Саня причмокнул губами, облизнулся и нажал на газ, словно подгоняя своего "железного коня"!
В Переволоки приехали уже под вечер. Темнело, нудный дождик потихоньку превратился в колючий снежок, но было ещё тепло, лужи не замерзли, и Пеклеванный надеялся, что Жигулевские горы мы проскочим нормально.
Рыбный базар работал, не смотря на непогоду. Под дощатыми навесами горели лампочки, толпился народ, а на дощатых же прилавках высились груды всякой рыбы.
Действительно, чего тут только не было! Причем, я так понял, что на базар в Переволоки везли рыбу со всей Волги, да ещё и с Каспийского моря огромные, метр в попереченке, пласты соленой белуги явно были оттуда.
Мы разбрелись по базару, договорившись встретиться через полчаса в машине. Я пошел петлять между торговыми рядами, высматривая, что бы этакого себе купить. Копченые стерляди, медночашуйчатые лещи, тривиальная вобла, огромные, по полтора метра, судаки... Были даже волжские миноги! От обилия рыбы я просто рястерялся, ароматы кружили голову, а во рту скопилась слюна - базар в Переволоках был настоящим раем для гурманов!
В результате я все же купил пару стерлядок и штук десять жирных сушеных подлещиков - к пиву. Когда я вернулся к машине, Пеклеванный и Смирнов уже упаковывали свои покупки. Саня взял пару лещей, здоровенный кусок балыка и мелкой тараньки - "...по дороге пососать!". Что приобрел экспедитор, для меня осталось загадкой, хотя его портфель раздулся чуть не в двое.
Пеклеванный завел машину, оторвал тараньке голову, обшелушил чешую, сунул рыбку в рот и выжал сцепление - поехали дальше!
Дорога запетляла, вокруг выросли, как из под земли, крутолобые холмы, поросшие лесом. Началась утомительная езда - вверх-вниз, вверх-вниз... Снег усилился, а по тому, что на поворотах нас пару раз занесло, и Саня сбросил скорость, я понял, что дорога замерзла - гололед!
На одном из подьемов мы обогнали колонну обычных "Камазов" с прицепами. Машины, практически стоя на месте, шлифовали колесами, вокруг бегали люди, подкладывая доски, ветки, куски брезента, чтобы улучшить сцепление покрышек с дорогой.
- Если бы у нас был не вездеход - куковали бы, как они! - кивнул Пеклеванный в окно: - Ну, ещё немного - и Жигули кончаться, Волгу переедем - и до Бавлинского перекрестка! Там заночуем!
- Не говори "гоп"! - оборвал я водителя: - Мы этой ночью должны были за Волгой ночевать, а все доехать до неё не можем!
Саня усмехнулся, но ничего не ответил, закурил и уставился на дорогу.
Мы спускались по крутому, длинному - километра два - затяжному спуску. Впереди уже виднелись сквозь мрак огоньки Жигулевска, города на самом берегу Волги. Машина еле тащилась, то и дело водитель жал на тормоз, и я почти физически ощущал, как "Камаз" упирается всеми своими шестью колесами, чтобы не заскользить вниз, под уклон.
Нас уже давно никто не обгонял, да и встречных попадалось мало, видимо, не все могли одолеть Жигули...
Вдруг сзади послышались отчаянные сигналы, рев двигателя и какой-то визг. Пеклеванный посмотрел в зеркало, выругался и начал судорожно крутить баранку, выруливая на обочину. Я пытался углядеть в другой зеркало, что же происходит сзади, но видел только пляшущие от тряски огоньки. Гудки, рев и визг тем временем приближались. Миг - и мимо нас по дороге пролетела вниз огромная "фура", со включенными габаритами, сигналящая и тормозящая!
- Дурак! С лысой резиной полез сюда в такую погоду! - Пеклеванный проводил грузовик взглядом: - Если в "ловушку" свернет - его счастье, может, обойдется...
- А если нет? - спросил вдруг Смирнов.
- Тады все... - Саня рубанул рукой, мол, кранты.
Мы потихоньку двинулись вниз, и минут через пять увидели пронесшийся мимо нас грузовик - он лежал на боку в левом улавливающем тупике, вокруг бегали люди, водитель сидел в стороне, с ним разговаривал гаишник.
- Живые - и ладно! - обрадованно заметил Саня, наконец-то нажимая на газ - спуск кончился, и через пять минут мы спокойно катили по освещенным улицам Жигулевска - горы остались позади.
Волга поразила меня, прежде всего своей шириной и какой-то спокойной, но грозной могучестью - свинцо-серые волны медленно катились под опорами длинного решетчатого моста.
Я почему-то вспомнил темную воду из своего сна, и мне стало не по себе. Снег усилился, а ветер превратил мешанину снежинок в сплошную, косо летящую пелену. Дворники еле справлялись, а когда я приоткрыл окно, чтобы выбросить очередной окурок, в уютную теплую кабину забросило пригорошню снега.
- Буран начинается! - прокомментировал Пеклеванный, снижая скорость: Только бы заносов не было!
Мы стороной объехали Тольятти, через какую-то диковинную развязку выехали на нужную нам дорогу, и не заезжая в Самару - она осталась южнее, устремились на восток.
По дороге нам все чаще стали попадаться стоящие на обочинах машины водители благоразумно решили переждать непогоду.
- Ни-че! Прорвемся! - азартно сверкнул глазами водитель: - Скоро дорога ровная пойдет, глядишь, и ветер стихнет!
Я, после бессонной ночи и целого дня пути, когда за окнами постоянно мелькали сменяющие друг друга пейзажи, почувствовал, что засыпаю. В машине тепло, все под контролем - можно и прикорнуть на часок...
Проснулся я от крика Пеклеванного, который высунулся из окна и орал кому-то: "Ну что? Занос? Надолго?".
Мы стояли, уткнувшись в какой-то грузовик. Из-за бурана в двух шагах ничего не было видно, вокруг ярилась белая мгла. Саня закрыл окно и повернулся ко мне:
- Занос, мать его! Ни хрена не видать, этот вилок с передней машины ничего не знает! Пойду, посмотрю!
Он натянул на голову шапку, замотался шарфом, поднял куцый воротничок своей куртки и выпрыгнул из кабины. Я посидел-посидел, посмотрел на безучастного Смирнова, которому, казалось, было все равно - буран, занос, потоп, конец света, и решил последовать за Пеклеванным - посмотреть, что там и как.
Ветер буквально припечатал меня к бамперу "Камаза", за пазуху, за шиворот, в нос и рот сразу набился липкий мокрый снег. С трудом, увязая в снежной каше чуть не по колено, я выбрался на обочину. Впереди, на сколько хватало глаз, сквозь мглу виднелись зажженные фары машин - цепочка огоньков километров на пять! Мы тоже были не последними - за нашим "Камазом" пристроилось уже с десяток машин. Мимо меня, что-то крича друг другу, прошли вперед несколько человек. Да-а, застряли!
Пока я оглядывался и прикидывал, как на долго этот затор, из бурана вынырнул Пеклеванный. Весь залепленный снегом, он походил на снеговика.
- Там, посередке, какой-то козел на тракторе застрял - передачу у него заклинило! - перекрывая ыой ветра и тарахтение двигателя, прокричал мне в ухо водитель: - Ну, все сразу снегом залепило - занос! Машины с двух сторон встали, уроды, нет чтоб пропустить друг друга! Все, теперь привет придется ждать, когда буран кончиться, снег растает или трактор этот тягачем с дороги уберут! Едрись-трясись, невезуха!
Я молча кивнул - мол, понял, и мы полезли в кабину. Смирнов встретил нас убийственной по своей нелпости фразой. Он вытер лоб платочком - в машине было жарко, и сказал:
- Что, будем стоять в очереди, как все, или поедем?
Саня психанул, и трехэтажно обматерил экспедитора. Тот, однако, и бровью не повел, отвернувшись от водителя, снова замолчал и затих в своем углу...
* * *
- Здесь такая беда обычно под весну, в феврале бывает! - обьяснял мне Пеклеванный, стягивая с себя промокшую куртку: - Степи кругом, позади Волга! И, как начнется буран, так обязательно заносы! Бывает, по трое суток машины стоят! Менты трассу перекрывают, всех отправляют в объезд, и с той, и с этой стороны. Бывает, и люди гибнут...