Тхутмертари опять опередила его. Верно, это был ее день — или ночь?! С адским хохотом сорвав с себя пояс, она бросила его в Конана. И киммериец узрел, как широкий пояс Тхутмертари, испещренный жуткими сценами из жизни злобных ящеров, сам — на лету! — превращается в огромного живого ящера, ростом раза в два выше Конана.
— Пожелайте мне удачи, Конан и Тот-Амон! Я не прощаюсь с вами; еще свидимся! — с издевкой воскликнула принцесса. Еще мгновение — и кровавый вихрь поглотил ее, а потом пропал и он.
— Не-е-ет!!! — взорвался нечеловеческим воем Тот-Амон. Все еще не веря, что волшебница снова ускользнула от него, верховный жрец стремительным пассом нацелил глаза магической змеи на то место, где еще секунду назад стояла Тхутмертари. Два изумрудных луча вырвались из очей магической змеи. Едва не задев киммерийца, они обрушились на чудовищного ящера, брошенного злодейкой против Конана, и уничтожили гигантскую рептилию.
Конан огляделся. В чертоге, кроме него, оставались Тот-Амон и шестеро его жрецов; неподалеку на хладном полу стонал Пелиас. Мгновенно подскочив к другу, Конан пал на колени:
— Прости меня, если можешь, Пелиас… Я обязательно вытащу тебя отсюда!
— Никогда! — раздался повелительный голос Тот-Амона; титаническим усилием воли повелитель Черного Круга совладал с собой. Теперь перед киммерийцем стоял прежний Тот-Амон — злобный, сильный, всегда уверенный в себе враг. В зеленых очах его пылало бешеное пламя.
— Уж тебя-то я не упущу, — прокричал предводитель черных магов. — Умри же, во имя и во славу бессмертного Сета!
Многословие всегда подводило Тот-Амона. Конан ловко уклонился от новой атаки изумрудных молний, и они поразили стигийского жреца, который, на свою беду, подбирался к киммерийцу сзади.
— Ах, так ты хочешь побегать, собака-варвар?! — пьянея от охотничьей ярости, возгласил Тот-Амон. — Ну что ж, беги! Священный огонь Сета все равно настигнет тебя!
Беспрерывные атаки изумрудных молний, испускаемых змеей-перстнем, не давали Конану возможности подобраться к Тот-Амону поближе. Король вынужден был проявлять чудеса акробатики, ежесекундно ускользая от верной смерти. Пока что ему это удавалось, и магические лучи только плавили мрамор за его спиной или поражали самих стигийских жрецов.
Вдруг Тот-Амон вскрикнул. Странный белый огонь лизал его ноги. Нитка белого огня тянулась от руки Пелиаса. Пока Тот-Амон гонялся за Конаном, умирающий маг не терял времени даром, творя заклинания, и теперь пришел на помощь другу. Тотчас забыв о варваре, Тот-Амон, вопя от боли, бросился вон из чертога; за ним тянулся дымящийся шлейф беловатого огня. Вскоре вопли верховного жреца затихли в отдалении. Оставшиеся в живых стигийцы также кинулись наутек.
Конан не стал преследовать их, а снова бросился к Пелиасу.
— Я умираю, друг мой, — такими словами встретил его старый маг. — Не пытайся помочь; ядовитая змея все-таки укусила меня… Если бы не мое искусство, я уже был бы мертв.
Неудержимые слезы катились по суровому, испещренному шрамами лицу варвара. Он крепко сжал в объятиях умирающего старика.
— Это я убил тебя, Пелиас… Ты ведь предупреждал меня! Какой же я…
— Не кори себя, государь, — великодушно молвил маг. — Я знаю, ты еще отомстишь за меня.
— Воистину отомщу, клянусь кровью Крома! Следующая моя встреча со стигийской ведьмой станет для нее последней! Или мне не жить на белом свете!
Со стороны донесся топот множества ног. Конан с тоской оглядел мрачный чертог. Как отомстит он за Пелиаса, если здесь, в змеиной цитадели, придется принять ему свой последний бой?!
Слабеющая рука мага стиснула его запястье.
— Беги, мой благородный друг, — страстно прошептал Пелиас. — Светоч Истины укажет тебе дорогу к свободе. А я — я задержу стигийцев. Пусть змеепоклонники узнают: даже умирая, старый Пелиас кое на что способен!
— Я не забуду тебя, Пелиас! — молвил Конан и, оставив умирающего мага посреди мрачной пещеры, устремился прочь.
Когда толпа разъяренных стигийских жрецов, предводительствуемых самим Тот-Амоном, ворвалась в зал, Конана там уже не было. А старый колдун Пелиас готов был начать последнюю в своей долгой жизни магическую схватку.
Глава XI
Бегство из Кеми
Амулет Небесного Народа тускло мерцал на персте Конана. Наверное, он и вправду вел киммерийца. Даже природный инстинкт, неизменно подсказывавший варвару верное направление во всевозможных лабиринтах, тут, в катакомбах Великой Пирамиды, был бессилен. Древними, очень древними были эти камни, эти бесчисленные проходы и ловушки, эти сужающиеся и расширяющиеся коридоры, арки и залы. Конан уже однажды бывал здесь, когда разыскивал «сердце» своего королевства — волшебное Сердце Аримана. Но тогда на свободу его вывела ожившая мумия древнего стигийского жреца; сейчас же он был один.