Как повелитель, и как человек Типу-Сахиб был чрезвычайно сложной личностью. Не столь интеллигентный и искусный в политике по сравнению с отцом, он во сто крат превышал его несдержанной гордыней. Скорее солдафон, чем государственный муж, он считал себя самым замечательным монархом своих времен, утверждая, что вся Индия располагается в границах его царства. Владея, помимо нескольких индийских языков, еще и фарси (персидским), он прекрасно знал персидскую литературу, что заставляло его верить, будто он величайший философ эпохи. Его личная библиотека насчитывала две тысячи томов. То скупой, то излишне щедрый, изменчивый во всех своих жестах и поступках в зависимости от настроения и от обстоятельств, любящий маленьких детей и карающий виноватых с восточной жестокостью - вот мой бубновый король.
Жилище Типу-Сахиба, сказочный дворец в Серингапатаме, тонул в неслыханной - даже для Востока - роскоши. Собрание редкого оружия султана не имело себе равных во всей Азии. В "зенане" - гареме монарха его всегда ожидало 300 прекраснейших женщин из самых лучших майсурских семейств. Каждый вечер султан и его придворные наслаждались театральными или балетными постановками в исполнении баядерок, покупаемых в возрасте 4 - 5 лет, затем обучаемых до полнейшего совершенства и выпускаемых на сцену в 11 лет. Ни одна из танцовщиц не могла быть старше 17 лет. Спальни падишаха охранялись дрессированными тиграми, живой герб державы. Целое стадо специально укрощенных тигров служило для поездок на охоту. Тигр в натуральную величину из чистого золота служил основанием сказочного трона владыки. Каждое утро, когда Типу появлялся на балконе, отряд дрессированных слонов опускался на колени, слушаясь команд поводырей и их громового крика:
- О Величество, твои слоны поздравляют тебя!
При дворе султана было полно всяческих подозрительных изобретателей, астрологов, предсказателей и искателей приключений. Все это, понятное дело, поглощало гигантские суммы денег, и бывало, что государственная казна светила пустотой.
Великий царь с огромным удовольствием играл роль и всемусульманского религиозного лидера, провозглашая:
- Пророк избрал меня, чтобы я изгнал из Индии всех назаретян и прогнал их в преисподнюю!
Тем не менее, такое фанатичное антихристианство не мешало ему поддерживать постоянный союз с Францией, откуда постоянно шли солдаты и эксперты для любимой армии.
В 1787 году Типу-Сахиб выслал официальное посольство в Версаль, только с делами оно справилось совершенно паршиво, в результате чего по возвращению оба посла были укорочены султаном на голову. Сразу же после того он завоевал Малабар и ударил (1790 год) на сторонника Компании, раджу Траванкора, чем спровоцировал британского вице-короля Индии, Корнуоллиса, к контрнаступлению. Типу плохо рассчитал собственные силы, поэтому не смог противостоять объединенным войскам британцев и Махраттов. В течение двух лет майсурская армия, сражающаяся в состоянии наркотического опьянения (перед боем воины принимали опиум), проявляла чудеса храбрости в безнадежных оборонительных боях. Летучие упряжки, вовремя забирающие пушки с полей проигранных сражений, позволяли султану сохранять мощную огневую силу. Пушек он не терял, зато постепенно растрачивал завоевания отца. В 1792 году майсурцев сломило взятие врагами в течение часа и без единой человеческой потери "Скалы смерти" - естественной горной твердыни Савендроог (между Бангалором и Серингапатамом), которую до сих пор считали неподдающейся и невозможной для захвата.
Когда союзные войска осадили Серингапатам, Типу-Сахибу вновь пришлось заключить мир с англичанами; он уплатил 30 миллионов рупий в качестве контрибуции, отдал половину своих владений и сыновей в качестве заложников. Стоя на стенах своей крепости, мрачно глядел он на другой берег и на слонов, увозящих двух маленьких мальчиков в английский лагерь.
Он проиграл во второй раз.
8
После двух проигранных войн Типу-Сахиб ни на мгновение не переставал думать о третьей. Но кое-что он уже понял - что сам ничего не добьется. Он знал, что искать союзников среди местных князей, было бы только напрасной тратой времени - британское золото обладало гораздо большей убедительной силой. Помимо всегда верного ему приятеля, суверенного правителя Афганистана, повелителя Кашмира, Кандагара, Кабула и других земель Земаун-Шаха, в Азии он ни на кого рассчитывать не мог. Оставалась Франция, где с августа 1788 года пребывал посол, Ахмед-хан. Султан высылал письма с просьбой о помощи Людовику XVIII, когда же до него дошли слухи о Французской Революции - к "французскому правительству, каким бы оно ни было".
Направленная против Британии диверсия в Индии была Республике весьма на руку, поэтому революционные власти занялись письмами серьезно. Министр Делессерт начал с Ахмед-ханом переговоры, в которых принимал участие ряд лиц, заинтересованных делами Востока: родившаяся в Бенгалии любовница Делессарта мадам Грант (в последствии жена Талейрана), представитель французской Индии (Пондишери) в Конституционной комиссии, Моннерон; известный востоковед Вентур и другие. В ту эпоху, когда министром был Лебрун, в дело вступили жирондисты, от имени которых Керсент выступил на заседании Конвента (13.01.1793) с речью, призывающей выслать на помощь майсурцам вооруженную экспедицию. Экспедицию не выслали, вместо этого решили послать к султану несколько офицеров-инструкторов. Одним из них был Юзеф Сулковский, которого рекомендовал знакомый, принадлежавший к инициаторам всей акции, Мишель Вентур де Паради.
2 мая 1793 года Сулковский с беззаботностью, которую всегда благословляют отделения перлюстрации всех разведок мира, написал в письме к неизвестной даме: "Еду в Индию, к Типу-Сахибу (...) где у Франции имеются свои интересы (...) Чтобы освободить собственный край (...) нужно командовать армией, чтобы делать это наиболее эффективно, необходимо иметь за собой славу деяний, которые бы пробуждали доверие". Именно такие деяния он намеревался свершить на службе султану Майсура.
9
Сулковский выехал из Парижа в ночь с 30 на 31 мая7. Для него выбрали дорогу через Турцию - в качестве атташе посольства в Стамбуле, он должен был встретиться в Венеции с направлявшимся в Турцию послом де Семонвилем и вместе с ним ехать на Восток. Тем не менее, постоянно лавируя среди российских и австрийских шпионов, он добрался через Лион, Женеву, Цюрих, Констанцу, Инсбрук, Бриксен, Тридент и Бассано в Венецию (июль 1793 г.), оказалось, что де Семонвилля тут нет и не будет - несколько ранее его арестовали в нейтральной Вальтеллине австрийцы, нафаршированные информацией от действующих в Париже российских шпионов. О Сулковском знали тоже много чего, потому что через неделю он получил полицейское предписание покинуть город в течение 24 часов, а территорию Венецианской республики - в течение 3 дней. По приказу французского министра в Венеции, Ноэля, поляк отправился во Флоренцию и тут получил новую инструкцию от центра: переплыв Средиземное море, он должен был добраться до Алеппо в Сирии и там ожидать дальнейших распоряжений.
Через Пизу и Ливорно поздним летом Сулковский добрался на Кипр и здесь провел всю осень у гостеприимного сирийского купца Айюба. Только лишь в октябре он отправился в путь и в начале ноября достиг Алеппо, поначалу устроившись у французского агента Кастийона.
Удрав от российских шпионов, Сулковский наткнулся на английских. Гостеприимный Антонио Айюб специальным письмом рекомендовал молодого поляка опеке своего приятеля в Алеппо, купца Роберта Эббота, в действительности же - агента британской разведки. Тот в ответ написал, что с радостью примет Сулковского, и что устроит для него последующее, удобное и безопасное путешествие в Басру. И действительно - гостеприимство его превзошло всяческие ожидания: он прислал поляку четырех прекрасных лошадей и повозку с проводником, а потом поселил в собственном доме, не беря за это ни копейки вознаграждения. И одновременно он же предупредил англичан в Индии, высылая 27 ноября 1793 года на первый взгляд совершенно невинное письмо проживавшему в Бомбее купцу, Александру Адамсону: (...) польский дворянин, граф Сулковский, покинувший Францию в июне и проживающий в настоящее время у меня, заверил меня, будто бы республиканцы не имеют никаких намерений относительно Индии..." Эббот доносил англичанам о каждом шаге Сулковского, среди прочих и через некоего Никола Дуччи, проживающего в Латахии (пристань к югу от Алеппо), а также через Сэмуэля Грейна, купца из Маниссы8.