– Правду глаголешь! Ха-ха!
– Хватит болтать. Я сегодня был у самого Магнетикума. – Лицо толстяка мгновенно переменилось; из шута он превратился в серьезного шута. – И он не доволен моей работой. Так что прошу тебя накормить вот этих двоих. Дабы не усугублять и так критическую обстановку на рабочих местах.
– Я не имею право кормить их по отдельности.
– Послушай, если на моем участке, хоть еще один погибнет Иллай, то меня сожгут в огне вместе со всеми. Ради нашей «дружбы», помоги мне. Если поможешь, я останусь перед тобой в долгу и сделаю без промедления любую интересующую тебя просьбу.
– Заманчивое предложение. – Он приложил руку к затылку. – Особенно, если учесть, что этого мальчишку меня обязали накормить и охранять его жизнь, как свою собственную. Представляешь? Совсем сбрендил старик Магнетикум, давая такие указания. – Он взмахнул рукам то ли не от понимания, то ли от негодования такого рода просьбы. – Так что думаю, меня не накажут, если я накормлю их двоих, но за тобой будет огромный должок. Ты ведь это понимаешь?
– Понимаю, не дурак! И слово свое сдержу. Значит, договорились? – Он протянул руку.
– Согласен! – Толстяк протянул свою руку, и они пожали друг другу руки. – Отлично! Можешь идти домой. Я их накормлю.
Разговор был окончен, и толстяк повел нас с Амастией к скалистым дверям.
Сначала мы шли по узкому туннелю пещеры, на стенах которого висели горящие факелы.
Чем дальше мы углублялись, тем отчетливее я слышал приближающийся вой и страшные вопли Иллаев.
Сердце билось так сильно, что я слышал его пульсирующее быстрое биение в голове.
Я сильнее сжимал холодную, грубую от суровой работы руку Амастии, которая смотрела на меня с нежным спокойствием, как бы говоря мне: «Все будет хорошо, мой милый! Этот кошмар скоро закончиться. И мы больше не будем страдать!».
Дойдя до нужного места, мы увидели металлическую зарешеченную дверь, возле которой стоял сонный и могучий Иллай.
– Здравствуй! Новенькие прибыли? – Он потер руки. – Новое мяско для озверевших работяг!
– Мне сейчас некогда с тобой говорить. Пропусти нас. Немедленно! А то скормлю этим голодным собакам, безмозглый ты лентяй!
С лица Иллая в секунду испарилась улыбка, и он быстро и услужливо открыл скрипучую металлическую дверь, ведущую нас в еще более мрачное место пещеры, откуда доносились непрекращающиеся крики.
Мы прошли через ворота и оказались в просторной пещере, украшенной черепами давно усопших Иллаев. В зарешеченных камерах сидели сотни Иллаев. Они соприкасались друг к другу тощими и грязными телами, а при виде еды зверели. Еду им развозили по камерам Надзиратели на деревянных корзинках. Они кидали Иллаям в ноги объедки с пышных столов Стражников Зла. Но этот ужасный запах их не пугал, ибо это был их единственный рацион за день, а-то и за два.
К нам непонятно откуда подбежал Иллай.
– Здравствуй, Стражус! – обратился наш сопроводитель к нему. – Принеси сюда два порции еды для них и одну для меня. И не задавай лишних вопросов!
Слуга беспрекословно побежал вниз за едой и через минуту уже был перед нами, держа в одной руке мешок с отходами, который швырнул нам в ноги,а в другой – корзинку с жареным существом, который смутно напоминал цыпленка, только белого цвета. Амастия увидев, как из мешка полилась жижа с обглоданной костью, налетела на еду и начала жадно ее пожирать; меня же затошнило от запаха и я, отпрянув в сторону, опорожнил желудок.
– Молодец! Быстро работаешь! Это мне в тебе и нравится! Верно, но медленно идешь на повышение! – сказал он, обращаясь к Надзирателю.
– Я стараюсь! – ответил Иллай.
– Когда мои друзья отведают их незаслуженный обед, отведи их вниз к остальным. И присматривай за малышом! Он должен быть ЖИВ! Понятно? Справишься?
– Конечно!
И тот удалился, оставив нас с очередным слугой.
Я посмотрел на Амастию, жадно пожирающую еду. Когда она закончила, она подошла ко мне ближе и спросила:
– Ты чего не ешь? Это, возможно, твоя единственная пайка за неделю! Ты должен поесть, если даже через силу!
– Я не могу! Просто не могу! Что это за кости? Усопших животных? Иллаев? – плача спросил я.
– Прости меня,…но я не знаю.
– Не заставляйте меня это есть!
– Господин, можно забрать с собой недоеденный обед? – спросила Амастия.
– Это запрещено! И ты это прекрасно знаешь, Амастия! – сказал он, вальяжно ходя из стороны в сторону.
– Ну, пожалуйста, сэр! – жалким голосом сказала она. – Я знаю в вашем сердце столько добра и милосердия, что вы позволите мне незаметно протащить еду в камеру!
– Ладно. Уговорила, Амастия. Ты всегда умеешь меня убедить. Как же тебе это удается?