— В такой ситуации, — заметил он печально, — никогда ничего не найдешь. Смазанные пятна и отпечатки жильцов дома. — Он кивком показал на опустевшее кресло: — Я возьму его отпечатки в морге.
— Хочешь убедиться, что он тот, за кого себя выдает? — спросил Декок. — Но не думаю, чтобы его отпечатки нашлись в картотеке. Он был, как бы это выразиться… более или менее приличным человеком.
— Все мы более или менее приличные граждане, — сказал Крюгер, — но убедиться не помешает.
Декок кивнул, его мысли были уже далеко. Вернулся Фледдер и спросил у Крюгера:
— Вы готовы сделать слепки следов?
— Да, все необходимое у меня в машине. Вы что-то нашли?
Фледдер повернулся к Декоку:
— Поскольку Брам торопился, я сам огляделся вокруг. На краю дорожки в саду есть четкие следы. — Он показал на окно: — Они ведут от этого окна к другому, в нескольких комнатах отсюда.
— И чья это комната?
— Изольды.
Декок задумчиво потер подбородок. По лицу пробежала улыбка.
— В этом случае Пенни и в самом деле могла видеть дядю Исаака в саду прошлой ночью. — Он поднял голову. — Куда-нибудь еще эти следы ведут?
Фледдер отрицательно покачал головой:
— Он кончаются у окна в комнату старухи. Там они несколько смазаны, и вмятины от носков глубже, чем от пяток, как будто кто-то вставал на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь.
— Прекрасно, — отозвался Декок. — Что-нибудь еще?
— Я по этим следам пришел сюда.
— Они привели тебя к этой комнате?
— Вот именно. Я нашел землю с цветочных клумб на кафеле у балконных дверей. Вот этих… — Фледдер показал на двери.
— А палку не находил?
Фледдер пожал плечами:
— Вокруг дома полно кустов. Может быть, она где-то там. Я ведь только на следы смотрел. Бригада экспертов могла бы поискать, если бы появилась.
— Следы взлома есть?
Фледдер решительно покачал головой:
— Я не заметил. Все окна в доме, даже на верхнем этаже, в порядке. И запоры вполне надежные — болты, задвижки, даже цепочки есть. — Он взглянул на Декока и виновато улыбнулся. — Игорь никак не мог проникнуть внутрь, — медленно сказал он.
Декок все продолжал смотреть куда-то в пространство:
— Если… если только кто-нибудь не впустил его в дом.
Они все собрались в унылой гостиной с видом на луга. Изольда Бюилдайк, прямая и неподвижная, сидела на своем резном «троне» в центре комнаты. Ее племянник Иво стоял справа, подобно советнику при своем монархе. Его пухлая рука лежала на выступе спинки кресла.
Декок медленно, спокойно подошел ближе.
Как и накануне, Ирмгард сидела на широкой скамье слева. Дети стояли за ее спиной. Все точно так же, как вчера, только Исаака не было. Декок взглянул на Пенни. На девочке было то же самое красное бархатное платье. Она ему подмигнула.
Декок не обратил на подмигивание внимания, даже сделал вид, что ничего не заметил. Он остановился перед «троном» Изольды и склонил голову.
— Я должен выразить свои соболезнования по поводу внезапной кончины вашего племянника Исаака, — сказал он официально. — Наверняка для вас это тяжелейший удар, тем более почти сразу после убийства вашего верного садовника.
Миссис Бюилдайк неодобрительно сжала губы.
— Садовник был слугой, — резко заявила она, — он из низших слоев общества. Исаак же был глубокоуважаемым членом моей семьи.
Декок кивнул сам себе, как будто только что подтвердил какую-то мысль:
— Для меня эта разница не имеет значения. И уверяю вас, ни один судья не оценит жизнь одного человека выше жизни другого, когда я найду убийцу и передам это дело в суд.
Изольда Бюилдайк покачала головой.
— У нас разные ценности, — высокомерно заявила она. — Я крайне разочарована тем, как вы ведете это дело, инспектор. — Она глубоко вздохнула: — А ведь некоторые рекомендовали вас как отличного детектива.
Декок еще раз качнул головой. Выражение его лица не изменилось.
— Возможно, эти некоторые переоценили мои способности. — Он наклонился ближе: — Но я поймаю убийцу.
Изольда Бюилдайк покровительственно улыбнулась.
— Хотелось бы знать, когда это произойдет? — спросила она.
Декок внимательно посмотрел на нее:
— Это произойдет, когда я закончу свою работу, когда будет достаточно улик, чтобы добиться суда.
На этот раз она рассмеялась грубым, лающим смехом. Смех был неприятным и оскорбительным.