- Нет уж, я лучше умру!
- Как хочешь. В любом случае, делать выводы прямо сейчас ещё рано, Широ. Широ… кстати, об этом твоём имени. Ты не находишь, что оно никуда не годится? Наследник рода Асакура не может зваться Широ хотя бы потому, что у меня нет ещё трёх сыновей. Это простонародное имя, приличное для крестьянина, но не для благородного человека. Надо подумать, как тебя назвать: Кенсин, или Йомэй, или Хикару… Решу позже. Сагара-сан, где же Юки?
- Я сейчас прикажу ему войти, Асакура-сама. – Сагара-сан появился совершенно незаметно.
Вошедший Юки поклонился так низко, что Широ показалось, что он никогда не сможет разогнуться.
- Мне сказали, что ты уже познакомился с Юки, Широ, - даже не взглянув на второго мальчика, сказал Райдон. - Это очень хорошо, я всё равно собирался представить его тебе. Раньше его звали Моринага Юки, но теперь фамилии он лишён, так что зови его прямо по имени. Юки-кун будет твоим личным слугой, я дарю его тебе. И приказываю вам дружить.
Широ виновато взглянул на Юки, но тот так и лежал, согнувшись, лицом вниз.
- Да, отец. Я понял.
- Хорошо. Теперь взгляни на воинов у правой стены, - Широ послушно повернул голову, - это твоя охрана. Их зовут Кента, Даики и Ботан.
Самураи поклонились, внимательно глядя на Широ. Тот кивнул в ответ.
- Пока это всё, Широ. Юки покажет тебе твою комнату, а вечером я снова позову тебя.
Все снова закланялись, потом Широ и Юки, пятясь, покинули комнату.
Вода в купальне была горячая-прегорячая! Широ обтёрся колючей губкой, вымыл с помощью Юки спину и плечи и аккуратно забрался в просторную квадратную ванну из лиственницы, от которой поднимался дымок. Он обнял руками острые колени и закрыл глаза от удовольствия, пока Юки, развязав тугой шнурок, стягивающий кожу на затылке, гребнем расчёсывал его длинные, до поясницы, чуть вьющиеся волосы.
Дома такой роскошью – горячей ванной из чистейшей воды – побаловать себя удавалось нечасто: вода в Нидзёмару была плохая, болотистая, чистой хватало только для питья, на мытьё почти не оставалось. Всё-таки в заложничестве у Асакура можно было найти и приятные стороны.
- М-м, - пробормотал Широ, размышляя. Движение гребня сразу остановилось.
- Что? Дёргаю?
- Нет, это я о своём. Выходит, Райдон-сама не такой уж плохой человек, да, Юки?
- Конечно, не плохой.
- Да, а мне-то сначала показалось… - Широ замолчал, глядя на сцепленные под водой пальцы.
Юки убрал гребень, набрал в ковш горячей воды и вылил её Широ на голову.
- Эй, ты что?! Осторожнее!
- Извините. Я подумал, волосы вы тоже хотите помыть.
- Дались тебе мои волосы! Лучше расскажи, как ты лишился фамилии.
Юки недовольно грохнул ковшом о дощатый пол.
- Что? Не хочешь рассказывать? – Широ, засыпавший было, оживился и посмотрел на него.
- Если прикажете, расскажу. Но вы будете обо мне дурного мнения.
- А с чего ты взял, что я сейчас о тебе хорошего мнения? – Фыркнул Широ.
- Прошу меня извинить.
- Да ладно тебе, не обижайся! Ну что тут за тайна? – Широ всем корпусом развернулся к Юки и приготовился слушать. Тому, видимо, очень не хотелось пускаться в откровения, но увильнуть он не мог.
- Всё дело в том, Широ-сама, что мой отец, Моринага Юкио, был знатным самураем и вассалом господина Асакура. Он был храбрым воином и сражался честно, но однажды…
Круглое лицо Юки приняло страдальческое выражение. Широ понял, что ненароком задел его за больное, и пожалел о своей бестактности.
- Я точно не знаю, что произошло, но, кажется, отец предал Асакура-сама. Он переметнулся на сторону противника и выдал какие-то военные секреты. Асакура-сама, когда узнал о предательстве, конечно, убил отца.
- Асакура-сама убил твоего отца? – Широ оторопел.
- Да. Он был вправе убить и всю нашу семью, и всех слуг, но умер только отец. Нас с матерью помиловали. Её только выслали за пределы Мино, а меня оставили прислуживать в замке. Господин Асакура очень добр.
- О… - Широ не знал, как реагировать. – И давно ты прислуга?
- Уже почти год, - ответил Юки. – Сначала было тяжело, но… Теперь вы презираете меня?
- Что?.. Нет, конечно, нет!..
- Благодарю вас, - Юки церемонно поклонился, едва не коснувшись головой сидящего в ванне Широ, и вдруг тронул его за плечо, привлекая внимание.
Широ приблизил своё лицо к его, а Юки зашептал ему на ухо:
- Никогда не говори ничего плохого внутри замка, Широ! И в парке тоже нельзя! Каждое сказанное здесь слово непременно будет передано господину Асакура!
- Но где же тогда… - Громко заговорил Широ, но Юки моментально зажал ему рот ладонью.
- Широ, я ведь правду тебе говорю, молчи!.. Я тебе потом покажу, где можно беседовать не опасаясь.
Выбравшись из ванны, Широ переоделся в новые хакама и хаори, а Юки, дождавшись, когда он приведёт себя в порядок, поманил его за собой.
- Запоминайте дорогу, Широ-сама.
И Широ честно старался запомнить. Они прошли по одинаковым пустым коридорам, два раза повернули налево, один раз направо, и наконец упёрлись в глухую стену.
- Вот здесь говорить можно. Я долго искал это место! – Гордо сказал Юки.
Широ поглядел по сторонам. С его точки зрения, этот закуток не отличался ничем особенным.
- Почему здесь можно, а больше нигде нельзя?
- А вот догадайся! – Улыбнулся Юки.
Догадываться Широ не хотелось. Хотелось задавать вопросы.
- Ну, раз так, - прислонившись к стене, сказал он, - давай поговорим…
Кано, строящий пирамидки из камней
Клёны начинали краснеть на горе Ханакаяма, ведь здесь, ближе к небу и к богам, осень начиналась раньше всего. Послушник монастыря Ханакаяма по имени Кано сидел на дощатой террасе, подвернув под себя ноги, и складывал ровной горкой мелкие плоские камешки. Дело требовало высокой концентрации: галька была неровная, в зазубринах, положишь один неправильно – рухнет вся конструкция. По чистому гладкому лбу юноши стекали крупные капли пота, но больше он ничем своего напряжения не выдавал.
Досан, старик-настоятель, вышел из храма и проковылял мимо него, опираясь на палку. Кано так усердно занимается, верно, намеревается стать бодхисатвой ещё при жизни. Жалко, что драки интересуют его больше, чем молитвы, а то вполне можно было бы начинать готовить его себе в преемники.
Досан, осторожно передвигая плохо гнущиеся ноги, спускался по склону за водой: с северной стороны монастыря, за оградой, в трёхстах шагах вниз, находился источник. Он выкатывался из-под корней тысячелетней сосны и исчезал в камнях, а на середине его пути монахи давным-давно вырыли запруду. Вода была чистая, но такая холодная, что даже для питья её приходилось греть.
Поёживаясь, Досан присел рядом с источником и опустил в запруду ведро. Краем глаза он заметил, что крона одного из деревьев чуть-чуть колышется, а никакого ветра, между тем, не было.
- Ладно-ладно, не прячься! – Прикрикнул монах. – Момоко-тян, Кику-тян, или кто там? Выходите! Знаю, что там кто-то из вас!
- Что вы, святой отец, я и не думала прятаться! – Заросли затряслись, раздвинулись, и перед монахом предстала хорошенькая женщина лет двадцати пяти в тёмно-бордовом хаори на вате. – Я всего лишь шла за водой, да, за водой!
- Ага, за водой! Потащилась в гору, Кику-тян, вместо того, чтобы набрать из колодца в родной деревне!
- Какой там колодец! Здесь же вода гораздо чище и вкуснее!
- А знает ли твой муж, любезная, о твоём изысканном вкусе? Сдаётся мне, что он и не догадывается, где ты берёшь воду!
Кику тут же сделала плаксивое лицо.
- И не грех вам, отец-настоятель, говорить обо мне в таком тоне!
- Да-а, да-а! Знаю я все твои думки! Много вас сюда шатается, нечестивиц!
- И-и-и, ничего не понимаю! Дайте мне воды набрать, и я пойду!
- Воды набирай, а к Кано лезть не смей! Он к монашеству готовится, уже голову обрил, а вы тут бегаете у него перед носом! Момоко-тян на прошлой неделе прямо в комнату к нему пробралась с любовной запиской!