Наталья Солнцева
Амулет викинга
Амулет викинга
Это был ее прощальный подарок. Она подгадала на Рождество, которое я должен был праздновать без нее, в кругу семьи. Если учесть, что мою семью составляет нелюбимая жена… праздник обещал быть мрачным.
Скука свела нас с Линдой, скука стала причиной нашего расставания. Круг замкнулся…
Скука – ужасное состояние, чреватое непредвиденными событиями, взрывом эмоций и прочими сюрпризами. Это опасное затишье, предвестник грозы, которая зреет в неподвижной тяжести воздуха, готовясь разразиться громом и молнией.
– Я буду скучать без тебя, – блеснув глазами, сказала Линда. – Мне будет одиноко…
– Прости.
– Помнишь, как в прошлом году в это же время мы катались на санях? – со вздохом спросила она. – Было морозно, снег скрипел под полозьями… Тогда все только начиналось. Держи…
Линда протянула мне маленький круглый диск из желтого металла с грубым изображением мужской головы в окружении каких-то завитков.
– Что это?
– Амулет викинга, – прошептала она, наклоняясь ко мне. – Видишь, здесь бог Один,[1] который будет охранять тебя от любой напасти…
Мы познакомились в ресторане, на одном из скучнейших чопорных банкетов. Кажется, праздновали чей-то юбилей…
Рядом со мной за столиком сидели две пожилые супружеские пары. Жены с постными физиономиями следили за мужьями, делая им замечания шепотом: «Того не ешь, дорогой… Этого не пей…» Иногда тонкий слух доставляет человеку неприятности. Беспрестанные напоминания о язве желудка и больной печени окончательно испортили и так унылое настроение. Перед моим носом стояла нарезанная осетрина с дольками лимона и зеленью, и желтые прожилки жира раздражали обоняние. Ненавижу рыбий жир! Вообще в тот вечер я все чувствовал обостренно, словно в преддверии какого-то апокалипсиса. Так зверь чувствует приближение землетрясения или волны цунами.
В зале царила торжественная угрюмость, изредка нарушаемая сдержанными смешками, тостами и заунывными тирадами тамады, который пытался расшевелить публику. Увы! Гости собрались под стать юбиляру – такие же занудные и безликие, как седовласый старик, увешанный наградами. Он с напряженным вниманием выслушивал славословия в свою честь, механически кивая, – мне показалось, что он пользуется слуховым аппаратом.
Я изнывал от накапливающейся желчи и был готов в любую минуту встать и уйти, но почему-то медлил. Чтобы хоть как-то встряхнуться, я время от времени спускался на первый этаж покурить. Я не заядлый курильщик, но иногда люблю подымить, особенно после обильной трапезы. В застекленной галерее было по-зимнему холодно, в распахнутые окна влетали снежинки, взгляду открывалась темно-синяя морозная Москва, освещенная ночными огнями. Я стоял, вдыхая и выпуская дым, и чувствовал в голове и в сердце опасную пустоту…
Не знаю, зачем я возвращался в душный банкетный зал, садился за свой столик, принужденно улыбался соседям и лениво жевал салат. Должно быть, я подсознательно ожидал встречи с ней, так же, как она – со мной. Мы оба, вполне осознавая всю наигранную бессмыслицу этого пресного «праздника», интуитивно потянулись друг к другу… ощутив на расстоянии бурлящую в наших венах жажду приключений, – необыкновенной любви, страсти, роковой тайны…
Пожалуй, тайна – это именно то, чего мне не хватало. Без тайны я не мог бы полюбить всей душой, стать рабом женщины, ее паладином.[2] А без этого мужчина даже не любовник – просто партнер по сексу.
Не было никакого противоречия между пустотой в душе и этой всепоглощающей жаждой, неодолимой тягой к чему-то опасному, запретному. Когда прыгаешь с огромной высоты, то некоторое время несешься в воздухе без всякой опоры, не зная, что тебя ожидает внизу. А может, и не надо ничего знать…
Впрочем, тогда я ни о чем таком не думал. Пустота есть пустота. Томимый смутной жаждой невесть чего, я сидел в зале и от скуки рассматривал всех подряд: пожилых родственников, друзей, знакомых и бывших коллег юбиляра, в число которых я странным образом попал. Вдруг я увидел ее, совершенно не ожидая, что среди гостей может оказаться такая барышня: юная, тонкая, в очень открытом элегантном черном платье, с пышной огненной шевелюрой. Наверное, она сильно опоздала, иначе я заметил бы ее раньше, словно искрящуюся золотую рыбку в стае невзрачных пескарей. Я никак не мог бы пропустить ее.
Она почувствовала пристальный взгляд и повернулась в мою сторону. Ее глаза светились, как у дикой кошки, – готов поклясться!
Что привело меня и ее в тот декабрьский вечер в тихий ресторанчик старой Москвы? Не иначе как случай. Случай, который подстерегает искателей приключений. Берегитесь проделок судьбы, господа! Она любит играть нами, заручившись нашими мысленными посылами, безрассудной вседозволенностью.