- Скрытый звонок. Очень удобно - Паганель сразу знает - свои! добравшись до двери, Борис явно приободрился.
Дверь открылась неожиданно мягко для своей внушительной массивности. На пороге стоял высоченный - под два метра! - седой человек в меховой безрукавке, усы и старомодная бородка клинышком придавала ему сходство скорее с Дон Кихотом, чем с жюльверновским чудаком-профессором, только на носу рыцаря печального образа сидели вполне современные прямоугольные очечки, а в зубах дымилась изогнутая резная трубка.
- Боренька! Здравствуй, дорогой! А Денис-то Иванович... Ты уже знаешь?
Борис кивнул.
- Надя улетела к нему в больницу. Входите, входите. - Паганель посторонился, пропуская нас в просторную прихожую.
На свету наша грязная одежда напоминала половые тряпки. Хозяин квартиры на секунду удивленно замер, затем тихо, не без иронии спросил:
- Пробивались с боем?
Борис усмехнулся:
- Примерно так. Знакомтесь: Сергей ... м-м Степанович, друг Николеньки.
Паганель приосанился и церемонно поклонился:
- Очень приятно. Логинов. Максим Кузьмич. По профессии - Паганель.
Он повернулся и крикнул куда-то в глубину квартиры:
- Зоя! Голубушка! У нас ЧП!
Борис остановил хозяина квартиры:
- Максим Кузьмич, у нас к вам важный разговор и плохие новости. Николенька погиб!
Паганель замер, медленно повернулся к Борису:
- Да вы что... Не может быть! Как же это! Николенька... Коля! Горе-то какое...
Паганель выглядел растерянным, даже каким-то жалким. Он помолчал, потом спросил:
- Как это произошло?
Я скупо, в двух словах, рассказал.
Хозяин некоторое время постоял молча, наконец глухо проговорил:
- Надо же... Вот так вот, глупо и нелепо...
Мы стояли в просторной прихожей, и каждый вспоминал Николеньку, мне даже на секунду показалось, что сейчас из-за угла коридора выйдет вдруг он сам, и скажет, улыбаясь: "В-вы ч-чего это? Ч-чего т-такие м-мрачные?".
Но вместо Николеньки к нам выбежал совсем другой человек. Послышались легкие шаги и в прихожую впорхнула, иначе и не скажешь, худенькая коротко стриженная светловолосая девушка в джинсах и свитере. Задорно вздернутый носик придавал её лицу какое-то детское выражение. Серые, чуть раскосые глаза глаза девушки удивленно расширились:
- Борис! Что с вами?
Паганель махнул рукой:
- Моя дочь, Зоя. Зоинька, это Сергей, друг Николеньки. Ты знаешь... Николая больше нет!
Зоя всплеснула руками:
- Как же так! Он же...
Отец прервал ее:
- Такое несчастье! Да ещё мальчики попали в пердрягу...
Девушка засуетилась:
- Что же я стою-то! Быстро раздевайтесь, вещи складывайте вот сюда.
Мы с Борисом дружно запротестовали, но Зоя, смешно сдвинув брови, командирским голосом сказала:
- Ни каких возражений не принимается! Быстро раздеватесь - и ванную! Да, брюки тоже снимайте, я дам вам папины экспедиционные штаны.
Борис в отчаянии обратился к хозяину квартиры:
- Ну Максим Кузьмич... Неудобно...
Паганель лукаво улыбаясь, подыграл дочери:
- Неудобно спать... м-м-м ...на потолке! Одеяло, знаете ли, падает! Без разговоров! Начальство приказало - извольте выполнять!
Борис страдальчески сморщился:
- Уступаем силе... Но, Максим Кузьмич, у нас к вам ажный разговор!
- Все разговоры - потом! Борис, ваш товарищ еле на ногах держится! Я сразу понял, что вы не просто завернули старика проведать, в одиннадцатом-то часу ночи, да ещё в таком виде. Но сперва - перодеваться, в ванную, и за стол!
Пришлось подчиниться. Ледяные когти страха, сжимавшие мое сердце, потихоньку словно бы таяли. Горячий душ просто возродил мое тело, даже звон в голове отступил, а когда Борис сунул мне в дверь чистые отутюженные армейские брюки Паганеля, я почти развеселился, заворачивая штанины примерно на половину их длинны - явно не мой размерчик!
Выйдя из ванной, пятерней приглаживая мокрые волосы, я столкнулся с Борисом. Он, держа в руках такие-же, как у меня, штаны, подмигнул и нырнул в душистую влажную атмосферу ванной комнаты. Пока я мылся, искатель успел вкраце рассказать Паганелю нашу историю, ту её часть, в которой он сам принимал участие.
Теперь роль рассказчика досталась мне. Мы с хозяином прошли по длинному коридору на большую, необычайно уютную кухню, отделанную светлым деревом. На плите пыхтели кастрюли, сковородки, что-то аппетитно скворчало в духовке. Пучки трав, висевшие под потолком, источали забытые ароматы детства, деревни, свежескошенного сена...
Паганель внимательно выслушал меня, вздохнул, раскурил трубку и сказал:
- Николенька, хотя и без диплома, был, пожалуй самым одаренным из нас искателем. Даже Профессор, Денис Иванович, не обладал такой интуицией и чувством... м-м-м ...историчности, что ли, как ваш друг, Сергей! А уж Денис Иванович ещё в конце семидесятых считался крупнейшим археологом в стране. Н-да, какая нелепая смерть! Милиция, конечно же, убийцу не найдет - слишком мало улик. Дело закроют и оно уйдет в архив...
Клубы ароматного дыма от трубки, причудливо извиваясь, поднимались к потолку и исчезали, втянутые встроенным в стену вентилятором.
Мы молчали. Каждый думал о своем. Вошла Зоя, деловито помешала в кастрюльках, проверила что-то в духовке, понимающе кивнула, когда я встретил встревоженный взгляд её выразительных глаз, и начала ловко накрывать на стол. Я вызвался помочь, но слишком резко встал, и в глазах опять потемнело. Должно быть, я покачнулся, и это не укрылось от внимательных глаз Паганеля:
- Э, голубчик! У вас же травма, Боря мне рассказал про ваши злоключения в метро. Старый я склеротик, как я мог забыть! Сейчас я вас полечу.
Я попытался отшутится - не очень-то я верю во всякие экстрасенсные дела - но Зоя взяла меня за руку и доверительно сказала:
- Папа имеет диплом мануального терапевта, подписанный самой Джуной! Не упрямтесь - вам сразу станет легче!
Я покорно сел, закрыл глаза и только по изменению светлых и темных пятен понял, что Паганель водит руками над моей головой. Потом мне стало спокойно, я неожиданно вспомнил наш городок, липы и клены возле школы, маму, встречавшую меня-первоклассника после первого в моей жизни урока, торт "Наполеон" на седьмое ноября, велосипед, подаренный мне на Новый год и не поместившийся под елкой. Папа вытащил его на балкон и замаскировал снегом. Помню, я здорово изумился - откуда Дед Мороз знает, что я хотел именно велосипед? Мне тогда было восемь...
- Ну как наш больной? - голос Бориса вернул меня к действительности. Искатель вошел в кухню, улыбаясь. Зоя уже раскладывала по тарелкам истекающие соком голубцы с румяной поджаристой картошечкой.
Паганель легонько провел рукой по моим волосам, словно стер что-то, и я окончательно очнулся.
- Как голова? - спросил Борис, усаживаясь за стол и подмигивая.
Я осторожно покрутил шеей, моргнул - удивительно! Ни звона, ни мельтешения черных пятен перед глазами - как-будьто ничего и не было!
Видимо, вид у меня был здорово дурацкий - Зоя так и покатилась со смеху, а Паганель, улыбаясь, сказал:
- Постарайтесь какое-то время резко не вставать. У вас, Сережа, сотрясение мозга, довольно сильное. Я снял все болевые ощущения, подлечил, как смог, но все же желательно избегать сильных физических нагрузок и побольше спать.
- Спасибо! Вы просто волшебник! - я искренне поблагодарил Паганеля, но он отмахнулся, мол, пустяки.
Мы с Борисом взялись за вилки, хозяева за компанию с нами тоже сьели по голубцу, обстановка была непринужденной, словно бы мы встречались и вот так ужинали каждый день, а вернее, ночь - было уже к полуночи.
Вообще, этот поздний ужин запомнился мне на всю жизнь, своей теплотой, уютностью, комфортностью - удивительно, насколько иногда легко и хорошо бывает с людьми, о существовании которых ты ещё вчера даже и не подозревал!
Правда, я заметил, что Борис далеко не равнодушен к Зое. Его знаки внимания, хотя и очень тактичные, все же не были просто обычной вежливостью. И странное дело - где-то в глубине души меня словно кольнуло давным-давно забытое чувство ревности. Правда, я тут же взял себя в руки: во-первых, они давно знакомы, на чужой каравай..., а во-вторых, даже если и разевай - против ироничного, ладного Бориса у меня нет никаких шансов - с женщинами я обычно теряюсь, начинаю мямлить и смущаться...