Я направил в сторону жабы немножко магии. Из потолка вытек густой маслянистый пар и окутал наблюдателя. Пока временно ослепленная жаба в недоумении подпрыгивала и квакала, я пулей пронесся по коридору, к двери, расположенной в его торце. Из всех дверей, выходящих в этот коридор, лишь у этой не было замочной скважины. Под деревом, выкрашенным в белый цвет, скрывались металлические полосы. Целых две причины начать с этой двери.
Под дверью имелась крохотная щель. Она была слишком маленькой для насекомого, но мне всё равно до боли хотелось измениться. Муха растаяла струйкой дыма, дым втянулся в щель — как раз в тот миг, когда паровая завеса, окутывавшая жабу-наблюдателя, развеялась.
В комнате я превратился в ребенка.
Если бы я знал, как зовут того подмастерья, то из чистой вредности принял бы его облик. Пускай бы Саймон Лавлейс поломал себе голову, распутывая это похищение. Но поскольку имени его я не знал, то и возможности такой не имел. Потому я превратился в мальчика, которого некогда знавал и даже любил. Его прах давным-давно уплыл по водам Нила, так что моё преступление ничем ему не повредит. А мне приятно было его вспомнить. Мальчик был смуглым, с живыми, блестящими глазами; облачен он был в набедренную повязку. Он огляделся по сторонам, по своему обыкновению немного склонив голову набок.
В комнате не было ни единого окна. Вдоль стен стояло несколько застекленных шкафчиков, заполненных всякими магическими атрибутами. Большинство из них годились лишь для того, чтобы пускать пыль в глаза несведущему люду. [Примечание: Нет, для неволшебника всё это выглядело достаточно внушительно. Тут можно было найти хрустальные шары, зеркала для прорицаний, черепа из гробниц, мощи святых, жезлы для заклинания духов, отнятые у сибирских шаманов, бутылки с кровью сомнительного происхождения, маски колдунов, чучела крокодилов, новомодные волшебные палочки, вешалку, на которой красовались плащи для разнообразных церемоний, и великое множество увесистых книг по магии. Фолианты выглядели так, словно их написали в незапамятные времена и переплели чуть ли не в человеческую кожу, но вполне вероятно, что их неделю назад изготовили в массовом порядке на какой-нибудь фабрике в Кэтфорде. Волшебники любят подобные штучки. Им нравится напускать на себя таинственность. А некоторые так и вовсе умудряются почти поверить во всю эту белиберду. И ещё они просто обожают приводить непосвященных в трепет. А кроме того, подобные безделушки отвлекают внимание от истинного источника их силы. От нас. ] Но было здесь и несколько весьма любопытных вещичек.
Вот, например, рог для вызова демонов. Я знал, что он настоящий, поскольку мне при одном взгляде на него сделалось нехорошо. Стоит разок подуть в него, и все, кто окажется в пределах досягаемости волшебника, приползут к нему на брюхе и станут слезно молить, чтобы он им что-нибудь поручил. Жестокий и очень древний инструмент. Я обошел его стороной. В другом шкафчике лежал глаз, вылепленный из глины. Мне уже случалось видеть такой — в голове голема. Интересно, этот идиот Лавлейс знает, какая мощь таится в глиняном глазу? Почти наверняка нет. Небось приобрел безделицу на ярмарке где-нибудь в Центральной Европе — так, в качестве сувенира. Магический туризм, блин. [Примечание: Они все на нём свихнулись: разъезжают с автобусными экскурсиями по местам всяких великих магических событий (или даже нанимают самолеты, благо, многие из волшебников не знают недостатка в средствах). Охают и ахают при виде всяких достопримечательностей — храмов, мест рождения разных прославившихся магов и мест их ужасной кончины. Так и норовят стырить обломок статуи или обшарить чёрный рынок в надежде купить по дешевке что-нибудь сногсшибательное. Нет, меня так бесит вовсе не вандализм в отношении культурных ценностей. Просто эти волшебники-туристы невыносимо вульгарны. ] Ну что ж, если Лавлейсу не повезёт, когда-нибудь эта штуковина его прикончит. И здесь же хранился Амулет Самарканда. Он располагался в отдельном небольшом ящичке, защищенный стеклом и собственной репутацией. Я подошёл поближе, попутно прочесав планы на предмет затаившейся опасности. Ничего особенного я не обнаружил, но на седьмом плане чувствовалось какое-то движение. Не здесь, нет — но где-то поблизости. Надо поторапливаться.
Амулет, сделанный из потускневшего золота, был невелик. Он висел на короткой золотой цепи. В центре красовалась овальная нефритовая вставка. На Амулете был вычеканен несложный узор — стилизованное изображение бегущих коней. Кони были главным богатством некоего народа из Центральной Азии, три тысячи лет назад сотворившего Амулет, а затем схоронившего его вместе с одной из своих принцесс. Там его и нашёл в пятидесятых годах двадцатого века какой-то русский археолог. У археолога его вскорости украл волшебник, распознавший ценность находки. Как Амулет попал к Саймону Лавлейсу и кого он ради этого убил или одурачил, я понятия не имел.
Я снова наклонил голову набок и прислушался. В доме было тихо.
Смуглый мальчик занёс руку над шкафчиком и улыбнулся своему отражению, стиснувшему кулак.
А затем с силой опустил кулак на стекло.
Сотрясение магической энергии разнеслось по всем семи планам. Я схватил Амулет и надел на шею. Потом быстро развернулся. В комнате всё было по-прежнему, но я чувствовал, как что-то движется по седьмому плану и стремительно приближается ко мне.
Время шнырять крадучись миновало.
Уже ринувшись к двери, я краем глаза увидел, как в воздухе внезапно открылся портал. Кто-то шагнул в комнату, заслонив чёрный проем.
Я налетел на дверь и врезал по ней своим мальчишечьим кулачком. Дверь сложилась пополам, словно игральная карта. Не медля ни мгновения, я бросился через порог.
Когда я очутился в коридоре, жаба тут же повернулась в мою сторону. Из её распахнутой пасти вылетел ком зелёной слизи — сторожевая тварь метила мне в голову. Я увернулся, и ком врезался в стену, уничтожил картину и разъел обои и штукатурку до самых кирпичей.
Я швырнул в жабу заклинание Сжатия. Жаба жалобно квакнула, съежилась в маленький шарик и шлёпнулась на пол. А я уже мчался дальше. На бегу я соорудил вокруг своего физического тела Щит — на случай, если в меня тоже что-нибудь метнут.
Как оказалось, это был мудрый шаг, ибо в следующее мгновение сверкнула зелёная вспышка и в пол буквально рядом со мной ударил сгусток энергии — преследователь сотворил заклинание Взрыва. Удар был столь силен, что меня швырнуло вперёд и я врезался головой в стену. Зелёные языки пламени облизнули меня, оставив полосы на обоях, словно кто-то провел по стене гигантской рукой.
Я поднялся, стряхнув с себя осколки кирпича, и оглянулся.
В дальнем конце коридора в проеме разбитой двери стоял некто, принявший облик очень высокого мужчины с ярко-красной кожей и головой шакала.
— Бартимеус!!!
По коридору прокатился ещё один Взрыв. Я сделал сальто в сторону лестницы и, когда Взрыв разнес в пыль угол стены, кубарем пролетел по перилам и проехал метра два по чёрно-белому полу, расколошматив множество плиток.
Я вскочил на ноги и взглянул в сторону главной двери. Сквозь матовое стекло виднелся жёлтый силуэт одного из караульных. Этот тупица притаился в засаде, не сообразив, что его могут увидеть изнутри. Я решил, что выйду где-нибудь в другом месте. Разум всегда берет верх над грубой силой!
Но всё-таки мне нужно было убираться, и побыстрее. Доносившийся откуда-то сверху шум свидетельствовал о погоне. Я пробежал через пару комнат — библиотеку и столовую, — каждый раз кидаясь к окну и каждый раз отступая, поскольку за окном маячила какая-нибудь из жёлтых тварей, а то и не одна. Глупость охранников, заставлявшая их действовать столь тупо и прямо, была сопоставима лишь с моим нежеланием проверять, каким именно магическим оружием они оснащены.