспорядок, шкафы опустошались в спешке, а от брата с сестрой ни следа.
Через два года (1820 г.) два купца из Балейкурт случайно столкнулись в Париже с сестрой Робо. Девушка притворилась, будто это вовсе и не она, и спешно удалилась. Купцы ей не поверили и сообщили обо всем в полицию, которая тут же начала действовать. Инспектор Ледру, которому вновь передали "дело Робо", делал все, что только мог, чтобы обнаружить девушку, и наконец нашел ее в Туре, где она жила довольно богато. На допросе с удивительной откровенностью она сообщила, что стала содержанкой известного женатого врача из Тура, которого полюбила с взаимностью. Это последнее на правду похоже не было, если принять во внимание не слишком притягательную внешность мадемуазель Робо. Ледру провел интенсивное следствие, и вот до чего он дошел: врач никогда не бывает в доме "любовницы", деньги пересылает ей по почте и, скорее всего, с нею даже не знаком. Вывод – деньги были оплатой не за любовь, а за молчание. На вопрос, где находится ее брат, девица ответила, что Франсуа всегда мечтал стать моряком, поэтому завербовался на какое-то судно и отплыл в неизвестность.
Ледру сделал все возможное, чтобы отыскать "моряка Робо", но без какого-либо результата. Рапорт, поданный им в конце концов, благодарностей ему не принес и обеспокоил власти. На Святую Елену было выслано письмо с просьбой выяснить, не произошло ли в Лонгвуд чего-нибудь подозрительного. Когда же пришел успокоительный ответ, дело положили в долгий ящик.
Со времени издания "Воспоминаний полицейского агента" дело Робо было известно историкам [Первым сообщение о нем опубликовал Поль Кобозон в "Petit Fougerais" за 26.04.1911 г. ], вот только никто не делал из него далеко идущих выводов. Сделал это только лишь в шестидесятых годах нашего столетия англичанин Эдвардс, когда доктор Форсхуфвуд доказал свой тезис об отравлении Наполеона. Гипотеза Эдвардса выглядит следующим образом: в 1818 году бонапартистам удалось вывезти Наполеона со Святой Елены и подставить вместо него Робо, которого затем отравили, чтобы никто не выявил мистификацию.
Чтобы поддержать свое утверждение, Эдвардс выдвинул следующие "доказательства":
– В 1818 году узник потерял свою феноменальную память и сделался просто банальным.
– Тем же самым годом датировано письмо, высланное мадам Бертран с острова своей приятельнице в Париж, в котором содержались слова: "Победа, Наполеон покинул остров!".
– В 1818 году (что, якобы, подтвердили графологи) характер почерка Наполеона изменился.
Жаль места, чтобы приводить дальнейшие "открытия" Эдвардса. Большинство его "доказательств" – это чистой воды чушь, достаточно хотя бы вспомнить регулярное течение начавшейся еще в 1816 году и вызванной ядом болезни Наполеона или же тот факт, что император до последних дней жизни сохранил великолепную память, а незадолго до смерти продиктовал, среди всего прочего, проект реорганизации Национальной Гвардии во Франции. Неужто крестьянин Робо был способен на такое? Не мог. И все было бы ясно, если бы не одна мелочь – в приходских актах лотарингской деревушки Балейкурт сохранилась следующая запись: "Франсуа Эжен Робо… Родился в 1771 году в Балейкурт. Умер на острове Святой Елены…" (Дата была стерта или – согласно другой версии – вычеркнута). Данная запись может быть фальшивой; ее могли по неизвестным причинам сделать члены группы заговорщиков или какой-нибудь остроумный псевдоисторик. Возможно. В этой истории нет никакой ясности, ничего нельзя выяснить до конца. Точно так же, как и с историей космоса. Но давайте оставим философию и займемся следующим, наиболее ужасным фрагментом микрокосмоса джокера, системой, которая носит название "Дело Петруччи-Ревард".
Вскоре после исчезновения Робо, в конце 1818 года, в итальянском городе Верона появился хорошо одетый незнакомец по фамилии Ревард. Сам он выдавал себя за купца, будто он родом из северной Франции, и что он собирается осесть и торговать в Вероне. Свои деньги он вложил в оптическую лавочку и подружился с ювелиром Петруччи. Пришелец был очень богат и в мещанском окружении отличался великосветскими манерами. И еще одно: человек этот был настолько похож на Наполеона, что жители Вероны называли его "Императоре".
23 августа 1823 года к лавочке с вывеской "Оптик" подъехала элегантная коляска, и возница вручил Реварду письмо, прочитав которое, необычно возбужденный "император" покинул город и больше уже туда не возвратился. Перед отъездом он вручил Петруччи запечатанный конверт и сказал:
– Если через три месяца я не вернусь, перешлите этот пакет королю Франции, и вас щедро вознаградят.
4 сентября 1823 года в садах дворца Шёнбрунн под Веной, именно там, где австрийцы содержали "Орленка", произошел странный инцидент. За час до полуночи один из постовых услышал шелест со стороны стены и увидел тень человека, отпрыгивающего с места. Солдат крикнул:
– Стой!
Нарушитель не отреагировал. Тогда постовой дважды выстрелил – и попал. Незнакомец упал и через несколько минут скончался. Охранники перенесли тело в домик садовника. Вызванный на место происшествия комендант охраны, когда увидал лицо убитого, был весьма взволнован. Немедленно возле домика была поставлена охрана, сюда же вызвали австрийских офицеров, которые встречались с Наполеоном, а также его жену, Марию Людовику. Прибывшие сюда же представители французского посольства категорически требовали выдать тело им, но встретились с таким же категорическим отказом. Убитого тайком похоронили в скромной могиле, неподалеку от гробницы, предварительно приготовленной для Марии Людовики и Орленка. Сын Наполеона лежал во дворце, поскольку еще месяц назад тяжело заболел скарлатиной. Все это дело стало нам известно из записи, сделанной 5 августа 1823 года прокурором Карлом Фридрихом Арнштейном, который прибавил, что незнакомец, умирая, вымолвил имя Орленка и стонал: "сын… сын… мой сын…"