— Ваш характер не претерпел изменений! — неожиданно выпалил он.
Внезапно осёкся и замолчал.
— Интересно, — я почувствовал раздражение, но снова не показал вида. — Мы с вами никогда не общались. С чего вы взяли, будто у вас есть право рассуждать обо мне?
— Да, рассуждения бессмысленны, — вдруг согласился он. — Собственно говоря, всё, что мне от вас требуется, — получить назад одну мою вещь. Не так давно я выяснил, что она случайно попала именно к вам. Я готов заплатить любую сумму. Я подчёркиваю — любую, но только верните мне её. И вы больше никогда обо мне не услышите и не увидите меня, обещаю.
— И даже не почувствую вашего давящего взгляда в спину?
— Само собой.
— Какую вещь вы от меня хотите?
Он посмотрел мне в глаза и чётко вымолвил:
— Рубин, который вы с восемнадцати лет храните в своем банковском сейфе.
— Ну и ну.
Это всё, что я смог произнести в ответ на его просьбу. Не то, чтобы она явилась для меня полной неожиданностью, но когда я перебирал возможные варианты того, почему за мной следят, я отодвигал данную конкретную версию на самое последнее место. Она выглядела наименее вероятной по сравнению с другими. Что ж, сыграем ва-банк.
Деньги я с него получить могу всегда и в любом количестве, он уже об этом сказал, но только вот подачки незнакомцев мне «не в кассу».
— Рубин не продаётся, — безапелляционно заявил я, загасив сигару и с сожалением глядя на недопитый коньяк. — Не за тем я храню его столько лет.
— Думаю, всё имеет свою цену, — не согласился Тацуми.
— Хорошо, — наслаждаясь тем, что нити управления постепенно переходят в мои руки, я вкрадчиво проговорил. — Господин Тацуми, эта вещь стоит дорого. Неимоверно дорого.
— Я сказал — вопрос не в деньгах. Я готов заплатить.
— Если вы сможете мне доказать, что вещь действительно ваша, я вам её продам.
Теперь настала его очередь сказать «ну и ну», но он удержался от порыва. Глаза его потускнели. Что ж, он сам дал шанс загнать себя в угол. Тацуми не хотел говорить, каким образом знает о предмете, о наличии которого у меня понятия не имели даже мои родители, поэтому сочинил, будто рубин этот когда-то принадлежал ему, и его ложь дала мне повод выставить своё условие.
Этот человек, скорее всего, располагал более обширной информацией о находящемся у меня камне, нежели я сам, что вызывало отчаянное желание заставить его выложить всё. Из-под полуприкрытых ресниц я с интересом наблюдал за тем, что он теперь собирается предпринять.
Мужчина нервно поёрзал на своем кресле, сжимая и разжимая сцепленные замком пальцы.
— Я опишу драгоценность подробно. Этого будет довольно для доказательства?
Браво. Мне попался виртуоз.
— Нет, не достаточно. Рубин мог видеть банковский служащий, у которого я нанимал ячейку, а это уже означает вероятность утечки информации. Также рубин мог видеть кто-то из прислуги за то время, пока он хранился у меня дома. А теперь вы, после того, как следили за каждым моим шагом в течение пяти лет, приходите и пытаетесь выдать себя за хозяина камня? Не годится.
Лицо Тацуми исказилось болезненной судорогой.
— Вы не понимаете, что творите, Мураки!
— Господин Мураки, — хладнокровно поправил я его. — Пожалуйста, я же просил вас быть немного более тактичным. Вам это плохо удается из-за вашего предвзятого отношения ко мне. Еще пара неосторожных слов, и моё к вам расположение изменится не в лучшую сторону. Вам бы, наверное, подобного не хотелось?
Он сжал ладонь в кулак, собираясь ударить по столу, но вовремя сдержался, за что получил от меня мысленное «плюс одно очко» в свою пользу.
— Так объясните, что я такое творю, чего не понимаю. Очень интересно будет послушать, уважаемый господин Тацуми.
— Вы правы, я солгал, — отчаянно пробормотал он, потом добавил громче. — Я не хозяин камня. Но я вас очень прошу, продайте его мне!
— Вы следили за мной в этот четверг, когда я забирал рубин домой, я понял. Не понимаю другого. Камень находился в моем доме более суток. Вы запросто могли выкрасть его. С вашими-то способностями появляться везде и всюду, словно дух лиса. Почему вы не сделали этого?
Мужчина молчал.
— Правду, господин Тацуми. Мне лучше говорить только правду.
— Пока вы не откажетесь добровольно от рубина, никто другой не сможет и пальцем прикоснуться к нему, — глухо выдавил этот гордый человек, и мне его почему-то стало жаль. — Так что вы зря опасаетесь. Камень не похитят.
Какое-то невыносимое горе терзало сердце мужчины. Я вдруг ощутил его эмоции так отчётливо, и они в данном случае не были такими уж поверхностными.
— Начнём с того, что я прятал рубин отнюдь не из страха лишиться его. Мой дом неплохо охраняется, и я доверяю слугам, однако не хочу, чтобы кто-то знал о наличии у меня камня. И был прав. Узнав о нем, ко мне пришли вы и стали донимать просьбами о продаже. Неужели вы действительно полагаете, что я запросто откажусь от него ради горстки бесполезных бумажек? Я зарабатываю достаточно. Но мне любопытно, зачем вам камень? Что за огромная ценность такая в нём заключена? Ведь вы готовы отдать буквально всё, что имеете!
— Вы прекрасно осведомлены о его ценности, гос…подин… Мураки, — Тацуми словно подавился словом «господин», но тем не менее произнёс его. – Или, по крайней мере, вы точно о ней догадываетесь.
— Да, верно. Камень излучает необыкновенную силу, ничего подобного мне чувствовать не доводилось. В прошедший четверг мне предстояла пересадка почки, восстановление пяти рёбер и трепанация черепа у одного пострадавшего в автомобильной катастрофе пациента. Почти безнадёжный случай. И когда мне сообщили утром о необходимости делать эту операцию, буквально за час до её начала, моим первым порывом было сорваться с места и помчаться в банк за рубином. Так я и поступил. Это безумие — надеяться на помощь неизвестной магии, возможно, даже чёрной, но я отыграл у духов смерти ещё одну человеческую жизнь. Я спас того юношу!
— У вас по-прежнему золотые руки, — вздохнул Тацуми, — несмотря ни на что.
— Несмотря ни на что? — меня всё больше удивляли эти его «случайные» оговорки. — Звучит так, будто в целом я — бесчестный человек, совершающий предосудительные поступки.
— Конечно, нет. Теперь – нет.
— Теперь? — если бы Господь при рождении не наделил меня бесконечным хладнокровием, я бы с огромным удовольствием разбил об него чайное блюдце. Вместо этого я просто потёр переносицу и с едкой подковыркой вымолвил. — Господин Тацуми, у меня складывается устойчивое впечатление, словно вы следили за мной не только в моей нынешней жизни, а и в прошлой тоже. Неужели вы — буддист, и полагаете, будто реинкарнации в самом деле существуют, причем вы способны о них точно знать?
— Реинкарнации существуют, но я не буддист, — спокойно отозвался он, возвращая себе тон презрительного равнодушия. – И, разумеется, не следил за вашими прошлыми воплощениями. Я говорю о вашей текущей жизни, которая была в корне изменена. В ночь, когда это случилось, вы и получили рубин.
Впервые я был шокирован чьими-то словами настолько, что не нашёл никакого ответа. Воспользовавшись моим явным замешательством, Тацуми достал из-за пазухи длинное чёрное перо и положил его передо мной на столик.
— Вы помните ту ночь, Мураки-сан, не правда ли?
Я невольно прикусил язык, чтобы сдержать удивленный вскрик. Затем протянул руку и коснулся пера. Оно было мертвенно-холодным, угасшим, энергетически бесцветным. Таким же, как опустошённая душа сидевшего передо мной мужчины.
Выпустив из пальцев бесполезный предмет, я изрёк лишь одно:
— Это не его.
— Верно, — откликнулся Тацуми шёпотом. — Это моё.
И только тогда во всей этой запутанной истории для меня забрезжил свет понимания …
Ту ночь я бы не забыл до самой смерти. Такое не забывается.
За окном светила алая луна, словно облитая кровью. Я, тогда ещё шестнадцатилетний мальчишка, лежал в просторной постели в доме родителей, глядя на отсвечивающие в лунном сиянии бледные лица фарфоровых кукол, расставленных на полках, и не мог уснуть, словно ждал чего-то.