====== Часть 1- Разными дорогами ======
Комментарий к Часть 1- Разными дорогами В произведении используются цитаты из песен различных авторов, как правило, название произведения и имя автора приведени внизу цитаты.
Кубки недопитые. Струны под рукой.
Звонкими копытами за ночной рекой.
Песни не исправлены, дни не сочтены.
Перепутье травами свило сны.
Канцлер Ги, “Разными дорогами”
Исчезло солнце и выползшая луна обливала лес расплавленным серебром. Безветрие придавало чаще особое очарование – не двигались листья, не шумели кроны. Казалось, природа затихла перед какой-то страшной бурей. Уж слишком неестественной была такая всеобъемлющая тишина.
Он прислонился спиной к дереву. Страшно болели все мышцы, голова горела и кружилась, очень хотелось пить. Нет, не пить. Хотелось выпить, нализаться, до поросячьего визга и танцев на столе. До забвения. До синих чертей. До невозможности.
Ибо невозможно было забыть, как и невозможно было помнить. Нельзя было сейчас шевелиться. И сидеть спокойно он тоже уже не мог. Какая-то жажда деятельности овладела им, словно каждая мышца и каждая жила дрожали от нетерпения.
Он хорошо знал эту дрожь, и без этого утомленного тела, подстёгиваемого – чем? Долгом? Нуждой? Телесной немощью?
Он хорошо знал, что нужно сделать сейчас и страшился этого.
Есть вещи уродливее смерти, в сотый раз повторил он себе. А есть и те, что краше жизни.
Так будет лучше для всех.
Он сжал в руке эту проклятую мелкую вещицу, нащупав ее острые грани, ощутив странный, неестественный холод и тяжесть, почти непристойное удовольствие обладания этим…
Сжал крепко. И сделал, что должно.
- “В этом году весна выдалась просто на удивление красивой. Распустились даже те цветы, которые уж много лет как не цвели в этой местности.
Солнце грело мягко и ласково, избегая чрезмерного зноя, дожди были обильны, но не слишком продолжительны. Птицы – и те пели как-то очень уж слаженно, словно задавшись целью создать великолепный хор, на зависть людям” – ну и пошлость, черт побери! Какой слащавый идиот это написал? Право слово. Мабель, чье это творчество ты изволишь читать? – пожилой господин с недоумением обернулся к своей собеседнице, едущей рядом с ним на смирной серой лошадке.
- Но отец! Это же история о прекрасной Иможине и храбром рыцаре Достарбарусе Свирепом! Это сборник баллад, каждая сама по себе поучительна и достойна внимания. И потом, посмотри вокруг. Как красиво! – с детским восторгом воскликнула совсем ещё юная дама.
С первого же взгляда можно было узнать в них отца и дочь – сходство прямо-таки бросалось в глаза. Девушка была из тех, кого трудно назвать “писаной красавицей”, но про кого говорят в современном обществе “чертовски мила”. На вид ей можно было дать лет шестнадцать – семнадцать. Высокий лоб, длинные светлые волосы, завитые и убранные под белую ткань, серые глаза. Стройная, хоть и не слишком высокая – не более пяти футов роста, девушка была богато, хоть и по дорожному, одета.
Ее спутником был человек старше пятидесяти лет, одетый как типичный представитель богатой саксонской фамилии, крепкий, немного начинающий полнеть, но вполне бодрый и готовый к трудностям.
Оба ехали на дорожных лошадях, по бокам же от них передвигались их слуги. В целом, отряд был весьма неплохо вооружен, хотя и ясно было, что это не профессиональные военные, а просто крупный землевладелец с дочерью, возвращаются из дальней поездки.
- Мабель, дорогая, я не уверен,что тебе стоит ехать сейчас верхом. Не хочешь ли ты сесть в носилки?
- Нет, отец, благодарю, но я так люблю чувствовать на своем лице свежий воздух! Смотреть по сторонам и дышать полной грудью. Отец, я так редко выхожу из нашего поместья!
- Ладно уж, тыковка, как захочешь. Просто местность здесь опасная, не зря говорят, что в окрестных лесах пошаливают разбойники. Такая юная девушка, как ты, сама может показаться им достойной добычей.
- Ну что ты, отец, ты слишком мрачен. Гляди, как играет солнце на краю облаков! Как весело чирикают птички!
Пожилой господин только рукой махнул. Уж если дочери опять взбрело в голову твердить о птичках, мышках, ёжиках и прочих лесных тварях – ее не остановить.
- Да вот как раз птицы что-то нынче раскричались, хозяин – старый слуга не упускал ни слова из разговора своих господ.
- О Господи, и этот туда же. Да, Вальдинг, ты прав. Мабель, я боюсь, что твоя романтика на сегодня окончена. Живо в носилки, возьми с собой Бланш, закройте все занавеси и ни звука! Рогар, Вальтер, держите арбалеты наготове. Чтоб меня черти живьём в ад уволокли, если вон за той опушкой нас не поджидает теплая компания!
- Хозяин, а может, попробуем вернуться? – на правах старого слуги, которому позволено больше,чем остальным домочадцам, заикнулся было Вальдинг.
- Вряд ли, старый пёс – Томас из Рокингема, а именно так звали пожилого землевладельца, слишком хорошо помнил те времена, когда он крепко держал в руках арбалет и длинный кинжал, защищая свое поместье от нападений местной шушеры, вконец озверевшей от жестокого налогообложения.
- Мне показалось, будто за кустами я увидал случайно промельк стали. Боюсь, что нас успели окружить. И не пришлось бы голову сложить.
- Мабель, это все твои дурацкие стихи. Какой нормальный человек будет так по-идиотски разговаривать?
- Отец, ну вы же сами говорите стихами! А ещё твердили мне,что это только в сказках возможно. Может, это место проклято? – высунувшаяся из носилок девушка поёжилась.
- Дочь моя! Не отвлекай своего отца от наблюдения за дорогой, иначе он проклянет это место своим страшным проклятием, сугубо и трегубо.
Девушка скорчила гримаску, но промолчала.
Дома ее, рано лишившуюся матери, как правило, баловали слуги и няньки, но отец был строг, и уж если приказывал, ожидал от дочери незамедлительной реакции.
Добравшись до вышеупомянутой опушки, Томас и его старый слуга с удивлением увидели группу людей, совершенно не похожих на разбойников.
На поваленном дереве сидела девушка, точнее, молодая женщина, одетая в черный дорожный плащ с нашитым на нем белым крестом. Под плащём виднелось простое дорожное платье, из грубой коричневой материи. Темные волосы были собраны, карие глаза мрачно глядели на новоприбывших. Рядом с ней сидел мужчина, облаченный в полный дорожный доспех. Кольчужный капюшон его был снят, шлем и вовсе валялся рядом с импровизированным сиденьем.
Мужчина сидел в странной позе – склонившись, он держался за голову, как будто страдая от сильной боли в висках. Женщина обтирала ему лицо влажной тряпицей, а тот приглушённо постанывал.
Прямо на земле расположился ещё один молодой человек, одетый в причудливую, слишком яркую одежду. Он держал в руках великолепную лютню, монотонно наигрывая на ней какой-то тоскливый мотивчик, и кажется, вовсе не обращал внимания на страдания своего господина. Неподалеку, расседланные, паслись три коня, один из которых выделялся своей статью.
Увидев новоприбывших, женщина осторожно встала, чтоб не потревожить молодого рыцаря, и протянула руки, как бы прося о помощи.
- Милостивые государи, заклинаю вас, умоляю, не откажите в помощи моему спутнику! – голос её был чуть хрипловат, как у человека, долго лишённого воды.
- Что с ним произошло, добрая девушка? – невольно смягчившись спросил хозяин Рокингема.
- Увы, господин, мой добрый друг, благородный сэр Осберт ле Дюк из Йорка, внезапно захворал. В бытность его в Палестине, во время сражения за гроб Господень, сэр Осберт получил сильный удар крестовиной меча по голове. Хоть он и поправился и с честью сражался вместе с королем Ричардом, порой у него возникают приступы страшной головной боли. Вот и сейчас, мы едва добрались до этого благословенного местечка, как сэр Осберт не смог больше ехать верхом. Заклинаю вас, есть есть в вашей душе хоть капля жалости, помогите нам добраться до аббатства святого Витольда. Это всего двадцать миль отсюда к западу.