- Хорошая история! – одобрил сэр Этьен, тихонько поглаживающий замечтавшуюся Мабель по руке.
Все слушавшие словно очнулись – задвигались и заговорили. Джослин, судя по всему, мечтал о чародейской книге, а Доминика выглядела уставшей.
Поздно уже, – зевнул сэр Осберт, вставая. – Чья первая стража?
====== Часть 11 Наружу ======
Здравствуйте, призраки завтра
Со мной так всё время нельзя
Для героев фатальность безнадёжно смешна
Здесь большая игра
Пленных не брали в расчёт
Женщина, твой ядовитый укус — роковой
И. Лагутенко, “Призраки завтра”
С момента добровольного заключения отчаянных узников в каменном мешке пошли третьи сутки, когда дежуривший во внешнем подвале сэр Этьен услышал какой-то странный звук, явно доносившийся снаружи.
Они пытались открыть дверь и ранее, но страх пересиливал в них необходимость в свежем воздухе.
Звуки, привлекший внимание рыцаря, повторялся снова и снова, но это не было попыткой вломиться в дверь, скорее уж, каким-то пыхтением и скулежом. Один раз ему даже почудился собачий лай, но остальные с презрением отмели эту догадку – собакам было не убежать от голодных мертвецов.
Возможно, что и сейчас никто не обратил бы внимания на странные звуки, если бы еды не осталось так мало. Вода, как ни странно, ещё была.
Без свежего воздуха было совсем туго, и обитатели подвала все чаще проводили время в дреме, кашляя и беспокойно ворочаясь. Каждый старался заняться каким-нибудь делом, хоть спать, хоть болтать, хоть читать, только бы не чувствовать, насколько медленно ползет время.
- Милостивые господа! Не будет ли вы так любезны выслушать смиренного служителя матери нашей церкви? – витиевато начал свою речь старый священник. Он тоже похудел и осунулся, но, в отличие от остальных, был немного бодрее.
- Чего тебе, старец? – проворчал сэр Осберт, не открывая глаз.
- Я так понимаю, что рано или поздно нам все же придется, подобно лисице, высунуть нос из своей норы. Возможно, стоит сделать это сейчас, пока благородные рыцари ещё не совсем ослабели?
- Кто это ослабел? Мы? Да глупости какие, старик, не говори, чего не знаешь. Мы бодры и полны сил, уж по крайней мере я отвечаю за себя! Вот, смотри и дивись, святой отец! – с этими словами сэр Этьен поднял сидевшую на скамье Мабель на руки, не обращая внимание на ее слабое сопротивление.
Служанка бросилась было госпоже на помощь, но та сама освободилась от хватки рыцаря, к его неудовольствию.
- Сэр Этьен! Нет никакой нужды носить меня на руках, я ещё не настолько плохо себя чувствую. И вообще, – возмущённо продолжала девушка, – рядом с вами я чувствую себя детской игрушкой – вам постоянно необходимо трогать меня, гладить мне руку или ещё что, похуже – брови рыцаря невольно взлетели вверх, но девушка не обратила на это внимание, занятая гневной отповедью.
- Простите, сударыня, но я не ослышался? Где располагается это самое “похуже”, которое, по вашим словам, я изволил гладить?!
- Хватит! – решительно рявкнул Сен Клер, слушавший всю эту беседу и похожие на неё уже некоторое время и смертельно уставший от безделья, бездействия и бесконечных перепалок “на ровном месте”.
- Вы беситесь от скуки, господа.
Он чуть ли не пинками выгнал всех мужчин, кроме священника, которому тамплиер по-прежнему не слишком доверял, в первый от входной двери подвал.
- Сожалею, сударыня, мы продолжим наше выяснение позднее! – Этьен фамильярно послал возмущённой девушке воздушный поцелуй.
Удостоверившись в том, что все его хорошо слышат, Сен Клер заговорил – тихо и отрывисто, но чётко, как говорил бы в засаде со своими людьми.
- Оставаться здесь опасно. Воздух плохой, воды мало, а еда скоро и вовсе закончится. Вполне возможно, что твари снаружи уже перебили друг друга, как мы и надеялись. Но на данный момент я не могу быть до конца уверен в этом. Поэтому мое предложение – сделать вылазку, для того, чтоб понять ситуацию, плюс принести по возможности еды и воды в убежище. Быть может, мы сможем и вовсе покинуть замок.
- Ты прав, Амори, и я с радостью пойду с тобой – Этьен мигом посерьёзнел.
- И я! Господин, умоляю, позвольте мне пойти с вами, я тут уже корни пустил и мхом покрылся! – взмолился оруженосец.
- Что ж, сэр храмовник, вы конечно редкий мерзавец, но тут вы правы – сэр Осберт изрядно удивил всех присутствующих.
Андрэ и Хамон промолчали, но было видно, что и им не терпится выйти наружу.
Улыбка тамплиера, и без того кривоватая из-за шрама, стала ещё страшнее.
- Ну что же… – медленно произнес он. – Мне кажется, что не стоит класть все яйца в одну корзину. Я возьму с собой сэра Осберта, Андрэ и Хамона. Сэр Этьен и Джослин останутся здесь, охранять дам и священника, и ожидать нашего возвращения
– Господин! – Джослин выглядел возмущенным и обиженным до глубины души.
- Что ещё?! А, кстати, подойди-ка, парень, я должен шепнуть тебе кое-что на ухо.
Оруженосец нехотя повиновался. Сен Клер долго шептал ему что-то, и понемногу лицо Джослина просветлело, насколько можно было увидеть в полумраке.
- И запомни, первое – самое главное! – напутствовал его тамплиер. С этими словами он повернулся к остальным.
- Ну что? Никто больше не хочет ничего сказать?!
- Я понимаю, что ты хочешь сам приглядеть за сэром Осбертом, а не оставлять нам это сокровище. – спокойно сказал де Баже, – видит Бог, я хочу помочь тебе, но… что ж, Мабель останется на моем попечении!
- Размечтался!- фыркнул сэр Осберт. – Эта девушка уже без пяти минут моя невеста, так что умерьте свои необузданные страсти, глубоконеуважаемый сэр.
- Так, достаточно! – храмовник встал между спорщиками. – мы сейчас все в одной тарелке. Я подозреваю, ле Дюк, что ты, как и я, не доверяешь старому священнику. Поэтому я оставляю с девушками и рыцарем своего оруженосца…
- Которому ты, без сомнения, дал строгий наказ относительно того, что он должен сделать, дабы использовать девицу в своих целях! – ослеплённый ревностью, Осберт не видел ничего и никого.
- Можешь прекратить верещать, я не претендую на девицу Мабель. Я все ещё тамплиер, забыл? И мой обет безбрачия принят не просто так. Посему успокойся и перестань ревновать этого тощего цыпленка к каждому столбу.
- Уж чья бы корова мычала! Да ты как коршун, вьешься над послушницей. Бедная девочка и не знает, как избавиться от твоего настырного присутствия!
- Если вы на женщин слишком падки,- вдруг запел Хамон, – в прелестях ищите недостатки. Станет сразу все намного проще: девушка стройна, мы скажем: мощи! Умницу мы наречем уродкой, добрую объявим сумасбродкой. Ласковая – стало быть, липучка, держит себя строго – значит, злючка (“Собака на стене”, “Песня Тристана”)
- Вот именно, – согласился с шутом сэр Этьен,. – и вообще, какое тебе дело, что будет с послушницей? Она в любом случае потеряна для мира, несмотря на красоту. Так что направь свою ярость против тварей и успокойся пока.
Осберт последовал мудрому совету, все ещё что-то недовольно бурча.
Сен Клер обернулся к приятелю.
- Что ты думаешь о моем выборе? Только хоть на минуту забудь о своей страсти к девушке и шутках.
- Побойся бога, Амори, я мрачен, как надгробие. Андрэ я доверяю, он человек барона, и в силу обстоятельств будет тебе полезен – он лучше всех знает замок. Шут ловок и осторожен, но как ты сможешь говорить с ним в случае чего? И потом, он предан своему господину до печенок.
Об этом не беспокойся. Но справишься ли ты с одним оруженосцем?
- Мне будет всяко проще, чем тебе.
- Возможно.
В этот момент шут внезапно подошёл к храмовнику, низко поклонился и указал сперва на себя, затем на дверь. Потом он изобразил в воздухе что-то небольшое, вроде квадрата, от которого отходили две линии вверх.
Рыцари с интересом смотрели на эту пантомиму.
“Он явно знает больше, чем может сказать” подумал Сен Клер.