– Я лечу! ЛЕЧУ! Это так классно! Давайте со мной, ребята! – счастливым голосом обратилась она к нам.
Наверное, каждый человек хотел бы хоть раз в жизни полетать, как вольная и гордая птица.
В тот волшебный момент я больше всего хотел взлететь в небо, но не мог. Снова и снова это чертов глагол «не могу» крутился в моей голове, как юла. «Не могу» – это сорняк, который я с годами возненавидел и старался избегать.
Но после сотен попыток я все-таки оторвался от земли, когда уже взлетел мой отец (да он взлетел сразу вслед за Таней – удивительно!) и Вова. Они весело и озорно «плавали» в воздухе, чувствуя себя королями, повелителями мира.
Когда я подумал о бабушке, я взлетел. Бабушка мне помогла. Я чувствовал ее присутствие и помощь…
…Когда кончики ботинок оторвались от земли, я был словно легче самого листочка, которого непрерывно гоняет ненастный ветер по безликим и бескрайним просторам. Я поднимался ввысь, боясь открыть глаза, чтобы не испугаться пропасти, отделяющей меня от земли.
– Молодец, Дима! Ты летишь, летишь. Можешь открыть глаза и увидеть мир с другого ракурса. Это так великолепно!
– Не бойся! Открой глаза и лети. Это и правда потрясающее чувство! – воскликнул отец Андрей.
– Я боюсь. Я упаду. Я…
– Не трусь! – крикнул Вова.
– Я не трус!
Я открыл глаза. Я порхал на высоте более трехсот метров, окруженный живописным красно-оранжевым небом, в дымке парящих облачков. Тело обдувал могучий ветер. Мои ноги болтались в пространстве.
– Дима, это невероятно! – сказала Танечка и подлетела ко мне. – Полетели!
– Давай. Но как?
– Просто. Взмахни одной рукой, а другой – крепко держи мою руку. И мы полетим туда, куда захотим.
Взявшись за руку, мы полетели, разгоняя воздушные облака. Мы то поднимались высоко вверх, то опускались до самых волн синего океана, хранившего тысячи тайн и секретов.
В тот памятный для меня полет мое тело каждой клеточкой своего естества растворилось в беззаботном и свободном танце полета.
Я чувствовал, что живу.
В порыве нежных и искренних чувств я поцеловал Таню в ее румяную щечку. На что Танечка просто улыбнулась своей мягкой и нежной улыбкой.
Мои переживания и восторг прервал голос Геннастия:
– Эй, ребята! Теперь следуйте за мной. Сейчас мы полетим на восток, пролетим остров и спустимся к Хребту Мира.
– Это далеко? – спросил отец. – А то ведь ночь не за горами, не хотелось бы лететь в кромешной тьме.
– И не придется, – пообещал Геннастий. – Если вы, немедля, последуете за мной! – Он повернул и устремился вперед. – Быстрее!
Мы пролетали мимо горбатых холмов, мимо узких речушек, которые избороздили остров, мимо белоснежного водопада, впадающего в стремительную речку, мимо непроходимых лесов.
Через мгновение мы подлетали к лагуне. Мелкий, кристально-чистый водоем с пресной водой отделялся от океана коралловыми рифами, преимущественно красных и темно-желтых оттенков. Иногда взор улавливал белые, сиреневые, пурпуровые, коричневые цвета кораллов.
– Вот это красота! – восторгался я.
– Да. Красиво, – сказал Геннастий. – Я предлагаю, спуститься вниз и искупаться. Смыть пот поле долгого путешествия, насладиться теплой водицей.
– Это и есть вход в Иллюзион, да? – спросил Вова, когда мы начали осторожно подлетать к лагуне.
– Все вам надо знать наперед! – ответил Геннастий и засмеялся. – Терпение, мой дорогой друг. Терпение.
– Сколько можно ждать-то!?
– Вечность…– мечтательным голосом ответил Геннастий.
– Но мы не можем ждать вечность!
– А почему бы и нет? Разве это место не рай, в котором хочется прожить всю оставшуюся жизнь?
– Нет!
– А я бы смогла здесь прожить вечность! – сказала Таня.
– Я бы тоже, – добавил я, приземлившись на твердую и устойчивую землю.
– Я поддержу Вову, – сказал отец. – Вечность – это слишком долго. Я не завидую тем, кто бессмертен.
– Почему? – спросил удивленным голом Геннастий, высунув язык.
– Потому что бессмертным ты будешь страдать, постоянно теряя близких и дорогих тебе смертных людей. Возможно, ты на целую вечность, останешься одиноким орлом. Одиночкой, скитающимся по всему миру в поисках счастья и любви. – Отец задумался.
– Я – бессмертен! – сказал Геннастий. – И это прекрасно.
– Вы уверены в этом?
– Это долгая история…
– Мы никуда не торопимся.
– Ну, если хотите…Мне уже двести лет от роду, – начал Геннастий и потрогал мохнатой лапой воду. – Но я всегда был таким. – Он лег на землю возле лагуны. – У меня были дети. Была любимая и единственная жена Леонисия. Но они давным-давно погибли в страшной войне против стражников Зла, которые иногда нападают на мирное население Иллаев, жестоко убивая не только воинов, а еще женщин, стариков и детей.