Ярость. Она постепенно оставляла сердце чернокнижника. Успокоив взбесившееся пламя, парень медленно опустил переливающийся огнём меч к земле. Ожидая ответа, он робко отшатнулся на пару шагов, но его пронзительный взгляд… все это время он все равно неотрывно всматривался в скованное льдами трехглавое чудовище. Чудовище, которым около семи сотен лет был и сам Велесов.
- Твоё желание спасти человечество – самое большое лицемерие в этом мире. Так что не смей пихать меня носом в эту грязь… - Так и не дождавшись ответа от вдруг впавшего в ступор дьявола, холодно произнёс Велесов.
Нет. Люцифер прекрасно знал, что его собеседник ответит чем-то подобным. Только вот это знание так и не смогло подготовить его к последствиям. Обычно бесчувственный и невозмутимый, сейчас владыка ада осознал, что ему совершенно нечего сказать. Нечем парировать даже такую очевидную и в меру неуклюжую атаку…
- Скорее всего, во всем этом замешан кто-то из высших ангелов. По крайней мере, это хоть как-то объясняет, почему артефакт оказался в стене Эдема. Видимо, войны жаждет не только Самаэль…
Голос Люцифера поник. Как бы тяжело не было это признавать, но эту словесную схватку владыка демонов проиграл…
- Так ангелы стремятся уничтожить демонов, или же помочь им? Где во всем этом логика?
- Я знаю не многим больше, чем ты сам. – Собравшись с силами и раздражённого брызнув в сдерживавшую его ледяную стену струёй раскалённого пламени, прорычал Люцифер. – У нас есть и другие проблемы. Этот мир скоро столкнётся с иными. И виной всему аномальная сила, заточённая меж измерений. Я не знаю, кто его создал, но это существо – оно уже практически уничтожило все живое в одном из миров. Вмешаться пришлось даже всадникам апокалипсиса.
- Ангелы, демоны, всадники, монстры, артефакты… у этого уравнения слишком много переменных. Раз Самаэль пешка, то кто тогда всем этим управляет?! – Нервно бросил Дима, вонзая вибрирующий силой меч в промёрзлую землю.
- Единственный кто может рассказать больше – это сам Самаэль. Но даже если ты его и найдёшь, то не стоит забывать и о том, что кто-то из всадников апокалипсиса выступает на его стороне. Иными словами – сейчас он тебе не по зубам.
Сжав кулаки, Велесов закрыл глаза. У него из головы все не выходила сцена. Та самая, став участником которой, он едва не спалил целую больничную палату. Где-то глубоко внутри, его разгневанная душа все ещё требовала отмщения…
- Так и будешь молчать? Глубоко вздохнув и открыв глаза, чернокнижник бросил сосредоточенный взгляд на дрогнувшую вдруг Марию. - Ты сама то, что собираешься делать дальше?
Девушка промолчала. Но, так и не заметив её холодной дрожи, чернокнижник переспросил снова.
- Играть свою роль… - Не поднимая к собеседнику испуганных глаз, обреченно бросила некромантка. Даже не смотря на все происходящее, она все равно остается загнанной в угол пешкой Люцифера. И держу пари, он не отпустит её так просто…
- А ты? – Стиснув зубы, злобно бросил Велесов, уставившись на задумавшегося о чем-то владыку ада. – Чем же тогда займёшься ты?
Стойко перенося пробиравшийся даже сквозь завесу огненной ауры холод, Дима, отчётливо чувствовал, как его обдаваемое языками пламени тело пульсировало волнами пока ещё терпимой боли. Сжав покрывшиеся инеем кулаки, он усилием воли попытался отогнать это быстро овладевавшее им наваждение. Но безрезультатно.
Эта боль. Дима заметил её ещё в мире людей. Но лишь сейчас, оказавшись в самом сердце ада, парень вдруг почувствовал её по-настоящему.
- Заберу «ключи времени»… - Безразлично отозвался Люцифер. Казалось, что в этот самый момент его разум был увлечён чем-то совершенно иным, нежели дела насущные. Неотрывно всматриваясь в борющегося с чем-то Велесова, владыка ада тяжело вздохнул, а следом – вдруг удовлетворённо ухмыльнулся.
- Да? Что же ты собрался с ними делать? – Стиснув зубы, небрежно бросил чернокнижник. Его взгляд - он вновь коснулся погрузившейся в собственные мысли некромантки. Только вот погрязшая в ужасе девушка этого даже не заметила. Сжимая вибрирующую силой косу, она изо всех сил сдерживала рвущуюся наружу пагубную дрожь. Сдерживала, совершенно не думая о том, что выражение её лица в тот момент было красноречивей любых слов.