— Я не понимаю вас, — проговорил дух Фонтанелли. — Объяснитесь.
— Ничего я не буду вам объяснять, профессор. Даже для ваших ученых мозгов правда стала бы невыносимым испытанием. Скажу лишь, что я намеревался чуть-чуть подправить Историю. В случае успеха я сохранил бы миллионы невинных жизней. Мне не дали этого сделать.
— Кто? Боги?!
— Считайте, что они. Больше я ничего не могу сказать.
От слов Милиуса веяло такой искренней, непритворной горечью, что Фонтанелли поневоле опустил глаза.
— Мой бог гораздо добрее и гуманнее, — молвил он скорее для себя, чем для Милиуса.
— Ваш бог еще не родился! — вдруг взорвался Скучающий Маг. — Тринадцать тысяч лет пройдет, прежде чем на Землю ступит истинный бог! Тринадцать тысяч лет смуты, страха и варварства! Тринадцать тысяч лет я буду умолять их послать мессию в этот грешный мир!
Фонтанелли отшатнулся; ему показалось, что выцветшие, невыразительные глаза старика как-то странно изменились, и на профессора одно мгновение глядел не Милиус, а совсем другой человек!
— Что вы такое говорите, сэр?! Кого вы будете умолять?! Кто вы, наконец?!
— Я сказал вам лишнее, — успокаиваясь, молвил Скучающий Маг. — Когда вы выйдете отсюда, вы ничего не будете помнить.
— Пусть так, но я хочу знать, кто вы! Вы не маг, как Пелиас! И не ученый, как я! Ведь ученый всегда что-то ищет, что-то изучает, задается вопросами и старается отыскать на них ответ. Вы же — вы ничего не ищете, мастер Милиус, или как вас там! Вы только имитируете поиск! На самом деле вы все знаете заранее!.. Вы дурите людям голову магическими амулетами, медальонами, волшебными часами и прочей ерундой! Но ведь они вам не нужны, не так ли?! Вы хотите казаться слабее, чем есть на самом деле! Зачем? У меня есть… хм… гипотеза, с позволения сказать. Желаете знать какая? Отвечу. Вы — не человек! Я давно это подозреваю. Разве я не прав?! Кто вы — бог?! А может, вы представляете Высший Разум?! Скажите же, я вам поверю!
Милиус устало улыбнулся.
— Не напрягайте свою фантазию, профессор. Вам все равно ее не хватит. К тому же в свое время вы сами все узнаете.
— В таком случае я отказываюсь подчиняться вам, — твердо заявил дух. — Вам придется принуждать меня. А вы ведь не любите принуждать, верно?! Вы желаете, чтобы вашу волю исполняли добровольно!.. А кстати, почему бы вам самому не сразиться с Великой Душой?! Не знаю, кто вы, но ставлю сто против одного, что в ваших силах прихлопнуть карлика одним мизинцем!
— Я не могу. По разным причинам. Главным образом потому, что я под домашним арестом.
— Вот как? И кто же вас арестовал?
— Он, — и Милиус показал, кто. — Видите ли, Он не желает, чтобы я вмешивался в происходящее. Поэтому я могу действовать только через вас.
— Каким же образом?
— Вы получите человеческое тело. Я отправлю вас в Зачарованный Город, где обитает Великая Душа. Тезиас пытается вызвать в хайборийскую эпоху наемников из отряда Джейка Митчелла. Ваша задача — помешать ему. Кто вас послал, он знать не будет.
— А если он вытянет из меня информацию под гипнозом? Если он проникнет в мою память?
— В вашей памяти он меня не найдет.
— А я? Я буду помнить вас?
— Когда вам нужно будет меня вспомнить, вы вспомните.
— Ну хорошо, — помолчав, произнес профессор. — Будь по-вашему. Я отправлюсь в Зачарованный Город и помешаю Великой Душе призвать из Будущего наемников Джейка. Но взамен — взамен вы скажете мне, кто вы такой. Или я отказываюсь!
— Будь проклято ваше любопытство, Фонтанелли! Вы что — ребенок?!
— Я ученый, — не без гордости заметил дух. — И я хочу ЗНАТЬ.
Воцарилась долгая, томительная пауза. Наконец Скучающий Маг промолвил:
— Хотите знать? А повредиться в уме не боитесь?
— Жизнь ученого — одно сплошное безумие, — ответствовал профессор. — Меня всегда считали сумасшедшим. Я не боюсь.
— Сдаюсь, профессор, сдаюсь! И только лишь потому, что через минуту вы меня забудете. К сожалению, я не могу показать вам свой истинный облик. По техническим причинам, так сказать. Вы увидите, каким я был… э-э-э… до определенных событий! Вы готовы?
— Я готов. Показывайте.
И Милиус показал.
Несколькими секундами спустя невзрачный старик в серо-серебристом халате приводил в чувство седовласого профессора. Руки Фонтанелли тряслись, глаза вылезали из орбит; доктор с трепетом таращился на Милиуса.