- Я знаю, я ведь для этого и переоделся в твою одежду, верно? – Широ без удовольствия оглядел свои жёсткие короткие хакама. – Но ведь мы можем пойти пешком?
- Пешком тоже нехорошо: нужно показать, что вы хоть и не княжеских кровей, но и не какой-нибудь бедняк, а то все лучшие места у сцены достанутся другим, и мы с вами ничего не увидим.
Пришлось Широ лезть на корову, взнузданную, как лошадь. Юки взялся рукой за уздечку и повёл корову по улицам.
Шли они долго, в деревне стало совсем светло. Пешком, вероятно, вышло бы быстрее, зато Широ мог без помех глядеть во все стороны.
Юки не обманул, когда говорил, что здесь скоро вырастет город: большую часть центральных улиц уже занимали не крестьянские жилища, а дома ремесленников, продуктовые лавки и увеселительные заведения. Строительство шло полным ходом: отовсюду слышался скрип досок и разговоры рабочих.
- Через владения Асакура-сама пролегает главный тракт на Нару и Киото, - объяснял по дороге Юки. – Сюда каждый день приезжают путешественники и паломники и останавливаются на постой. В основном это люди богатые и праздные, их надо кормить и развлекать. Кроме того, здесь подолгу живут купцы, и простой люд едет сюда на заработки, так что разных гостиниц и едален в деревне без счёта. Трудно даже представить, что пятьдесят лет назад здесь было пустое место!
Представить такое и впрямь было трудно.
Синтоистский храм богини Инари[5] находился на небольшом возвышении, окружённый почтительной пустотой: зданий вокруг не было. Всё свободное пространство уже было занято народом: некоторые, подобно Широ, приехали на коровах, но большинство пришли пешком.
- А видел бы ты, что здесь творится в праздник богини Инари! – Вздохнул Юки. – Одни богачи, да на таких роскошных повозках!
- Сегодня тоже какое-то празднество? – Спросил Широ.
- Да, сегодня праздник в честь цветения сливы.
- Опять слива!
Привязав корову к колышку, вокруг которого ещё оставалось немного свободного места и незатоптанной травы, мальчики прошли через тории[6] и, обогнув здание храма, увидели театр.
Святилище Инари Широ не заинтересовало, да и то сказать: выглядело оно небогато. Вот театр являл собой интересное зрелище: снаружи он смотрелся как длинный одноэтажный дом с двускатной крышей, а внутри всё пространство было поделено на две разноуровневые зоны. Та, что повыше, называлась сценой. На той, что пониже, сидели многочисленные зрители.
Поскольку спектакль уже начался, мальчикам пришлось сесть сразу у входа. Широ это не смутило: отсюда ему всё было отлично видно. В левом переднем углу сцены располагался изогнутый «мост», ведущий прямо к зрителям, но по нему никто на сцену не поднимался, актёры заходили и выходили в дверку, расположенную за мостом. А под мостом стояли какие-то нелепые глиняные горшки, и их назначение Широ, несведущему в акустике, так и осталось неясным.
С правой стороны сцены в два ряда стояли восемь человек в одинаковых одеждах, которые время от времени начинали что-то петь или громко переговариваться между собой. Актёры разыгрывали представление у самого края сцены, а за ними на полу сидели музыканты: три барабанщика и флейтист. За музыкантами находились ещё какие-то люди, но их было плохо видно. Позади всех располагалась огромная ширма во всю сцену, и на ней была крайне живописно намалёвана раскидистая сосна.
Актёры, один из которых был в маске, разыгрывали какую-то сцену, но поскольку друзья пришли не к началу, сути происходящего они уловить не смогли.
- Подожди немного, сейчас начнётся следующая пьеса, - прошептал Юки на ухо Широ.
- А я думал, в театр ходят только богатые, - шёпотом ответил ему Широ, - а здесь сплошные простолюдины.
- Это ведь не театр Но. Пьесы почти все те же, но актёры не такие умелые, как в настоящем театре. Но – для состоятельных людей, но ведь и все прочие любят красивые зрелища и интересные истории! Народных театров пока немного, и все при храмах, но скоро они появятся в каждом большом селении! – Уверенно сообщил Юки.
Вскоре пьеса закончилась, актёры низко поклонились зрителям и ушли со сцены. Никакого перерыва между спектаклями не последовало: дверца в левом углу сразу же открылась, и на сцену вышел тучный мужчина в маске, изображающей величие и спесь.
- Я – богатый и важный даймё! – Сообщил он зрителям. – Есть у меня большие владения: поляна да болото…
В зале раздался смех.
- Есть у меня большое имение – конура да сарай! – Продолжал «даймё». – А с угодий своих я большой урожай собираю – отборного рису горшок да миску!
Юки хихикнул, но, заметив, что Широ не смеётся, тут же прикрыл рот рукой.
- А ещё есть у меня слуга – глупец, вор да лоботряс. Ну-ка, Такеси, поди сюда!
На сцену тут же поднялся статный юноша – он был выше «даймё» головы на две и сильно нарумянен.
- И что мне делать с таким уродом? – Комически всплёскивая руками, продолжал актёр, изображающий «даймё». – Вот сказал я ему намедни: «Такеси, - говорю, - сходи купи петуха», и даю ему пять монет. Так что вы думаете? Этот дурак ухитрился деньги мои потерять, зато найти где-то на дороге для себя новые хакама! Что изволите делать с таким недоумком? «Лучше бы ты, - ругаю я его, - штаны свои потерял, а денежки нашёл!»
Зрители громко засмеялись.
Тут заговорил актёр в роли Такеси:
- Хозяин мой, даймё, сами видите, глуповат. Попробую-ка я его ещё раз обмануть! – «Такеси» повернулся к «даймё». – Господин мой, хорошенькая девушка сегодня в храме глядела на вас да всю службу вздыхала.
Даймё: Правда ли, что ты говоришь?
Такеси: Истинная правда! Щёки у неё покраснели, глаза заблестели. Точно вам говорю, она в вас влюбилась!
Даймё: а красивая ли девушка?
Такеси: стройная, как цапля, а кожа белая, как облако!
Даймё: надо же, какая красавица! Так, поди, и я сам в неё влюблюсь! А хорошего ли рода?
Такеси: не могу вам сказать, господин, но одежды на ней были три: нижняя белого узорчатого шёлка, а две верхние из шёлка цвета индиго и багряника. А в храме с ней были три служанки, и все в шелках!
Даймё: так ведь это принцесса какая-нибудь, не иначе!
Такеси: радуйтесь, господин, в вас влюбилась принцесса!
Даймё: вот радость!
Такеси: только что же вы подарите своей невесте?
Даймё: какой невесте?
Такеси: до этой самой. Раз уж она влюбилась в вас без ума, так уж, наверное, ждёт не дождётся, как бы поскорее выйти за вас замуж.
Даймё: ты прав! Только что же мне ей подарить?
Такеси: девица из богатой семьи, сложно такой угодить. Вот разве что парчовый оби вашей матери…
Даймё: так ведь это же память о матушке!
Такеси: вы правы, только другой подарок вашей невесте, пожалуй, может не понравиться. Оби – вещь семейная. Что же она потом передаст своей дочери?
Даймё: какой дочери?
Такеси: так ведь, раз девица влюбилась в вас без ума и собралась выйти за вас замуж, она и детей захочет поскорее родить!
Даймё: ты прав, я не подумал. Что ж, неси пояс!
Такеси забирает у господина драгоценный пояс и, пока тот предаётся мечтам о богатой принцессе, дарит его своей собственной любовнице.
Даймё: скажи, понравился ли моей невесте матушкин оби?
Такеси: сначала понравился, а потом она огорчилась и начала плакать.
Даймё: как? Что такое?
Такеси: она закричала «Ах-ах, а сыночек мой останется без подарка!»
Даймё: какой сыночек?
Такеси: подумайте сами! Раз девушка влюбилась в вас без ума, мечтает о замужестве с вами и дочь захотела родить, так ведь, верно, захочет и сына!
Даймё: и как я не подумал! А что же подарить моему будущему сыну?
Такеси: разве меч вашего отца?
Даймё: что ты, олух, опомнись! Это же память о батюшке!
Такеси: но ведь нельзя же девочек одаривать вперёд мальчиков? Что о вас скажут люди, когда узнают, что дочь свою вы одарили, а о сыне и не подумали?