Молодой человек отвел прилипшую к щеке прядь волос и заправил ее за ухо. Потом подставил ладонь дождю. На указательном пальце сверкнула массивная печатка: черный прямоугольник, с выжженным на нем сигилом.
Левая рука по-прежнему оставалась в кармане. На мизинце ее пряталось само воплощение искусства: переплетенные золотые нити выталкивали изнутри темно-фиолетовый полудрагоценный камень.
На шее у незнакомца было несколько амулетов: кулон со знаком весов, символ постоянного внутреннего противоборства; связка китайских монет, каждая из которых имела собственный тайный смысл, спрятанный в древних иероглифах; и египетский ключ жизни, гладкий, будто отполированный, и блестящий, как лезвие ножа.
— … серость и ненависть людей к собственной судьбе.
Свои слова молодой человек обращал к мужчине, одетому по-летнему легко и небрежно, к тому же босому. Ему было лет сорок, и даже седые волосы не старили его.
— Ты сам виноват в этом, — ответил тот. — Но ты не прав. Я еще чувствую здесь свет.
— Свет? — усмехнулся черноволосый молодой человек. — Он давно иссяк. Остались только страх, боль и зло. Противно смотреть…
— Ничего уже не изменится, — устало заметил босоногий мужчина.
— Не изменится, пока ты не примешь меры, Игнатиус! — безразличие собеседника раздражало молодого человека.
Звук требовательно произнесенного имени заставил Игнатиуса вздрогнуть. Уже много лет он не слышал его, тем более сказанного подобным тоном. Еле заметная улыбка тронула сухие губы, но он постарался скрыть ее.
— При чем здесь я? Я Хранитель Стихий, а не скоморох, веселящий людей, — Игнатиус знал, кто стоит перед ним. Его не обманули бы и тысячи имен Диония. Истинное имя, сокрытое от всех, на забытом языке означало «Рожденный светом». В его владении находился и человеческий мир, и Пустынные Земли.
— Взгляни, — потребовал Дионий.
Внизу под порывами ветра слабо мерцало болезненное мутно-желтое пятно. Это была усталость и горечь. Тлеющая боль утраты. Готовая потухнуть в любое мгновение душа.
Под деревом, прячась от дождя, стояла женщина. В руках у нее были пакеты и букет, который почти касался мокрой земли.
— Заберешь ее? — Игнатиусу даже не требовалось пояснять, о чем именно идет речь.
— Нет, Игнатиус, — покачал головой Дионий. — Эта душа мне не нужна, таких у меня тысячи… Таких же серых и никчемных. Возись с ней сам. Я хочу видеть яркие эмоции, страсть! А это… Каждый день она готова отдать все что угодно, лишь бы вернуть сына, а сейчас она думает про зонт, про обычный зонт…
— Почему-то мне кажется, что тысячу лет назад подобное вызвало бы в тебе бурный восторг, — предположил Игнатиус.
— Грязь под ногами не приносит мне радости. Люди были бы гораздо счастливее, если бы Верховный Хранитель не бросил свой пост. Они бы не тонули в бурных реках, не горели бы заживо, их дома не сносил бы ураган…
— Я не собираюсь ничего делать. Решай все сам. — Игнатиус отмахнулся от собеседника, словно от требовательного мальчишки.
— Тебе следует найти себе преемника.
— Я не хочу никого готовить, — покачал головой Игнатиус. — Единственное, чего я хочу, — это покоя.
В пепельно-черных тучах уже не оставалось ни единой прожилки уходящего дня. Дионий отвернулся от собеседника и вглядывался в темные городские окраины. Там, за дождливой пеленой, медленно ползли по окружной дороге редкие светляки грузовиков. Не поворачивая головы, Дионий сказал:
— В свое время я дал тебе бессмертие… Что ж, сейчас я готов отпустить тебя. Подготовь ученика, передай ему тайные знания и уходи.
Игнатиус дернул уголком рта и приподнял серебристую тонкую бровь:
— Смерть взамен на очередную услугу?
— Как будто у тебя есть выбор…
— Нет ничего страшнее твоих подарков, Дионий. Сначала кажется, что они — бесценны. И только вечность спустя понимаешь, что избавиться от них нельзя ни за какие богатства этого мира. Даже страшную смерть ты превратил в недосягаемый дар…
— Если я правильно понял тебя, Игнус, это значит «да».
Дионий вытащил левую руку из кармана брюк и незаметно для Хранителя подставил ее под дождь: золотое кольцо на пальце раскалилось, посылая хозяину сигнал. Игнатиус пожал плечами и переступил босыми ногами. Рубероид под ним был абсолютно сухой и, казалось, даже теплый.
— Дионий, ты помнишь условия… Верховного Хранителя теперь на улице не встретишь — времена не те. Найди мне хотя бы четырех достойных кандидатов. И потом… избавь того, кто придет мне на смену, от твоей дружбы.