- Что, душа моя? – невнятно промычал ле Дюк, рот которого был занят ее шеей, а потом и мочкой уха, дальше – щекой и наконец губами.
- Не надо.. сэр рыцарь, я же невинная девица, я же…
Со своей лежанки священник услышал сперва треск разрываемого ворота платья, а после – звук пощёчины.
- Да-да, все прекрасные леди делятся на дам, не дам, и дам, но не вам…- эту сентенцию Осберт тоже частично проглотил, ибо язык его находился где-то в районе груди девушки.
На его щеке заалел отпечаток ее ладони, что его совершенно не остановило.
Понимая, что вот-вот падёт последний бастион, Мабель в отчаянии воскликнула:
- Я поклялась оберегать свое девичество до свадьбы! Вы не можете заставить меня нарушить клятву!!! – она саданула коленом рыцарю в очень чувствительное место, откуда и прыть взялась.
- Святой отец! – что было силы заорал Осберт, скорчившись, но девушку не отпустив.
Священник попытался сделать вид, что он не слышит, но с разъяренным ле Дюком номер не прошел.
- Да, сын мой, – наконец сказал он, вставая.
- Обвенчайте нас! Немедленно! – Осберт повернул девушку к себе спиной и удерживал ее за шею, завернув ее правую руку за спину. В такой позиции она не могла пинаться и кричать, хотя все ещё пыталась вырваться.
- Но, сэр рыцарь… у вас нет колец, да и мой сан не достаточно высок, чтоб…
- Чепуха! – громко сопя от возбуждения и натуги прервал его разозленный мужчина. – Отец Варфоломей, сию же секунду прекратите делать из себя идиота! Вы прекрасно понимаете, что нас необходимо обвенчать сейчас же, если женщина просит. Сами же знаете, – он прервался на то, чтоб половчее схватить упирающуюся Мабель, – что желание дамы – закон. Ай, дрянь! – он отвесил укусившей его девушке полновесную пощечину, на секунду лишившую ее чувств.
- Вот, святой отец, полюбуйтесь на то, что вы натворили! Из-за вашего промедления и нерешительности я был вынужден ударить собственную невесту! Извольте немедленно исправиться, иначе сразу после укрощения этой строптивой девицы я возьмусь за вас . Да стой же ты, ддд..дама! – Мабель почувствовала, что его хватка чуть ослабла, пока он говорил и попыталась взбрыкнуть, но не тут-то было.
- Хорошо, сын мой, – с видимой неохотой сказал старик.
Он встал и начал медленно, нараспев произносить подобающие случаю слова.
Мабель, видимо не смирившись с ситуацией, громко кричала, зовя на помощь хоть кого-нибудь. Она была уверена, что стражник не спит, но тот молчал, отвернувшись к стене. Снаружи доносились не менее истошные вопли упырей, в нижнюю дверь кто-то бился.
Когда она, в ответ на торопливый вопрос лица Варфоломея, “Согласна ли девица Мабель, дочь Томаса из Рокингема, взять в мужья сэра Осберта ле Дюка, благородного рыцаря из Йорка” замотала головой и попыталась ответить отрицательно, “благородный рыцарь ” зажал ей рот так, что едва не выдавил зубы, и ответил вместо нее.
“Объявляю вас мужем и женой его” лишило девушку всякой надежды, но самое страшное было впереди. Ошалев от похоти и вседозволенности, Осберт пожелал взять свою невесту тут же, невзирая на присутствие священника и стражника. Да и чудища, вопящие снаружи, были плохой заменой голосам гостей на свадьбе, по обычаю подбадривающим жениха и невесту в их первую брачную ночь.
- Ничего, – жестоко усмехаясь, пробормотал новоиспеченный муж, – зато наш с вами брак, радость моя, будет иметь свидетелей, подобно бракам венценосных особ. Кстати, Мабель, а ведь ты же из рода королей, разве не так? Ваших, саксонских? – говоря это, он целовал девушку, не слишком обращая внимание на ее вялое сопротивление. –
- Да, жена? – глумился Осберт, раздеваясь и раздевая девушку, тщетно пытавшуюся закрыться руками. – Отвечай мне, ибо теперь я твой муж перед богом и людьми, и не годится жене проявлятьясь свое неповиновение. Ну? – он больно сжал ее сосок двумя пальцами.
- Да,. – очень тихо сказала она, понимая, что ей и терять-то уже нечего, никто не придет и не защитит ее. – Наш род восходит к сестре Этгара Этелинга, Маргарите.
- Ты что-то темнишь, милая, – рыцарь грозно положил свою ладонь на ее горло и немного придавил, как бы желая показать серьезность своих намерений. – Как же при таком родстве, тебя могли назвать норманнским именем Мабель?
- Это не мое имя,. – она выдавливала слова тихо и хрипло, и священник, помимо воли, настрожил слух,. – Это прозвище. Мое настоящее имя – Гундреда.
- Фу, какое некрасивое имя! – он, наконец, отпустил ее горло, но теперь придавил ее всем своим весом, и девушка поняла, что недолго ей таковой оставаться. – Словно камни жуешь. Нет, Мабель тебе больше подходит. А теперь, моя законная жена, лежи спокойно и дай мне совершить это таинство, ибо сказано в писании,что жена должна ублажать мужа и служить сосудом для его нужд, а тут я вынужден ублажать тебя, так как ты ещё не слишком искушена в таких делах.
Она закрыла глаза и постаралась сделать себя твёрже камня, крепче стали и легче пуха, чтоб не чувствовать, не видеть и не понимать, что он с ней делает.
Было больно и горячо, страшно и противно, и в тот момент, когда он издал торжествующий рык, она молчала, чувствуя, как внутри нее копится ненависть, как она кружится в груди, плотным черным шаром, и как становится все больше, желая выплеснуться и уничтожить его.
Брак был подтверждён.
====== Часть 17 О королях и амулетах ======
Упадут сто замков и спадут сто оков,
И сойдут сто потов с целой груды веков,-
И польются легенды из сотен стихов
Про турниры, осады, про вольных стрелков.
В. Высоцкий, “Баллада о времени”
Наутро храмовник выглядел гораздо лучше – видимо, приступ лихорадки и впрямь оставил его. “До следующего раза”, – мрачно напомнил он себе.
Ещё вечером Доминика заставила Хамона и Джослина выставить на стену принесенную ими бадью, для того, чтоб собрать немного дождевой воды. Так как лило почти всю ночь и утро, воды и впрямь собралось много. Нагрев некоторое ее количество, девушка заставила остальных вымыться, хотя оруженосец и ворчал, что воду можно было бы употребить на более полезные нужды. С одной стороны, Сен Клер признавал его правоту, а с другой, ему, как и остальным, внезапно захотелось порадовать послушницу. Да и положа руку на сердце, грязь и копоть мешали им самим.
Джослин даже слегка побрил господина, как и сэра Этьена, и поскреб свой собственный подбородок, после чего он, по словам Валентайна, выглядел так, словно его “запихали в мешок с дюжиной злых кошек”.
Девушка внимательно осмотрела принесенные вчера одеяла и одежду, огорчённо цокая языком .
- Нет, ну я понимаю, что в замке был и остался недостаток женщин. Но пока моя одежда высохнет, я совершенно не понимаю, что же мне надеть? Тут же только мужское платье!
- Вот так и развязывались в древние времена войны, – шепнул де Баже своему другу. – Все из-за дамского платья.
- Женские наряды, рюши, кружева, кофточки, оборочки, платьица.
Женщина не хочет знать, и она права, сколько денег за наряды платится!(“Не покидай”, “Песня о нарядах”)- радостно запел Хамон, а Булка весело залаял и запрыгал вокруг шута, стараясь подпрыгнуть повыше.
- Откуда вообще у де Макона взялся этот пёсик? – запоздало поинтересовалась Доминика, покраснев от песни шута.
- Он его купил, за хорошие деньги. В качестве игрушки, вот только игрушка ему быстро наскучила. А поди ж ты, – Сен Клер лениво чесал Булку за ушами, а тот свесил язык и улыбался по-собачьи, – остальных собак, судя по тому, что я видел, сразу, поймали и прикончили эти твари, а такой вот уродец на коротких лапках – жив и здоров.
- Он очень умный, – вступился за пёсика Валентайн, и остальные с ним согласились.
Послушница все- таки решилась, и вымывшись в бадье, переоделась в мужское платье. Надо сказать, что несмотря на некоторое несоответствие в размерах, шло оно ей изумительно. Как правило, девушки в мужской одежде выглядят нелепо, именно потому, что некоторые выпуклости излишне натягивают платье, не всегда удобны самим девушкам и придают облику общую неловкость.