Особенно доволен Руал Амундсен остался тем, как действовал в долгое отсутствие Начальника его заместитель. «Милый и обходительный, он снискал всеобщее уважение и почтение», — отмечает Амундсен в дневнике.
Не прошло и месяца, как экспедицию постигло несчастье.
Под Новый год, в отсутствие Начальника, на Кингc — Пойнте праздновали семидесятисемилетие Его Величества короля Оскара, в ознаменование чего даже на полчаса подняли флаг. Ближе к весне и до этого форпоста цивилизации дошли вести о свершившихся на родине переменах. Тост за здоровье старого короля провозгласил в свое время старший лейтенант Годфред Хансен. Он же предложил теперь послать приветственную телеграмму новому монарху. «Если бы ее послали, — замечает Вик, — дома обхохотались бы. Она была в стихах… чуть ли не целая поэма о том, как мы усердно трудились, как верно служили своему флагу и как жаль, что не могли тоже проголосовать за него [Карла Датского. — Пер.][41]. К счастью, все обошлось и без нашей помощи. Боюсь, из-за этой похвальбы нашу эксп. поднял бы на смех весь мир».
В третью зимовку Густав Вик по-прежнему тщательно занимался научной работой. На первый взгляд дела у него ладились: «Я самостоятельно веду все магнитные наблюдения, точнее сказать — все наблюдения, которые проводятся нашей эксп.». С другой стороны, обстоятельные дневники свидетельствуют о том, что этот человек с трудом заставлял себя выносить окружение, из которого у него не было возможности вырваться. Особенно действуют ему на нервы самодовольные и неотесанные «северонорвежцы». Густаву Вику невмоготу жить среди алкогольного духа и плевков табачной жвачкой, видеть, как эти двое бегают за эскимосками, мириться с их постоянными склоками и придирками. «На расстоянии всего этого не замечаешь, но когда с такими вещами сталкиваешься в тесном кругу, тем более ежедневно, они вызывают отвращение!»[42]
Более всего, однако, Густав Вик разочарован в Начальнике. Ведь они оба знакомились в потсдамской обсерватории с приборами, оба учились проводить наблюдения, вместе отправились на поиски Северного магнитного полюса. Из всех участников экспедиции только они способны были оценить ее истинное значение. Но по прошествии некоторого времени штурман оказывается с инструментами один на один. Наблюдения из стационарной точки дают неожиданный результат: Вик регистрирует скачки полюса с места на место. Столь же непредсказуемы перемещения Начальника. Он оказывается нацелен совершенно не на то, что пытается уловить ежедневными наблюдениями его помощник.
Густав Вик собрал огромный научный материал, однако его взяли в экспедицию не для обнаружения магнитного полюса, а для оправдания детской мечты Руала Амундсена — покорить Северо-Западный проход. Вероятно, Вик сообразил это примерно через год сидения в гавани «Йоа», когда записал в дневнике: «Как бы то ни было, я работаю не для Начальника, а во имя науки».
К концу марта до экспедиции дошла еще одна пачка газет, и мысли Густава Вика обратились к другим полярным широтам и другому руководителю: «Из газеты я также узнал, что до всех этих политических разногласий Нансен начал готовить поход к Южному полюсу. Будем надеяться, выйдет что-нибудь серьезное!» Таким образом Густав Вик документально засвидетельствовал, что участники похода на «Йоа» были осведомлены о новых планах Фритьофа Нансена. Эта запись стала одной из последних в дневнике Вика.
4 марта он написал матери в Хортен, что на протяжении всей экспедиции чувствует себя превосходно, и вдруг к концу месяца Вик заболевает. Единственный, кто может претендовать в экипаже на должность врача, — Руал Амундсен со своим так и не начатым медицинским образованием. «Врачует у нас Начальник, но я не думаю, чтобы у него была большая практика в цивильной жизни», — заметил Ристведт в предыдущем случае, когда в роли пациента выступал кок. Проанализировав медицинские предписания Начальника, Ристведт приходит к выводу: «Удивительно, что Линдстрём не возмутился».
Трудно вылечить человека без диагноза. Начальник регулярно меряет Вику температуру. Она скачет. В последний вечер двадцатисемилетнему больному как будто полегчало. Потом на него напал дикий озноб, против которого не помогают ни одежда, ни куча одеял. Густав Вик просит Линдстрёма лечь сверху. Кок ему симпатичен. «Жаль, что такой милый парень, как Линдстрём, слишком примитивен», — записано где-то в дневнике. Приступ проходит. А на другой день, 31 марта 1906 года, все кончено. Начальник сам закрывает помощнику глаза.
41
В 1905 г. в Норвегии проводилось два референдума: один — по вопросу расторжения унии с Швецией, второй — чтобы выяснить отношение народа к Карлу Датскому (по его собственному требованию).
42
Это целиком домысел Буманн-Ларсена. Останься Вик жив, полученного им материала наблюдений с лихвой хватило бы, чтобы занять достойное место среди ученых-полярников своего времени. К сожалению, он не последний, кто своей жизнью заплатил за научное познание высоких широт. Судя по литературе, сказался до конца нераскрытый фактор случайности. Со времен Пифея рекорды и наука по разным причинам шли в Арктике нога в ногу, но каждый серьезный полярник мог выбрать свое, причем Нансену удавалось и то и другое.