День всё продолжался. Я слонялся по своей комнате, выходил в коридор, снова возвращался, пытался читать, но безуспешно, и, тщетно силясь придумать, чем занять время, злился на самого себя. Я вышел на воздух. Солнце ещё стояло над лесом. Дойдя до конца галереи, я повернулся, чтобы идти в обратную сторону, и от неожиданности замер на месте. Передо мной стояла Роксана. - Как!- весело сказала она.- И ты здесь? - Как видишь,- сказал я. - Когда же ты приехал? - Ещё вчера,- сказал я.- А ты? Почему ты здесь? Она улыбнулась. - Тебе не кажется, что это несколько странный вопрос? - Я имел в виду, почему ты не со всеми? - Со всеми?- удивлённо переспросила она.- Ах, вот ты о чём! Нет, пусть уж он сам развлекает их, с меня довольно и вчерашней поездки. - Мне кажется, это ему неплохо удаётся,- заметил я. - Да,- согласилась она.- Только что-то он чересчур увлёкся. - Вот именно!- сказал я. - Смотри,- она взяла меня за руку и потянула за собой к парапету.Смотри, какие у меня розы! Я посмотрел вниз на клумбу. - Это ещё не самые лучшие. Пойдём, я покажу тебе те, что в парке. Она посмотрела на меня. - Ты чем-то расстроен? - Да нет,- сказал я.- Ничего. - Признавайся. - Просто я... - Ты просто что? - Просто... очень хочется есть. Она отпустила мою руку. - Ах ты бедняжка,- она засмеялась.- Ах, этот чёрствый эгоист! Ну ничего, пойдём. - Пойдём же!- повторила она, увидев, что я остался стоять на месте. Я повиновался. Мы дошли до одной из дверей, вошли и, пройдя коридором, стали спускаться по лестнице, после чего, миновав незнакомую мне комнату, оказались в столовой. Все уже ушли, столовая была пуста. На столе царил полнейший беспорядок скатерть была заставлена грязными тарелками, бокалами, блюдами,- всё так и осталось неубранным. Слуг нигде не было видно. Она осуждающе покачала головой. - Полюбуйся, какой ужас! Я согласился. - Вот до чего доходят его чудачества,- она вздохнула.- Что же мы будем делать?- сказала она, повернувшись ко мне. Я только пожал плечами. - Ну ничего,- сказала она, вновь оживляясь.- Придётся мне самой о тебе позаботиться. Она по-хозяйски оглядела стол. - Иди в ту комнату и жди,- приказала она мне. Я послушно ушёл. Не зная, как мне себя вести, я принялся бесцельно бродить от окна к стене и обратно. Она вошла, неся на подносе супницу. - Прошу к столу,- сказала она. Я подошёл чтобы помочь ей. Она стала наливать суп в тарелку. - Да садись же!- сказала она. Я подчинился. Она подала мне ложку и салфетку. Всё это было как-то невероятно. - Сейчас принесу остальное. Я хотел было возразить, но она явно не желала меня слушать. Посидев немного и посомневавшись, я взялся за ложку - я, и правда, был голоден. Она снова вошла с подносом, и я вскочил было со стула, но она строго велела мне вернуться на место: - Кто тебе разрешил встать из-за стола? А ну-ка сядь. Она налила мне в бокал вино и поставила бутылку на стол. - Это наша малая столовая,- объяснила она.- Мы используем её, когда нет гостей. - Я бывал в этом доме уже не раз,- напомнил я.- Вот только никогда раньше мы не встречались с тобой здесь, тем более, вот так, наедине... - Да,- сказала она.- Я редко бываю дома. - А я редко выезжаю куда-нибудь. Я принесу тебе бокал. Только... Она вопросительно посмотрела на меня. - Где бы найти чистый? - Там на столе,- сказала она,- есть лишние приборы. Я принёс бокал и налил ей вина. Она поблагодарила. Я вернулся за стол. Она пила вино, а я молча поглощал свой обед. Покончив с едой, я осторожно, чтобы не звякнуть, положил вилку и нож на тарелку и поднял голову. Она сидела прямо и неподвижно, время от времени поднося к губам бокал, и смотрела в окно, за которым уже начинался закат. Ничто не нарушало тишины, казалось, всё в мире замерло. Я не мог оторвать взгляда от её лица и всё смотрел на неё, и вдруг с головокружительной, ошеломляющей ясностью понял, что люблю её, совсем не так, как это было тогда, когда я говорил ей об этом на балу в замке, и всё было совсем иначе. Как же я мог не понимать этого раньше!.. Никогда раньше я не видел её такой. Она допила вино и поставила пустой бокал. Я всё смотрел на неё. Она повернула ко мне лицо. - Ну что?- сказала она и улыбнулась.- Теперь веселее? - Я люблю тебя,- прошептал я. - Пойдём,- сказала она, поднимаясь из-за стола. Я механически встал, посмотрел на стол. - Может быть, убрать посуду? Это прозвучало как шутка. - Оставь всё так,- сказала она. Я кивнул и потупился. - Теперь,- сказала она прежним беспечным голосом,- когда тебе больше не о чем тосковать, ты не откажешься посмотреть на мои розы?
Я шёл за ней, не понимая, что это значит, и что мне делать теперь, когда я увидел её такой, что-то новое так внезапно открылось мне, что-то, чего никогда прежде не было там, где я придумывал свою жизнь и других людей, придумывал смысл и оправдание тех жалких движений, которые я совершал, стараясь поступать разумно и правильно, и я пытался найти слова чтобы сказать ей об этом, и не мог, потому что не знал иных слов кроме тех, что прозвучали бы теперь оскорбительно жалко, тех слов, что я говорил вчера, прежде, всегда, в той, придуманной жизни, когда, следуя правилам танца в толпе, не признающей лиц и величающей лишь персонажи, я лепил для себя новые и новые маски, но каждый раз они были зеркалом для того, кем я никогда не был, и снова, и снова я переделывал их, продолжая биться о стены темницы неразрешимой задачи, и труд мой становился всё сложнее, формулы - всё запутанней, и я называл это своей жизнью, и вдруг эти стены рухнули, и, изумлённый, я остался стоять перед открывшимся мне чудом, взирая на него с благоговейным восторгом и боясь малейшей оплошностью погубить это нежданное счастье; новорожденный, я был беспомощен, и, внимая её голосу, я шёл за ней, не понимая, что это значит, и что же мне делать теперь.
Она стояла, слегка наклонившись к большому кусту, усыпанному белыми розами, не решаясь протянуть к нему руку,- куст был похож на огромный торт, украшенный цветами из крема. Я смотрел на её профиль - высокая причёска, ленты,- теперь её лицо было бледным,- солнце уже ушло из сада,- и казалось мне ещё более прекрасным. Я подошёл и, сорвав цветок, протянул его ей. Она приняла. - Какой очаровательный сад,- сказал я.- Ночью он представляется. должно быть, волшебной сказкой. Она пошла в сторону аллеи, и я предложил было ей руку, но она покачала головой, и я просто шёл рядом. - Странно,- сказал я, нарушив молчание.- Раньше все парки представлялись мне одинаковыми, ведь есть же парк и в замке, но... - В замке,- произнесла она, словно бы услышав что-то забавной. - Да, но здесь всё совсем по-другому! - В замке,- снова сказала она.- Потому что там ты обо всём знаешь, каким оно должно быть, и если твои ожидания не оправдываются, это вызывает у тебя досаду. - Да,- согласился я.- Мы все словно бы ждём чего-то, со страхом или с надеждой, но всегда напрасно, потому что в замке нет места ни для чего, кроме того что там есть. - И это тебя успокаивает? - Нет,- сказал я,- напротив, потому что, кажется, в нём нет места и для меня. - Вот как?- сказала она с улыбкой. - Да!- сказал я.- Что с того, что я в нём живу, когда в нём нет для меня места! - Когда-то так думала и я,- сказала она.- С той лишь разницей, что в отношении меня это было большей правдой. - Я не понимаю,- сказал я.- Что значит, большей правдой? - Для меня было сложно даже попасть туда, а ты там родился... - Всё не так просто,- сказал я. - Разве это не так? - Нет,- сказал я.- Это не совсем так. Я мог родиться каким угодно, и даже девочкой, и это ничего бы не изменило. Она засмеялась. - Что тут смешного?- сказал я. - Это звучит очень забавно. - И несколько глуповато? - Да,- сказала она, снова рассмеявшись. - Но это так!- воскликнул я.- Факт моего рождения в замке не имеет ко мне никакого отношения. - А, по-моему, имеет,- возразила она.- И даже самое непосредственное. - Да нет же!- сказал я.- Ну как же мне это объяснить... Для замка я всего лишь наследник привилегии, дарованной некогда моим предкам, и только! Сам по себе я не нужен замку - мне просто нет в нём места. - Мне кажется,- сказала она,- ты просто недостаточно ценишь то, что принадлежит тебе по праву рождения, и досталось тебе без каких-либо трудов и усилий. А между тем многие, в том числе и очень достойные люди, могут лишь мечтать об этом. - О праве жить в замке? - Для меня это было совсем непросто... - Или играть в нём определённую роль? - Так тебя мучает неопределённость? Ты должен знать всё наверняка? - Никто и никогда не требовал от меня исполнения каких-либо обязанностей... - И в этом всё дело?- сказала она. Я посмотрел на неё. Её лицо было почти неразличимо в густых сумерках под сенью деревьев. - Может быть,- сказал я.- Не знаю, но теперь всё это уже неважно. - Вот как?- сказала она.- Почему же? - Потому что всё изменилось. - Что же могло измениться там, где ничто не меняется? - Нет, не в замке!.. - А где? - Я люблю тебя. Она помолчала. Потом сказала: "Не нужно..." Мы вышли к подъезду. В окнах горел свет, и играла музыка. Она взяла меня под руку, и мы стали подниматься по лестнице, и с ужасом я понял, что снова всё изменилось, и теперь она будет совсем другой. Праздничный шум приближался. Её рука была в моей руке. Последний миг.