Ну и пошел к куче, а темно. Так и вляпался. Вот сволочи, думаю, еще подтиркой прикрыли… И тут вспомнил я как менты ругались, что отпечатков пальцев нигде нет, в перчатках сволочи работают, и словно осенило: А подтирался-то он, чай поди не в перчатках!
Картина смешная, наверно, была: стою в куче дерьма с подтиркой в руке и ору: «Пальцы!». В общем, в жутком восторге пребываю. Потом про меня анекдот сочинили, мол, Скипидарычу сам Бог послал вещдок. Ну а тогда взяли бумажку на экспертизу — и точно, отпечатки пальцев на ней были. Ну а дальше — дело техники. Пальчики эти оказались в картотеке. Объявили розыск, а вскоре и вора и его подельщика взяли. Гастролеры оказались, едрень фень. А теперь и местные так и норовят свистнуть икону какую да пропить. Дурачье: Пафнутий уже давно все сменил. Но Бог — он особый потерпевший. Метит шельму, ой метит.
— Ну а какое это все отношение к Никодиму имеет? — не понял Деснин.
— Экие вы все нетерпеливые, едрень фень. Вот и менты мне все: короче, короче. Не могу я короче. И присказка эта тоже значение имеет, потому как еще тогда…
— Ты ближе к делу можешь, или нет? — оборвал Скипидарыча Деснин.
— Могу. Сюда я тебя привел, чтобы ты меня совсем за больного не посчитал. Потому что главная улика вот тут, — Скипидарыч постучал себя по голове. — Лет пять назад грохнули у нас здесь неподалеку одного бизнесмена, или бандита — их и не разберешь. А я за грибами ходил — могилку вот и нашел посреди леса. Тут такое началось… Но самое странное, что киллера все же нашли. На следственный эксперимент даже привозили. Запомнил я его тогда. Такой… никакой. Только вот вся харя в веснушках. Я у ментов так и спросил: что ж это за киллер такой, непохож на киллера-то. А они мне: ты чего, это ж Санька Мокрый, у него и кликуха оттого, что он мокрушник-беспредельщик. Деньги для него не главное — сдвиг по фазе, в общем. Мы, говорят, его давно пасем, вот, наконец, прищучили. Обычно такие долго не живут, но этот, видимо, исключение. И чего ты думаешь? Потом так и отпустили, едрень фень. Видать, кто-то что-то… Но не важно. Главное, видел я его на пожаре. Как увидел, так и понял…
— А он знал, что из-за тебя его повязали? — вмешался в повествование Деснин.
— Так я ж свидетелем проходил.
— В таком разе, может, это он не Никодима, а тебя спалить хотел, в отместку.
— Че ж он, дурак?! Мою кладбищенскую сторожку с никодимовой избушкой попутать.
— Но если это заказ, — Деснин еще раз посмотрел на след протектора, — и киллер здесь был… тогда уж совсем…
— Вот и я про то. Черти что твориться. Ладно бы кого — таких людей грохать стали.
Видно было, как у Деснина передернуло скулу, но он держал себя в руках.
— А ты кому-нибудь говорил об этом?
— Говорил, ментам тем же. А они мне: пить надо меньше. Эх, никто меня не слушает.
— Ну а деревенские? Если б не ты один, если б все…
— Хм, «все». Всем по большому счету наплевать. Всё равно, всё всем всё равно.
— Это как же? Ведь любили Никодима.
— Хм, любили. Да только в прошлой жизни все это было. Сейчас не до любви. Всем все по фигу. Измельчал народец ныне, другой стал. Гнилой народец, едрень фень! И как это быстро все попортились. Живо наш народ душою выцвел. Скажу я тебе, Коля, Бог умер, но не на Небе, а в сердцах людей. Дьявол, имя которому Капитал, выбил Бога из сердец, из душ людских. Ни мысли, ни идеи, ни черта, едрень фень. Деньги одни — вот мера всех вещей. Какая уж там любовь. Не до жиру, быть бы живу, шкуренку свою бы спасти. А что потом? Хана потом. Чужие люди, чужая страна. А, — махнул Скипидарыч рукой, — идем.
Деснин больше ничего не спрашивал и не уточнял. Наверное, он желал бы и вовсе забыть о том, что рассказал Скипидарыч, но Дыра… Дыра жгла нещадно. И Деснин казался спокойным лишь оттого, что все силы уходили на усмирение этого жара. Скипидарыч чувствовал, что тормошить гостя не стоит, и пока завел разговор о другом, оставив главный козырь на потом.
Глава VII
Ночное откровение
Возвращались они напрямую, через давно заброшенное поле, которое сплошь поросло молодым сосняком. Под крохотными сосенками повылезали грибы. Скипидарыч периодически наклонялся, чтобы сорвать масленка или опенка, но чаще просто попинывал поганки.