Эксперимент длился недолго, но Руал Амундсен еще не раз пробовал обзавестись детьми среди примитивных народов.
Через некоторое время Начальник не только заводит на судне целую свиту эскимосов, которые днюют и ночуют там, но назначает плутоватого Ангудью личным адъютантом. И таких, по словам Вика, около него «крутится множество. Совершенно не понимаю, для чего они ему. Ест каждый из них за троих, тогда как кормить собак у Начальника не хватает средств».
Густава Вика взяли в экспедицию помогать Амундсену с магнитными наблюдениями, и со временем ему все труднее мириться с тем, что руководитель предпочитает изучать туземные обычаи. 22 января 1905 года он констатирует: «Десять из 12 месяцев я вынужден был производить магнитные набл. в одиночку. Почему Начальнику приспичило уезжать теперь, в самую холодную пору, не знаю, хотя ясно, что лежать в иглу куда приятнее, чем оставаться на месте, пытаясь справиться с постоянно возникающими трудностями».
В основном представители разных народов живут в гавани «Йоа» мирно и проявляют терпимость друг к другу, но даже для Амундсена соседство туземцев становится иногда навязчивым и утомительным. В середине февраля 1905 года Ристведт отмечает, что Начальник настроен к эскимосам «крайне воинственно». Это совпадает с тем, что Амундсену докладывают о пропаже[35] с экспедиционного склада «четверти ящика сухарей для санных партий» и «около двухсот упаковок пеммикана[36]».
На сей раз капитан Амундсен проявил твердость характера и решительно обратился к верховной власти пустынного края. Он составил обращение к местным племенам, где, в частности, говорилось: «Если сюда посмеют заявиться воры, мы их безжалостно пристрелим». Кроме того, Начальник распустил слух, что «у склада стоят двое сторожей и первого, кто к нему приблизится, ждет пуля».
«Надеюсь, это поможет, — поверяет он своему дневнику, однако не успокаивается на достигнутом. — Завтра Ристведт заложит при входе в палатку мину, так что полагаю, если набег повторится, то в последний раз».
Главе экспедиции важно утвердить свой авторитет среди местного населения. И все же следует сказать, что принятые меры кажутся избыточными, учитывая, что обитатели «Йоа» мирно прожили бок о бок с общительными туземцами целых полтора года. Судя по дневникам, во вторую зимовку в бухте нервы Начальника совсем сдали.
За исключением бесконечных наблюдений работы по магнитному полюсу были давно свернуты, но лишь ближе к лету судно могло двинуться в наступление на Северо-Западный проход. Пока что Руал Амундсен был связан по рукам и ногам и вынужден откладывать достижение своей главной жизненной цели. Он поставил на реализацию проекта всё — и более того. Отвечать предстояло ему одному. Ответственность за судно и экипаж, как и ответственность перед кредиторами на родине, лежала исключительно на этом тридцатидвухлетнем человеке. Позади было четыре века походов, а впереди — возможно, четыре недели. И все равно теперь оставалось только ждать.
Вот в каком контексте следует читать дневники — не говоря уже о контексте полярной ночи. Тем не менее заметки экипажа крайне важны для понимания Начальника как личности. Лишь после покорения Северо-Западного прохода Руал Амундсен сможет ослепить кого-либо своим именем, пока же все меряют его обычным аршином.
«Сегодня Начальника так и хочется пырнуть ножом, — замечает Вик в самую тяжкую пору. — Он ноет и дуется из-за пустяков, точно маленький, и лезет в дела, от которых ему лучше держаться подальше. Теперь наверняка будут придуманы какие-нибудь фантастические санные походы и проч.». Участники экспедиции с трудом понимают, на каком свете они сами и на каком — их руководитель (во всех смыслах, зачастую в самом буквальном: Начальник может уехать на несколько дней, не сообщив, куда направляется). Как пишет Ристведт, хотя иногда Начальник приходит в бешенство и может «рвать и метать», «чаще всего он не выговаривает провинившемуся, а обижается».
Густав Вик замечает, что Амундсен хитрит. Он добывает сведения там, где ему больше нравится. «У Начальника такая манера: он никогда не обращается к человеку, непосредственно связанному с делом, предпочитая разузнавать все окольными путями. Осенью он пытался что-то выспрашивать у меня, но я просто-напросто отослал его к кому следовало».
35
Известно, что в экспедиционном хозяйстве нередко «пропажи» сопровождаются последующими «находками» в силу специфики самого хозяйства и нередкой неразберихи. Однако нельзя не учитывать неблагоприятные последствия влияния на эскимосов пришельцев из «цивилизованных» стран, хотя первоначально путешественники отмечали присущую аборигенам честность.
36