Рамина тряслась как в лихорадке, и причиной ее был не холод, а страх. Она понимала, что нужно кричать, звать на помощь — охрана ведь стоит за дверью! Но язык не повиновался ей, а если и повиновался, то совсем для других слов. Она с трудом проговорила:
— Хорошо, тетя… тетя Тхутмертари. Хочешь, я отрекусь от трона… в твою пользу?
Тхутмертари гневливо взмахнула золотыми кудрями.
— Какой позор! Какое ужасное оскорбление для нашей великой и древней страны терпеть на Троне из Слоновой Кости тебя и твоего отца! Вы такие ничтожества! Ну, какая из тебя королева Стигии, моя милая Рамина?! Ты уже отрекаешься от престола, который еще не принадлежит тебе! Отрекаешься при живом отце; живом пока еще! Отрекаешься легко и беззаботно, а ведь я даже еще не начала пытать тебя!
— Пытать?! Пытать меня… Но за что?! Я ничего плохого тебе не сделала!
— Глупенькая! Сразу видно, ты совсем не знаешь тетю! Мне не нужно никакой причины, чтобы пытать, мучить и убивать. Мне это приятно, вот и все! И, потом, ты как раз виновна, девочка!
— Но в чем???
— Как же! Ты претендуешь на трон, по праву принадлежащий мне.
— Но я же не знала о твоем существовании! Я думала… я наследная принцесса… — тихо плакала несчастная Рамина.
— Бедная моя девочка! Твоя вина в том, что ты родилась. Король, твой отец, просто подставил тебя. Его вини, а не меня!.. Впрочем, мне без разницы, кого ты станешь винить. Я не приму у тебя отречения. Нет, не так, совсем не так придет к власти королева Тхутмертари!.. А то ведь этот старый крючкотвор Тот-Амон заявит, будто я… хи-хи-хи… вырвала у тебя отречение под пыткой! Зачем мне это нужно?! Не хочу и убивать тебя: к чему делать из такой тряпки, как ты, несчастную жертву злой волшебницы?! Я сделаю так, что Стигия сама откажется от тебя, а твой жалкий папаша-узурпатор будет оплакивать твою страшную участь до конца своих недолгих дней… Ну, а теперь, когда я сказала все, давай немного поиграем!
С этими словами Тхутмертари резким движением сорвала с тела Рамины пуховые одеяла. Сорвала — и ахнула.
— Да ты беременна, моя милая! И кто отец?
— Раматеп, полководец, — едва слышно молвила несчастная.
— Раматеп?! Клянусь Сетом, он еще жив, старый развратник! Он же в дедушки тебе годится!.. Но постой, постой, дай поглядеть… Плод на последнем месяце, да?
— Да…
Тхутмертари восторженно всплеснула руками.
— Вот так удача! Одна удача следует за другой! Неродившийся ребенок… на последнем месяце… внебрачный сын… нет, скорее дочь… королевская кровь… мать — наследница престола…
Волшебница задумчиво посмотрела в окно, где на черном небе блистали звезды и свистел холодный ветер.
— Несомненно, это знамение… Еще одно знамение… Знамение, которое встречается раз в десять тысяч лет! Благодарю тебя, Великий Сет! Теперь я знаю, что мне делать!
Следующие слова Тхутмертари были обращены к Рамине:
— Так и быть, моя милая, я не стану тебя пытать. Видишь ли, мне нужен твой ребенок. Твоя неродившаяся дочь.
— Мой ребенок… дочь, — Рамина уже ничего не понимала.
— Да, она пригодится мне для… для одного чародейства! Великого чародейства, моя милая! Чародейства, которое потрясет мир! Так что я вернусь за нею через… через два дня. Смотри у меня, береги плод!
Рамина отчаянно закивала.
— Умница, — резюмировала Тхутмертари. — Хоть какая-то от тебя будет польза… А это тебе, чтобы не задавалась. И на память от родной тети.
Наследная принцесса Стигии с ужасом увидела, как из гибкого указательного пальца на правой руке золотоволосой красавицы вырастает меч. Нет, не меч, скорее кинжал, длинный и тонкий… Больше она ничего не увидела, ибо кинжальный палец метнулся со змеиной быстротой; метнулся дважды, пронзив оба глаза Рамины. Бездонные черные очи перестали существовать; из пустых глазниц потекла жидкость, смешиваясь с сурьмой и превращаясь в омерзительную слизь. Болевой шок лишил Рамину сознания.
Кинжал втянулся обратно в палец волшебницы. Лучистый взгляд огромных сапфировых глаз скользнул по красивой фигуре черноволосой принцессы. Тхутмертари сокрушенно хмыкнула.
— Как обидно оставлять тебя в таком состоянии, моя милая Рамина! Ну да ладно, долг важнее удовольствия. До свидания, слепая принцесса! Мы еще свидимся. Вернее, я тебя увижу, а ты меня — нет!
Хихикнув над собственной остротой, Тхутмертари шагнула обратно в камин.
Король Стигии Ктесфон заворожено глядел на огромный огненный цветок, распускающийся посредине его опочивальни.