Иной раз всадник, словно чувствуя на себе эти взгляды, мельком оглядывался, но тень, будто зная, когда это произойдет, тут же отступала на шаг назад и растворялась во мраке. Порой и конь фыркал в своем волнении, но хозяин легонько похлопывал его по холке, успокаивая, и вновь пришпоривал. Немного выждав, преследователь вновь бесплотным призраком трогался вперед, принюхиваясь и присматриваясь к каждому шагу путника, пока лесная тропа внезапно не вывела всадника на речной берег. Конь, почуяв воду, в два скачка оказался у самой ее кромки, ступив передними ногами в речную волну и шумно втягивая в себя вечерний прохладный воздух.
- Знаю, знаю, мы уже близко, - сказал всадник, придерживая коня. - Еще немного, и мы окажемся в полной безопасности. Ты получишь свежего сена и овса, а я - горячий ужин и кружку доброго пива!
Умное животное пару раз ударило копытом в песок, словно поторапливая своего хозяина, а тот тем временем распахнул свой запыленный плащ и стал снимать с груди висевший на тяжелой цепи почерневший от времени серебряный рог. Приложив его ко рту, всадник негромко протрубил старинный сигнал егерей, зовущих паромщика на речном перевозе. Однако ночное эхо тут же усилило его многократ и понесло вниз по ленте реки и дальше, над вершинами спящего леса, всколыхнув и перебудив всю округу. На какой-то миг после отзвуков трубного зова наступила звенящая тишина, а затем разом завозмущались лесные великаны, встрепенулся придремавший было ветер и нагнал на берег под копыта коню несколько беспокойных волн.
Немного погодя, словно задумавшись, ответили и с той стороны - в темноте на противоположном берегу замигал яркий факел, спустился к воде, чуть замешкался и, наконец, стал медленно приближаться. Вскоре раздался и скрип уключин, а вслед за ним из темноты и клочьев тумана, плывущих над водой, вынырнул и сам паром.
- Дорогу и путь! - выкрикнул всадник старинный призыв гонца, едва завидев плот. - Поспеши, человече!
- Тороплюсь и поспешаю по мере сил, - прокряхтел из тумана сиплый голос паромщика, неспешно загребавшего веслом. - А сами-то вы кто будете, достопочтенный, что изволите шуметь в столь поздний час?
- Я - Альгис, гонец Его Светлости Великого Князя, - быстро бросил всадник, опасливо оглядываясь через плечо. - Спешу с важным донесением на тот берег.
- Батюшки-светы, вот оно, значит, ка-а-ак, - протянул паромщик и, нимало не смущаясь срочностью дела, неторопливо отложил весло в сторону, встал в полный рост, упершись своими крепкими ногами в дощатое днище, огромной ручищей стащил с головы широкополый обвисший колпак и добродушно промолвил, поклонившись так, что через низкие края плота едва не хлынула вода:
- А я, сударь, тутошний, значит, перевозчик. Звать меня Лотарь, но здешние жители частенько кличут меня Растолкуй, или попросту еще Толк.
Всадник слушал разносившуюся над рекой болтовню словоохотливого паромщика вполуха, напряженно всматриваясь в темные заросли позади себя. На какой-то миг ему почудилось не то легкое движение ветвей, не то слабый отблеск зловещих глаз среди листвы. Конь всхрапнул и негромко забил копытом.
- Именем Князя, поторопись! - в голосе гонца зазвучало нетерпение. - А то хоть и кличут тебя Лотарем, но вот и лодырь ты порядочный, как я погляжу!
- Зато вот другого перевозчика в такую пору вам и на сто верст вокруг не сыскать, сударь, - хмыкнул паромщик, вновь принимаясь за дело и бурча себе под нос:
- Экая спешка-то в ночную пору! А раньше-то где изволили быть, спросить позвольте... Небось, при дневном свете так-то не торопились. Кусает вас за пятки эта ночь, что ли?
В это мгновение в зарослях раздался тихий треск сучьев, и конь всадника громко заржал, кося белками глаз. Гонец натянул поводья и, вонзив шпоры в бока скакуна, развернулся лицом в сторону звука. В бледном лунном сиянии засеребрилась сталь слегка обнаженного клинка.
Треск затих. Из темной листвы отчетливо светились два желтых немигающих огонька, убийственно глядевших на всадника. Гонца прошиб холодный пот, его рука рванула рукоять меча из ножен - и мерцающий клинок слабо запел в дрогнувшей руке. Какое-то время две пары глаз упрямо смотрели друг на друга, пока напряженное молчание не разорвал шорох парома, причалившего к пристани.
- А вот и я, сударь, - простовато сказал перевозчик, выпрыгивая на берег.
Факел ярко осветил прибрежные заросли, выхватив из тьмы кусок леса. В отсвете полыхавшего огня медленно потухли и исчезли немигающие желтые глаза, а разом с ними и сиюминутный леденящий страх. Гонец звякнул ножнами, вдевая меч.
- Вовремя... - выдохнул он.