- Видали? - потрясая оружием, закричал малец. - Я теперь как сам "Правый Свирепый"25...
- Господин, цучжан в тайге... - доложил вождю проводник.
- Я слышал, - ответил Хочжо. - Что ж, будем готовиться к ночлегу. Надеюсь, что завтра этот Хэсэбунь появиться. Приношу свои извинения за задержку, уважаемый боцзиле, - повернувшись к Учуню, произнес Ходжо со скорбным выражением лица. - И за неудобства, причиненные вам и вашим людям...
- Не стоит, моуке26! - успокоил вождя Учунь. - Мои люди - не дворцовые неженки, а настоящие воины. Главное - чтобы я получил амулет, иначе все наши договоренности будут считаться расторгнутыми.
- Я понимаю... Как только цучжан объявится, реликвия будет у вас. Я это обещаю!
- Иначе и быть не может, - согласно кивнул Учунь.
Командиры расположились на ночлег в самой большой хижине цучжана, единственной в селении оборудованной каном. Воины же, за исключением караульных, которых по сложившейся привычке назначил Учунь, разбрелись на постой по землянкам простых поселян. Ночь прошла спокойно, а на утро вернулся из леса цучжан, притащивший полный мешок кабаньего мяса.
- А старик-то еще что-то может, - довольно сообщил Хочжо проводник, разглядывая добычу Хэсэбуня.
- Долгих лет жизни, моуке Хочжо, - с поклоном произнес староста, - и людям вашим... Почто такая честь выпала нашей деревне?
- Я слышал, цуджан, что хранишь ты у себя древнюю реликвию, пращурами тебе завещанную, - ответил Хочжо. - Амулет Хадо. Что скажешь, старик?
- Наговаривают люди, господин, - не дрогнув ни единым мускулом, произнес цуджан. - Слышал я в детстве от старого шамана Кумлыкая об этом амулете, но в глаза его никогда не видел. Да и шаманов после него в нашем селении не было, бедные мы - не прокормим...
- Не темни, старик! - грозно прикрикнул на старосту Хочжо. - Мне другое ведомо - у тебя сия реликвия находится! Енгэ амулет в руках держал...
Старик зло сверкнул глазами в сторону улыбающегося проводника:
- Мал тогда был Енгэ, мал и неразумен! Где ж ему упомнить... Зеркало то было: одно из девяти, оставшихся от Кумлыкая...
- Так покажи мне его, - потребовал моуке. - Может, действительно перепутал Енгэ.
- Господин! - обиженно протянул проводник.
- Помолчи, Енгэ! - остановил бойца властным жестом Хочжо. - Так покажешь, или нет? - настаивал моуке.
- Так потерялось то зеркало, - юлил старик.
- А может, его и не было никогда? Так, чуцжан, я устал препираться, - со вздохом заявил вождь. - Я пока прошу по-хорошему! Этот бодзиле, - он указал на Учуня, - посланник самого Сына Неба. Кому, как не самому Государю, стать хранителем "амулета Хадо", раз в вашем селении нет даже шамана? Так что отдай амулет, старик, и мы уйдем.
- Нет у меня его, - не сдавался цучжун. - И никогда не было!
- Что ж, ты сам виноват, старик, - горестно вздохнув, произнес моуке. - Хоть мы и одной крови, но, чтобы не нарушить договор с ваном, я готов на все... Без поддержки Императора нас сомнут. Поэтому лучше потерять малое, чем все... Для начала отрубим ноги твоему внуку! - сквозь зубы произнес Хочжо, играя желваками на скуластом лице. - Потом руки! Потом - твоей дочери и сыну, невестке, родичам... Дома - предадим огню! Начинайте! - Моуке взмахнул рукой.
- Остановись, господин! - поняв, что моуке выполнит обещанное, старик упал на колени перед вождем. - Не трогай родичей! Казни меня! Они ведь не виноваты...
- Нет, старик, ты умрешь, но умрешь последним! Я отрежу тебе веки, чтобы ты не смог закрыть глаза... Чтобы ты видел, как гибнет все, что ты любил и для чего жил! Начинайте! - нетерпеливо выкрикнул он.
Женщины заголосили и кинулись врассыпную, хватая детишек под руки. Но воины Хочжо и Учаня уже окружили селян, загородив дорогу копьями. Енгэ, вычленив в толпе внука цучжана, схватил Саньда за шкирку и бросил мальчишку к ногам старика.
- Приступай, Енгэ! - распорядился Хочжо.
- Слушаюсь, господин! - Воин с шелестом выдернул меч из ножен и замахнулся на ребенка.
- Нет! - испуганно закричал старик, закрывая внука телом. - Я отдам, отдам, только пощади! - взмолился цучжан.
- Если отдашь, не трону твоих сородичей! - торжественно пообещал моуке.
- Сейчас, сейчас... - дрожа всем телом, шептал старик обескровленными губами. - Сейчас принесу! - старик поднялся на ноги и засеменил к своей хижине.
- Енгэ, Суминь, за ним! - приказал Хочжо. - И смотрите у меня! Смотрите в оба, чтобы старый чего с собой не сотворил...
- Хорошо, господин! - Воины поспешили за стариком.
Хэсэбунь не стал заходить в дом, он остановился возле ямы, в которую ссыпали золу из очага. Старик встал на колени и руками принялся отгребать золу в сторону. Через несколько минут он докопался до большого камня. Зацепив каменюку кончиками пальцев, цучжан легко приподнял её - камень оказался тонким, в пару пальцев, отщепом-крышкой. В углублении, так же облицованным каменной плиткой, лежал кожаный мешочек. Енгэ грубо отпихнул старика и, схватив мешочек, подбросил его в руке.
- Тяжелый! - довольно ощерился он. Распустив тесемки, стягивающие горловину, проводник вытряхнул на ладонь блестящий металлический кругляк, который помнил с детства. - Есть, господин! - радостно закричал он, потрясая находкой. - Это тот самый амулет!
- Точно? - переспросил Хочжо, принимая из рук Енгэ мешочек с реликвией.
- Чтобы забрал меня Владыка Буни! - Проводник скрестил пальцы в охранном знаке.
- Господин, господин! - плаксиво воздел руки к вождю Хэсэбунь. - Нельзя чтобы реликвия попала в руки Исконного Врага... Нельзя, чтобы о ней узнали... Этот амулет принесет много горя детям Хадо, если попадет не в те руки...
- Заткнись, старик! - брезгливо произнес моуке. - Бодзиле Учунь, примите эту реликвию. Передайте Сыну Неба: моуке Хочжо всегда свято выполняет обещанное...
- Обязательно передам, моуке! - заверил Хочжо сотник.
- По коням! - рявкнул Хочжо. - Мы возвращаемся!
- Ты даже не накажешь цучжаня за дерзость? - удивленно спросил Учунь, поудобнее устраиваясь в седле.
- Пожалуй, ты прав, - согласно кивнул Хочжо, разворачивая жеребца. - Это нельзя прощать. - Он привычно обнажил лезвие меча и отточенным движением снес старику голову. Фонтанирующее кровью безголовое тело цучжаня какое-то время стояло, покачиваясь, а затем рухнуло на землю.
- Вперед! - выкрикнул Хочжо и ударил плашмя жеребца окровавленным мечом.
По прибытии в городище Ходжо, для Учаня и его воинов вновь был устроен пир, с обильной едой и морем хмельных напитков. Вспомнив о блюдах, которыми его потчевал перед отъездом радушный хозяин, Учань едва не захлебнулся слюной - последние пару недель они питались впроголодь. Все съестные припасы отряд потерял во время третьего нападения неизвестных преследователей, как, впрочем, и добрую четверть бойцов. Охотиться было некогда - время дорого! Сначала съели лишних коней, но мясо от тепла быстро портилось - приходилось выбрасывать. Им повезло позавчерашним вечером - прямо под копыта коней выскочил годовалый олешек - его-то и ели эти два дня. Еще пять-шесть дневных переходов, и остатки отряда Учаня должны были добраться до охраняемых рубежей Бальхэ. Потом можно будет отдохнуть и расслабиться... Вообще, неудачи их начали преследовать почти сразу после отъезда из городища Хочжо. Неудачи? Нет, это были четко спланированные диверсии! Сначала кто-то отравил часть припасов - в жутких муках скончались два десятка бойцов. Затем, на одной из стоянок, был отравлен источник - еще три дюжины долой. Учунь искал предателя в своих рядах, но не смог вычислить ренегата. А потом начались засады... Враги нападали исподтишка, под прикрытием лесного массива. Выскочат, покусают, заберут с собой пару-тройку жизней - и в лес. Учунь юлил, каждый день менял направление движения, стараясь сбить врага со следа, но не много в этом преуспел. Они всегда знали, где он, всегда были хорошо подготовлены. Отряд таял, словно снег под весенним солнцем. Но, в конце концов, преследователи тоже изрядно выдохлись. Последние несколько дней бодзиле умудрялся обходить все ловушки. А может быть, сказывалась близость границ государства. Только бы выдержать и дойти, билась в голове Учаня одна-единственная мысль, с которой он и уснул.