Обмен колкостями продолжался, с каждой новой фразой уколы с обеих сторон становились всё грубее и обиднее. В какой-то момент события стремительно понеслись вперёд. После очередного выпада Ладислас потерял над собой контроль настолько, что заклятье в руке окончательно сформировалось. Двое жандармов решили вмешаться и попытались незваного гостя скрутить. Ладислас, даром что нападали со спины, атаку почувствовал. Одного жандарма, крутанувшись, сбил подсечкой, второй получил удар заклятьем – разряд электричества полыхнул голубым светом, запахло озоном, мужик в форме отлетел к диванчику и затряс руками, судя по его бледному виду и тремору пальцев, тычок вышел крайне неприятным.
Дальше я словно смотрела будто на объёмную панораму, каким-то образом умудряясь разом видеть всё происходящее. Фурнье остался на месте, вообще ничего не предпринимая. Ладислас с холодным бешенством замер посреди коридора, в руке у него набухало красным светом уже не парализующее, а боевое заклятье, причём делал он это явно уже не в приступе неконтролируемой ярости, а сознательно. Жандармы стояли на удивление спокойно – были уверены, что атаки не будет? Или нарушили какое-то правило, напав на Ладисласа, ведь формально он ничего сделать не успел? И тут краем глаза я заметила ещё одного совсем молодого парнишку. Тот появился откуда-то с другого конца коридора, сейчас стоял за спиной Ладисласа, Фурнье и в мёртвой зоне обзора прочих жандармов… И трясущейся рукой уже поднял руку с пистолетом, готовый открыть огонь! Быстрее, чем я могла подумать, вопреки логике и здравому смыслу, моё тело дёрнулось в сторону Ладисласа, выталкивая его с траектории выстрела.
Грохнуло совсем не так громко, как я ожидала и совсем не страшно. Ошарашенная болью в плече и внезапно подступившим ужасом, я сообразила, что ноги меня не держат, но я не падаю, ведь меня уже держит Ладислас, одновременно пытаясь нащупать рану от выстрела. Сознание если и потеряла, то совсем ненадолго, потому что отлично слышала громовой голос Рене Фурнье:
– Чего замерли?! На диван её несите и живо врача!
– Так это, монсеньор, полночь уже скоро, дома врач почивает.
– Тогда аптечку тащите. Олухи. У вас тут должна быть.
Меня положили на диван, разрезали рукав свитера – почему-то его было жаль больше всего – и торопливо бинтовали моё окровавленное предплечье. Ладислас пристально смотрел на меня, и в его глазах я прочла страх пополам с какой-то виной. Обрабатывать мою рану ему не дали. Тот самый пожилой жандарм, который уводил меня на допрос, вежливо, но твёрдо отстранил его в сторону со словами: «Не стоит, монсеньор, лучше не надо. У вас руки дрожат». Я почувствовала сильное жжение от тампона, смоченного кровеостанавливающим, как раз его и заматывали бинтом. Голова кружилась как на карусели, я никак не могла сосредоточиться, зато очень хорошо ощущала, как Ладислас сжимает мою ладонь, и это было очень приятно.
– Всё! – тут передо мной опять появился седой жандарм, в этот раз вместо бинтов у него на ладони лежала смятая пуля. – Повезло вам, мадемуазель. Слегка задело, крови много, но ничего опасного.
– Лиза, – нагнулся ко мне и шепнул на ухо Ладислас. – Сумасшедшая, зачем? Тебя могли насмерть застрелить.
Тут в поле моего зрения появился Фурнье. Неожиданно он легонько поклонился, дальше заговорил. И сейчас в голосе не было ни следа насмешки, только искренность:
– Месье Дюран, мадемуазель Орешкина. Полиция Шатодена в моём лице приносит вам официальные глубочайшие извинения за действия нашего сотрудника. Я своим словом гарантирую, что расследование будет произведено в кратчайшие сроки, а виновный понесёт наказание по всей строгости.
– Я, Ладислас Дюран, как наследник клана Дюран от имени семьи и от имени моей невесты Елизаветы Орешкиной принимаю извинения, – сейчас в голосе моего жениха тоже не было ни грамма сарказма или чего ещё, только убийственная серьёзность. – Официально от имени семьи претензий не имею и уверен в честности и справедливости будущего расследования.
Что случилось дальше, я уже не узнала, так как всё-таки упала в обморок.
Глаза открылись, когда свет солнца пытался пробиться через шторы и наконец-то отыскал щель, радостно выплеснув на меня яркий поток. Пошевелилась – боль дёрнула повыше локтя и напомнила, что всё вчерашнее было на самом деле. Осторожно приподнялась и огляделась: знакомый дизайн преподавательской высотки, мои чемодан и рюкзак в углу. Я всё там же, откуда вроде бы сбежала? Заставила себя встать и подойти к шкафу, но вещей на полках не было. Мысленно стукнув себя по голове – сама же их вчера вытаскивала – после недолгой внутренней борьбы всё-таки взяла с вешалки халат. Брать чужой дорогой шёлк, весь обшитый кружевами, было неудобно и немного совестно, но разбирать сейчас вещи и искать что-нибудь своё у меня не было никаких сил. Вдобавок Ладислас мог зайти в любую минуту, не в нижнем же белье или завернувшись в одеяло его встречать? И всё равно даже от такой невесомой ткани я поморщилась, когда натянула рукав халата на забинтованное предплечье.
Я успела доползти до ванной и худо-бедно умыться, а когда вышла, в гостиной обнаружилась пожилая незнакомая мне врач. Она быстро провела диагностику раны и общего состояния, сделала новую перевязку, пообещала «до свадьбы заживёт» и удалилась. Дальше я пошла на кухню чего-нибудь перехватить и нашла на столе записку:
«Лиза, не стал тебя будить, врач сказала, что тебе нужно побольше сна. Дела в Академии требуют моего личного присутствия. Врач придёт, осмотрит и сделает всё что нужно. Как проснешься, отдыхай, не забивай свою хорошенькую головку дурными мыслями. Буду самое позднее к ужину, но постараюсь пораньше. Нам нужно серьёзно всё обсудить. Постараюсь что могу объяснить. Очень рассчитываю на твоё благоразумие, и живу надеждой, что не сбежишь вновь, подвергая себя смертельной опасности. Зубастик со мной. До встречи и целую».
– Целует он меня, – буркнула я. Написал бы ещё «твой дорогой» или там «твой ненаглядный». Кстати, он только мой или ещё чей?
Впрочем, я тут же сама перед собой призналась, что ревновать сейчас было глупо. И повода не имелось, и перед Ладисласом неудобно. У него с убийством студентки его факультета и так наверное проблем не продохнуть, начиная от полиции и заканчивая жалобами разъярённых и испуганных родителей: как богатые люди умеют трепать нервы учителями, я ещё дома насмотрелась. И тут я вчера со своей идиотской выходкой… Хотя бы на ближайшие дни постараюсь исправиться и ему не мешать.
***
Явился мой жених раньше вечера. Причём в компании сразу нескольких автоматических подносов-доставщиков. Оказывается, эти обычные на вид летающие блюда ещё и стол умели сервировать, так что можно было воображать, будто мы сидим за столом в самом настоящем ресторане. Ненавязчивая музыка звучала, из какого-то местного аналога проигрывателя. У нас вышел прямо-таки натуральный романтический ужин, даже приятный полумрак и две свечки имелись. Ладислас явно отдавал предпочтение морепродуктам, поскольку начал он с устриц и какой-то рыбы в соусе, которую назвал севиче «Кю Жон». Продолжил морскими гребешками и рыбным супом, а на второе был лосось, это блюдо Ладислас отрекомендовал «настоящий «Труагро». Что или кто был этот «Труагро», я не знала, но рыба и в самом деле буквально таяла во рту. Как и десерт, напомнивший мне торт «наполеон». Это помогло немного ослабить натянутые струны наших отношений, чтобы мы смогли спокойно обсудить вчерашний день. К слову, Зубастику в этот раз предложили индивидуальное меню, и я этому была рада. Всего за одну ночь мой дракончик как-то неожиданно скачком подрос до размера сенбернара, и сейчас отдельно от нас наворачивал в ванной шмотки сырого мяса.