- Ого! А затор-то не слабый! - присвистнул водитель.
Ехали мы вдоль трассы почти час, прежде чем не подвернулась возможность вырулить на нормальную дорогу. Пеклеванный остановил машину, переговорил с шоферами, которых интересовало, как там, на той стороне, и мы поехали дальше.
ГЛАВА ЧЕТВРТАЯ
"Человек предпологает,
а судьба распологает..."
Без комментариев
Под утро мы проскочили наконец и пресловутый Бавлинский перекресток. Почему он так называется, я сперва не понял, мне только бросилась в глаза огромная стелла с какими-то надписями, издали напоминающая гигантский фаллос. Потом, разглядывая атлас, я увидел, что неподалеку находится городишко со странным названием Бавлы.
Вокруг дороги стояли ларьки, палатки, вагончики - видать, перкресток был ещё одним злачным местом на трассе.
- Все! Советской власти дальше нет! - махнул рукой, как отрубил что-то, Пеклеванный: - Теперь главный принцип - не останавливаться нигде до Уфы!
- Что, тут тоже рэкет? - поинтересовался Смирнов.
- Тут хуже! Тут беспредел - ведра продают! - ответил водитель, сразу как-то подсобравшись.
- То есть? - не понял я.
- Да были случаи... Останавливаются водилы отлить, а к ним подкатывают парнишки на "тачках", с ржавым, дырявым ведром: "Здорово, мужики! Купите ведерко, в хозяйстве пригодиться!". Ну, водилы, понятно, не в какую - на хрена оно нужно, дырявое? А парнишки достают стволы, пики - и опять: "Может подумаете, мужики? Хорошое ведь ведерко!". Ну, и просят за него лимона три - "дальнобои" всегда с собой деньгу имеют, вот и покупают... А потом садяться в машину, едут дальше, ведро это, понятно, выбрасывают. Так те, на "тачках", их снова догоняют, и опять: "Че, мужики, богатые очень - такое хорошое ведро выбрасываите? Давай, покупай по новой!"
- И снова покупают? - спросил я.
- А куда денешься - все равно: деньги отнимут, почки отобьют, колеса порежут или машину сожгут - и поминай, как звали! - Пеклеванный невесло усмехнулся: - Я же говорю - беспредел!
"Весело!", - подумал я, глядя на блестящую в свете фар дорогу: "Этак и не доедем вовсе - пришьют какие-нибудь беспредельщики - у меня патронов не хватит отстреливаться!".
Кстати! Как я мог забыть, обалдуй! У меня же оружие не чищено, а запасной барабан пустой!
Под равнодушным взглядом Смирнова, и завистливым - Пеклеванного, я расстелил на коленях носовой платок, достал наган, ветошь, шомпол, и начал прочищать ствол от гари. В кабине сразу запахло порохом, металлом, словом, настоящими мужскими запахами!
Перезарядив запасной барабан, я на просвет проверил внутреннюю поверхность ствола (зеркало!), снарядил наган и убрал его назад, в кабуру.
- Мальбрук в поход собрался! - иронично сказал Смирнов. Я повернулся к нему:
- Что?
- Ничего! Мысли вслух... - экспедитор поудобнее уселся на сидении и отвернулся к окну, за которым проплывали высокие пологие холмы, скорее даже сопки, только безлесые, голые, как коленки. Скоро Урал!
* * *
Несколько часов ехали в молчании: Смирнов спал, я тоже дремал, а Саня слушал радио. Однообразный пейзаж, серое ноябрьское небо, нудный дождик, грязная дорога - мне казалось, что я уже целую вечность куда-то еду, трясусь на черном сидении "Камаза", и не было в моей жизни до этого ничего - ни детства, ни школы, ни работы, ни жены, ни Москвы, ни смерти Николеньки, ни Бориса с Паганелем, ни Леднева, ни Судакова - ни-че-го! Как будто я родился в этой кабине!
Впереди замаячил контрольно-пропускной пункт, кирпичная двухэтажная будка, шлагбаум, милиционеры с автоматами. По обе стороны дороги выросли щиты с грозными надписями: "Скорость не более 5 км в час! Движение только в один ряд! Остановка по первому требованию милиции! Зона досмотра грузов и багажа!".
- Бащкирская "таможня"! - объявил Пеклеванный, и добавил, помолчав: Только бы не прецепились!
- А чего ты боишься? - удивился я: - Документы у нас в порядке, все нормально!
- Э-эх, Серега! - с горечью ответил водитель: - Если они захотят, то к чему хошь прикопаются! Придется платить!
- Если нас остановят, с милицией буду разговаривать я! - неожиданно подал голос Смирнов. Я повернулся к экспедитору - он явно нервничал! Не то, что бы это было сильно заметно, но как-то странно выглядели на совершенно спокойном лице бегающие глазки, да и короткопалые руки в тонких перчатках дрожали...
"Тут что-то не то!", - промелькнула у меня мысль, но я сразу отвлекся - мы въехали под шлагбаум, и милиционер в камуфляже, с автоматом на плече, решительно махнул полосатым жезлом - стой!
"Камаз" остановился. Пеклеванный вытащил права, путевку, ещё какие-то бумажки из "бардачка" и вылез из машины. Смирнов покопался в портфеле, выудил пластиковую папочку, и тоже вышел, впервые оставив свой портфель в машине, да ещё и открытым!
"Эге! Здорово напугался экспедитор - даже свой драгоценный портфельчик забыл закрыть!", - подумал я, глядя, как Пеклеванный о чем-то спорит с милиционером. Вот к ним подошел Смирнов, показал несколько листов, вынутых из папочки, и спор возобновился с новой силой.
Брать чужое нехорошо. Совать свой нос в чужие дела - порой ещё хуже. Но меня так и тянуло заглянуть в Смирновский портфель - что такое он там прячет? Я поколебался, затем решил - да ладно, я только одним глазком! - и скосив глаза, заглянул внутрь.
В нем было три отделения. Одно заполняли бумажные свертки, в другом лежали вещи - рубашка, носки, разные таблетки, завернутые в полиэтилен. А в третьем отделении, среди бумаг, мне сразу бросилась в глаза свернутая карта, покрытая линиями и испещренная очень знакомыми значками и пометками!
Тут же раздался звук открываемой дверцы. Я испуганно обернулся, чувствуя, что краснею, словно меня застали за подглядыванием в женскую раздевалку. Водительская дверца распахнулась, и в кабину влез злой Пеклеванный. Он ничего не заметил - слишком допекли его башкирские стражи порядка.
- У-у, суки! Тристо тысяч содрали! Вообще арестовать машину хотели хорошо, Николаич помог - развел ментов, нагрузил им лапши, они и поверили!
- Да погоди! - изумился я: - Как же так? За что тристо тысяч? У нас же все в порядке!
- Ты как с луны упал! - усмехнулся Пеклеванный: - Считай: номера грязные - раз! Машина не мытая - два! Выхлопные газы не соответствуют три! Накладной на тару в кунге нету - четыре! А если в бутылку полезешь заставят в трубку дуть!
- Ну и что - ты же не пил?
- Ха, чудак-человек! В ихние трубки младенец дыхнет - и то алкоголий покажется, не то что взрослый мужик! А раз алкоголий - все! Машину на арестантскую площадку, и вызволяй её потом. А там, между прочим, сутки в восемьсот тысяч обходятся!
- Ну ни хрена себе! - вырвалось у меня - я впервые в жизни столкнулся с таким законным проявлением беззакония и здорово удивился.
В кабину залез Смирнов, сразу сцапал свой портфель, сунул туда свои бумаги, кивнул Пеклеванному:
- Все, поехали, Александр!
"Надо же, как общие проблемы обьединяют людей!", - подумал я, вспоминая вчерашние матюки водителя в адрес экспедитора.
Дорога то карабкалась в гору, то сбегала вниз длинными, нудными тягунами. Мы пару раз останавливались - один раз заправиться, другой перекусить в придорожной столовой, где цены приближались к московским ресторанным, а качество пищи остовляло желать и желать.
У меня из головы все не шла карта, увиденная в Смирновском портфеле. Абсолютно точно - такими же значками пользовались искатели, я видел их и на компьютерной карте Профессора, и на карте Москвы, которую мы изучали у Паганеля перед походом в овраг...
Но откуда такая карта у Смирнова? Кто он вообще такой? Меня просто оторопь взяла, когда я вчера услышал его рассуждения про автокатострофы, отравления... И если он связан с искателями, то зачем ему работать экспедитором в каком-то вшивом Ряжске, которому больше подошло бы название "Заднинск"? А может, спросить его на прямую? Мол, так и так - я знаком с тем-то и тем-то, и мне кажется, что у нас общие знакомые!