Я колебался, и чтобы протянуть время, спросил:
- А это оборудование ваше, оно что, в чистом поле лежит?
- Нет, зачем же в поле! Мы в стороне от базы выкопали траншею, упаковали все приборы и журналы с записями в полиэтилен, уложили внутрь, накрыли сверху досками и засыпали землей! Места тут глухие, вряд ли кто что тронет!
- А как мы попадем на тот берег?
Смирнов усмехнулся:
- Так вы согласны?
Я помотал головой:
- Ну, а все-таки?
- Тут, под обрывом, спрятана лодка! Я рейсов за пять-шесть перевезу все на этот берег, а вы поможете мне уложить приборы в ящики и погрузить их в машину! Ну как, идет?
Я снова помотал головой и обратился к Пеклеванному:
- Саня, пойдем-ка, выйдем!
Мы вылезли из теплой кабины на снег, закурили, и я спросил его:
- Ты серьезно думаешь, что у него там приборы?
- А хрен его знает! - беспечно махнул рукой Пеклеванный: - Нам-то с тобой какая разница - он такую деньгу платит, во! А на счет груза - так ты не боись, никто эти ящики вскрывать не будет! Да, почитай, половина машин на трассе везет не то, что в путевках или накладных написано! И ничего, все путем! Давай, Серега, соглашайся! Я машину сразу куплю, ну, не новую, косаря за три! А на остальные мы с женой летом на юга махнем, на Кипр! А то сколько живу, ни разу за границей не был!
Я плюнул, понаблюдал, как желтоватый шарик слюны протаял в снегу ямку, и сказал:
- Ладно. Согласен!
- Вот и ништяк! Вот и зашибись! - засуетился Пеклеванный, подбежал к "Камазу", рванул дверцу: - Николаич! Серега согласен! Давай, командуй, че, как, когда начнем!
Лже-экспедитор вылез из машины, надел шляпу и сказал:
- Тянуть не будем - сейчас и начнем! Сергей, вы пойдете со мной, поможите с лодкой, а вы, Александр, резверните машину и подгоните её к самой реке!
Смирнов покопался в портфеле, достал оттуда обьемный сверток, развернул его, и в его руках оказались мягкие резиновые сапоги-бродни от армейского ОЗК. Смирнов натянул их поверх своих ботиночек, подвязал лямки к поясу, спрыгнул с подножки на снег:
- Все, пойдемте, это тут, рядом!
Мы пошли вдоль узкой ледяной кромки, наморозившейся у берега. Сзади зарычал разворачивающийся "Камаз". Смирнов освещал дорогу карманным фонариком, вглядываясь в бурелом под обрывом. Минут через пять он остановился у большой кучи веток:
- Это - здесь!
Мы быстро раскидали сушняк, под ним обнаружилась перевернутая вверху дном небольшая лодка, под которой лежали весла, две лопаты и лом. Не смотря на размеры, лодка была довольно тяжелая, и пришлось повозиться, прежде чем мы перевернули её и по камням дотащили до воды.
- Сергей! Скажите Александру, чтобы он включил габариты у машины, а то я вас не найду! - сказал Смирнов, залезая в лодку.
Затем он оттолкнулся веслом и сноровисто погреб, удалясь от берега. Темное пятно было хорошо видно на светлой воде, и я, почти профессионал в гребле, удивился, как быстро плывет, да ещё и на перерез течению, утлый челн Смирнова.
Вернувшись к машине, я застал Пеклеванного за разгрузкой ящиков из кунга.
- Давай, помогай! - крикнул мне водитель, стаскивая на землю сразу несколько пустых ящиков. Мы вытащили всю тару на берег, уселись сверху, закурили...
- Эх, и рыбалка же здесь летом! Да и сейчас, наверное, тоже клюет! Жалко, удочек не захватил! - посетовал Пеклеванный, присел на корточки у воды и сполоснул руки:
- Б-р-р! А холодна водица! Обжигает, как кипяток!
- Сань! А как река-то эта называется? - лениво спросил я, щелчком отправляя окурок в воду.
- Да хрен его знает! Как ты думаешь, Николаич долго будет возить свои приборы?
- Думаю, всю ночь! Кстати, он просил тебя габариты включить, а то боиться промахнуться в темноте!
Пеклеванный залез в кабину, завел двигатель, вспыхнули красные фонари по краям кунга. Я, в одиночестве оставшийся на берегу, почувствовал себя сиротой, закинутым злою судьбиною в эти дикие места. Конечно, если бы мы сейчас спокойно загрузились кедровым маслом и поехали назад, я бы чувствовал себя гораздо увереннее, но... Назвался груздем - полезай в кузов!
Смирнов вернулся через час, как и обещал. Его резиновые бахилы были перепачканы свежей землей, а половину лодки занимали полиэтиленовые свертки и пакеты разного размера и веса, в чем я убедился, укладывая их в приготовленные ящики.
Смирнов был весел, чуть не напевал, помогая нам разгружать лодку.
- Все оказалось гораздо проще! Я думаю, ещё два рейса - и можно будет ехать! К полуночи вернемся в Куртамыш! - крикнул нам он, забираясь в лодку и отплывая.
Пока мы убрали заполненные ящики в кунг, пока покурили - опять послышался плеск весел, Смирнов вернулся с новой партией своих таинственных приборов.
На этот раз свертков было меньше, но весили они куда как тяжелее предыдущих. Я украдкой встряхнул один - внутри что-то металлически звякнуло - прибор!
Больше всего меня удивляло, как Смирнов, не здоровяк, да и не юноша уже давно, смог так быстро и сноровисто переплывать реку, загружать лодку и возвращаться! Вот тебе и сморчок! Действительно - первое впечатление обманчиво!
Лодка уплыла - и через десять минут вернулась!
- Там осталось самое громоздкое! - объяснил Смирнов, перебираясь через борт: - Серегей, вам придется сплавать со мной, помочь - один я не справлюсь! Захватите пару ящиков - уложим все в них прямо на месте.
Я подхватил тару, угнездил её на корме, залез в лодку, и, пользуясь случаем размяться, попросил у Смирнова весла.
- Здесь очень сильное течение! - ответил он, делая мощные, широкие гребки: - Боюсь, вы не справитесь!
Я про себя обиделся, отвернулся, и стал смотреть на приближающийся берег, белеющий впереди - больно надо, не хочешь, греби сам!
Мы пристали у невысокого холмика, с одной стороны которого на снегу виднелась куча свежей земли.
- Еще неделька, и пришлось бы долбить! - кивнул на кучу Смирнов, выбираясь из лодки: - Хорошо, успели до морозов! Я залезу внутрь, а вы подадите мне ящики, а потом примите их, груженые!
Мы поднялись на холм. С этой стороны реки берег был пологим, и заснеженная равнинаа тянулась во все стороны километров на пять, только слева темнела тайга, вплотную подходящая к реке...
"Где-то я все это уже видел!", - подумал я, помогая Смирнову протащить ящики сквозь не широкую дыру в земле. Честно говоря, я представлял себе все это по другому - никакой траншеей тут и не пахло - обычная нора, только большая! Под снегом было не понять, но мне показалось, что холм словно бы срыт с одной стороны - противоположной от реки.
Смирнов ловко нырнул в лаз, зажег внутри фонарик, и я понял, что никакая это не траншея - свет фонарика удалялся, удалялся, пока не исчез совсем.
"Интересно! Что это за катакомбы тут нарыты?", - подумал я, встал на колени и заглянул в нору.
Там царил полумрак, но тусклые лучи фонарика, пробивающиеся откуда-то из-за угла, все же освещали не высокий, зато довольно просторный коридор, уводящий в другую от реки сторону. Пахло сухой землей, слегка - гнилью и ржавчиной, как в погребе. На земле что-то тускло блестело. Я пригляделся пол коридора покрывала плитка, что-то вроде кафеля. Мне стало совсем интересно, и я полез внутрь...
Однако осмотреть подземелье мне не удалось - только я протиснулся в узкий лаз, как послышался шум, и из коридора появился Смирнов, волокущий за собой один из ящиков. Я поспешно выбрался наружу, принял тяжеленный ящик и оттащил его в сторону.
- Сейчас, Сергей! Последний ящик - и поплывем назад! - голос Смирнова прозвучал глухо и странно, как с того света. Свет фонарика снова померк, и я остался один.
Черное небо над моей головой светилось мириадами звезд, серебрился снег, холодный ветерок заставлял ежиться - мороз набирал обороты, было, пожалуй, уже градусов восемь, а то и десять! Я присел на ящик, закурил, и стал смотреть на реку. Сквозь тьму еле виднелись красные огоньки нашего "Камаза", с тихим шорохом катились невидимые мне волны.