Пока мы с Амуром приходили в себя и отряхивались, появился мой напарник с радостной вестью, что в то время когда я тут бросался под пароходы он успел успешно сдать инспекции сигнализацию, подписать все акты и даже передать их на оплату. То есть фактически дела наши здесь закончились, можно было собираться, сдавать белье и отчаливать домой. К чему мы и приступили.
Собрав вещи и погрузив их в автомобиль, я пошел к кастелянше сдавать белье, заодно пытаясь найти своего лохматого друга. Обошел всю базу – Амура нигде не было. Его не видели ни рабочие, ни начальство. Вышел на берег моря, тоже никого… Нужно было ехать. Но у меня еще оставался последний кусок зельца, и я хотел не просто его выбросить, а скормить на прощание Амуру.
– Обиделся, наверное, – сказал напарник. – Он же слышал, как мы говорили об отъезде. Умная псина.
Повторно обойдя всю стройку, собаки я не обнаружил. Оставался последний шанс. Увидеть его возле заставы. Мы сели в машину и тронулись по проселку в сторону шоссе. Вот поворот на заставу … Никого. Я вышел из машины. Издалека, через ворота, попытался заглянуть на территорию заставы. Никого. Я уже повернулся к машине, когда увидел его. Он сидел недалеко от водительской дверцы и смотрел на меня. Я сграбастал его морду и прижал к себе. В глазах предательски защипало …
– Амур! Амурчик! Куда ж ты делся? Я обыскался тебя. Ты думаешь, я, уехал бы, не попрощавшись? Собака ты моя!
Он довольно фырчал мне в лицо и бил хвостом по ногам.
– На вот, твое угощение. Так и знал, что встречу тебя здесь. Доедай. Последний кусок.
Амур понюхал зельц и стал лизать мне лицо. И это было как нельзя, кстати, потому что я откровенно ревел. Мы минут пять выражали друг другу свои чувства, когда он вдруг встал, аккуратно отстранился от меня и отошел немного в сторону, словно говоря, что пора …
Я дернулся к нему, но он отошел еще, сохраняя дистанцию. Посмотрел мимо меня в степь и виновато вильнул хвостом … Я сделал шаг к машине. Он не пошевелился. Постояв еще немного, я махнул рукой:
– Ну, пока Амур! Не забывай!
Сел в машину, завел ее и тихонько тронулся. В зеркале заднего вида стоял черный с рыжими подпалинами пес и смотрел нам вслед. Потом он отвернулся и неторопливо потрусил в сторону стройки, так и не притронувшись к зельцу. Я не выдержал, остановился и вышел из машины. Еще никогда мне не приходилось испытывать таких чувств к собаке. Голос не слушался и срывался:
– Амур! Амур!– глотая слезы, крикнул я.
Он, резко крутанувшись, остановился, дернулся было ко мне, но потом снова встал. Его будто разрывало надвое. Покрутив головой, он вдруг заскулил громко, с каким-то подвыванием, и, что есть силы, рванул в сторону базы…
… Мы молча проехали километров тридцать. Остановились возле какого-то магазинчика. Вовка купил сигареты, достал зажигалку. Помолчали. Выкурив сигарету за три затяжки, он выщелкнул окурок в окно и вздохнул:
– Ладно, поехали, что стоять-то… Санта-Барбара прямо! Приеду, уговорю Валюху завести собаку.
Даже после того как база была достроена и стала принимать отдыхающих, Амур не покинул ее. Он уходил на заставу только на утренний развод и за пайком. Однажды, дежурный по заставе заметил, что еда в его миске осталась нетронута до утра. После недолгих поисков, тело собаки нашли на берегу моря, в дюнах. Примерно там, где он спас меня от наезда ДКВП «Зубр». Похоронили Амура на территории базы отдыха, бывшей погранзаставы №4, на которой он прослужил всю свою жизнь и которую он так и не оставил. На могиле был поставлен солдатский памятник-пирамидка. В середине нарисованной звезды фото собаки и внизу надпись: «Амур»***.
Через три месяца после изложенных событий, мой напарник завел себе, черного как смоль щенка овчарки. Он сам себе наступал на ноги, отчаянно косолапил, и падал на попу, когда пытался грозно рычать и тявкать. Когда щенок подрос, на боках явно проявились рыжие подпалины.
Зельц* – варёное, прессованное колбасное изделие в оболочке или банке. Готовится из свиного мяса, шпика, а также языков, печени и других субпродуктов.
«Зубр»** – высокоскоростной десантный корабль на воздушной подушке (ДКВП) проекта 12322
*** – К сожалению после ремонта базы, памятник не сохранился.