– Ах да, простите меня, забыл, что вам в этом месте не подняться. – Он улыбнулся. – Сейчас я быстро поднимусь наверх. Через пару секунд я окажусь наверху, а вы, по одну, поднимайтесь как можно выше и садитесь. Договорились?
– Хорошо, – ответил отец.
Геннастий ему кивнул и растворился в воздухе, как парящее облако растворяется в дымке вечернего неба.
– Боже мой. Он исчез. Вы это видели! – крикнула Таня.
– Да. Я уже ничему не удивляюсь в этом мире. Дима. – Папа посмотрел на меня. – Ты пойдешь первым? Ты не против?
– Конечно, нет! – ответил я.
– Тогда не теряй времени. – Теперь его глаза устремились на Вову и Таню. – Вы следующие.
Я поднялся на пологий склон настолько, насколько смог. Присел. И приготовился. Я ждал и ждал. Но ничего не происходило. Ноги начали предательски дрожать и скользить. Волосы прилипли к потному лбу; футболка полностью промокла от нарастающего напряжения и невыносимой жары, от которой становилось трудно дышать.
– Почему же ничего не происходит? – спросил я.
Не успел я этого договорить, как вдруг взмыл с такой скоростью, что красный туннель стал расплываться в моих глазах. Тело обволакивал горячий воздух, поднимая мои волосы вверх. Щеки вибрировали от сильного порыва ветра, идущего в противовес моему подъему к звездам. Я чувствовал себя сверхбыстрой яркой молнией, стремительно рассекающей горячий воздух туннеля.
Через некоторое время меня выбросило наружу, и я утонул в красном облаке, от которого исходило тепло. Я словно растворился в нем, попав в космическую невесомость. Тело щипал горячий воздух.
Прошло не больше минуты, как мы уже вчетвером прибывали в пушистом облаке.
– Что теперь? – спросил Вова, посмотрев на отца.
– Я не знаю, – ответил папа Андрей, пожав плечам.
– Геннастий! Ты вернулся! – вскрикнула Таня.
– А куда я без вас? Добро пожаловать в Парящее Облако! Теперь вы готовы к превращению.
Облако закружилось, издавая размашистое громыхание. Оно стало сверкать, выпуская красные молнии, из которых вылетали маленькие заряженные частицы, которые, в свою очередь, вкрапливались в наши тела. Я чувствовал легкое покалывание. Было такое ощущение, будто бы меня укрыли шершавым одеялом. Раздался оглушительный треск. Взрыв. Яркая вспышка. И меня, как остальных путешественников, унесло в неизвестные дали…
После ослепительной вспышки, я ничего не видел. Единственное, что я различал, так это розовато-пурпуровое сияние. Я слышал оглушающий свист в ушах и чувствовал, как тело обволакивает уже холодный порывистый ветер. Я определенно падал вниз, как орел, подстреленный из ружья коварным охотником.
Я терял сознание, но продолжал держать руку отца.
Глава 2
Лежа на чем-то мягком, я открыл глаза. Было темно как в пещере. Пахло лепестками лаванды, ромашки и шалфея.
Я сел на кровать, опустив ноги на пол; пятки щекотал мягкий ворс. Я не понимал, что происходит и где, собственно говоря, я нахожусь.
Я дома? Это был лишь правдоподобный сон? Или я в Иллюзионе? Проснулся на кровати Иллаев?
Я встал с кровати, врезался головой об низкий и тоже время мягкий потолок. Сел обратно.
Я не дома! Если, конечно, не вырос за ночь на полтора метра? Такого не может быть чисто физически. Значит, в Иллюзионе. В их крохотном домике, который построен, возможно, на берегу моря, или в раскаленной от жары пустыни.
Я привстал и двинулся вперед.
Каждый шаг сопровождался хрустом свежескошенной травы. Ноги почти по щиколотку тонули в растительном хлопке.
Я взрезался в стену.
После десяти минут усердных поисков дверной ручки, я так ее и не нашел. Стены были закругленные, без острых углов. Шарообразная камера без дверей и окон, напоминающая кокон.
Странно!
– Боже! – крикнул я в безмолвную тишину, услышав совсем другой – чужой – голос низкой раздражительной тональности, почти писклявый. Словно сказал не я, а какой-то лилипут размером с муравья. Я повторил. Ничего не изменилось.
Именно в этот момент мой разум и рассудок полностью захватил в густой плен всепоглощающий страх. Замкнутый, непроницаемый для света кокон, покрытый мягким волокном, без входа и без выхода. Нечеловеческий голос, кричащий в ночи.
Нет выхода. Плен. Неминуемая смерть!
Присев на корточки, облокотившись о стену, я зарыдал и со всей злостью врезал кулаком по полу. Кулак утонул в мягких волокнах. Ударил снова, кулак углублялся. После серии сильных ударов в полу появились ямочка. Я начал просовывать руку дальше, она проваливались все глубже и глубже. Когда рука утонула по локоть, я ощутил холодное, ободряющее дуновение ветерка. Я престал плакать. У меня появилась надежда выбраться отсюда.