- Родилась, но...
- Что тебя смущает? Расскажи мне.
- А черт с ним! - махнула рукой Вика. - Все равно скандала не избежать. Вот что. Напиши на конверте сверху крупными буквами: «Меня и мою любовницу похитили!" А ниже - чтоб отнесли это в милицию. И сделай приписку, чтобы милиция обратилась к директору твоего института, Карелину.
- К кому? - переспросил я, потому что директором моего института был Виноградов, Карелин же был директором Мытищинского продовольственного торга, где Вика работала товароведом.
- К твоему директору, к кому же еще, - повторила Вика.
- А что потом скажут наши супруги? Моя жена уйдет от меня!
- Если ты вообще ее когда-нибудь увидишь! Господи, да нам спастись бы!
- А что, если и твой муж тебя бросит? - усмехнулся я. - Тогда мне останется жениться на тебе.
В ответ на последнюю реплику Вика смерила меня таким взглядом, что я пожалел о сказанном.
В конце концов я сделал так, как она предложила, положил письмо в клетку, глубоко вздохнул и нажал кнопку. "Наша последняя надежда" плавно растаяла в воздухе.
- Что ж, - пробормотала Вика. - Осталось ждать и надеяться на чудо...
"А ведь раньше, чем это чудо произойдет, мы сдохнем с голода!"- мрачно подумал я, а вслух неожиданно воскликнул:
- Кретин! Господи, какой же я кретин!
- Наконец-то ты это понял, - хмыкнула Вика в ответ на мое столь самокритичное заявление.
- Надо было написать, чтобы они сразу же послали миниприбор назад и прислали нам пожрать! - объяснил я Вике.
- Черт побери! - откликнулась Вика. Вид у нее был такой, словно она обнаружила, что ее лотерейный билет на единицу отличается от выигрышного. - Ведь и я об этом не подумала. А можно было бы гонять эту клетку туда-сюда до тех пор, пока нас не вытащили бы отсюда.
- Идиот! Дурак! Господи, какой же я дурак! - продолжал я самобичевание.
Вика подошла ко мне и положила руки мне на плечи:
- Перестань, - произнесла она, глядя мне прямо в глаза. - Теперь поздно и нечего себя проклинать.
От прикосновения ее рук я успокоился. Вика смотрела на меня спокойными зелеными с черными зрачками глазами.
- Ты прелесть, - прошептал я и обнял ее.
- И вот еще что, - добавила Вика, пропустив мои слова мимо ушей, - нам нужно прекратить ругаться, иначе мы изведем друг друга. Давай постараемся больше не ссориться.
- Я - за, - ответил я и осторожно поцеловал ее в губы.
- Значит, договорились? - спросила Вика, не обратив внимания на мой поцелуй.
- Окей, - бодро откликнулся я и наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее, но Вика отстранилась и сказала:
- Хватит.
Она проговорила это так строго, что я подумал, будто действительно хватит, взял ее за руку и произнес:
- Извини, я больше не буду. Правда.
Вика сжала мою руку и примирительно ответила:
- Останемся просто друзьями.
До конца дня мы болтали на отвлеченные темы, пару раз даже смеялись над анекдотами. Но не знаю, как Вику, а меня все время мучила одна и та же мысль: неужели так и сидеть сложа руки и ждать чуда?!
Спать мы легли в палатке. Вика не стала прятаться на ночь в "жигуленке", считая, что вопрос о наших отношениях решен окончательно в пользу бескорыстной дружбы и нет больше нужды принимать специальные меры, дабы огородиться от поползновений с моей стороны. К тому же в машине спать было неудобно и воняло бензином.
Я долго не мог заснуть, думая об одном: что делать? И в тот момент, когда, словно осознав бесплодность тяжкой работы серого вещества, я начал засыпать, меня осенило. Я вспомнил, как Вика-1 радостно сообщила мне и Жене-1, что мы находимся на помойке. И как Женя-1 заключил, что, где бы мы ни находились, ясно одно: мы не мешаем окружающим нас термитам и поэтому они нас не трогают.
"Очень хорошо, - подумал я. - А что, если мы начнем мешать им? Что они тогда сделают? Что, если они отправят нас на место, чтобы мы не мешали им?! Возьмут и отправят нас в наш мир! Господи, - начал я молиться, - пусть они именно так и поступят."
Проснулся я поздно. Вика уже приготовила завтрак. После еды я предложил ей покататься.
- Надо осмотреть окрестности, может, найдем что-нибудь.
- Да, ты прав, - кивнула Вика и привязала к поясу топорик. - Это на всякий случай. Хватит нам неожиданностей!
Мы сели в машину, аккуратно съехали с асфальтового постамента, я дал газу, и мы помчались на огромной скорости через выгоревшую степь. Сначала ничего, кроме степи, не было видно. Но вдруг Вика крикнула:
- Смотри! Там что-то есть! - она показывала вперед чуть вправо.
Я посмотрел вслед за ее указательным пальцем и увидел, что вдалеке что-то возвышается над равниной. Я взял правее, и вскоре мы разглядели то, что привлекло наше внимание. Это были деревья. Мы подъезжали к роще высоченных деревьев, могучих и ветвистых, отдаленно напоминавших дубы только красного цвета.
Однако доехать до этой рощи нам было несуждено. Неожиданно машина начала быстро терять скорость и заглохла. И я почувствовал, что сейчас произойдет что-то страшное. Было такое ощущение, что автомобиль прикреплен к пружине, которая растянулась до предела, за которым следует критический момент, когда растянутая пружина на сотую долю секунды замирает, а затем резко сворачивается. Я прямо-таки физически ощутил, что нахожусь вместе с "жигуленком" на конце этой пружины и еще одно мгновение - покачусь кубарем, отброшенный страшным рывком. Но человеческая мысль срабатывает быстрее любой пружины. И, опережая надвигающуюся на нас, пока неизвестную катастрофу, я перегнулся через Викины колени, открыл дверцу и выпихнул Вику из машины. Передо мной промелькнули ее глаза, застывшие от изумления, смешанного с ужасом, она вскрикнула и растаяла в воздухе. А еще через мгновение, хватившего на то, чтобы у меня похолодели внутренности, машина замерла и тут же невидимая сила отбросила ее назад. Меня, к счастью, выбросило в открытую дверцу, куда я только что выпихнул Вику. Я прокатился по земле, расцарапал себе лицо, разодрал одежду, получил массу синяков, но ничего не сломал. Поднявшись на ноги, я увидел, что "жигуленок" продолжает кувыркаться, как детская игрушка, брошенная капризным ребенком. Наконец он замер, превратившись в груду металлолома. Однако я в тот момент не испытывал ни малейшего сожаления по поводу потери машины. Все мои мысли занимала Вика. Я был подавлен случившимся. Она исчезла, попала неизвестно куда, неизвестно, что с нею, но известно одно: теперь она точно уверена, что отправил ее туда я!"Господи, да жива ли она вообще?!"- думал я и терзаемый невеселыми размышлениями добрел до кучи металлолома, минуту назад называвшейся ВАЗ-2107. И, глядя на останки машины, я вдруг понял, что мне больше нечего делать на этом свете. На тот свет, где остались моя жена с дочерью, институт с его конверсией, куда отправился Рыжик, попасть я больше не чаял, а ни на этом свете, ни на каком другом делать мне больше нечего.
Приняв решение свести счеты с жизнью, я почувствовал такое облегчение, какое испытать может только прощенный грешник, стоя перед открывающимися вратами рая. Проблемы возвращения назад в свой мир для меня больше не существовало и от всех нервотрепок последних дней не осталось и следа. Я спокойно добыл из раскореженного багажника плащ, зачем-то надел его и пошел к той злополучной роще, до которой мы не смогли доехать на машине. Почему-то никакая неведомая сила не остановила меня, и вскоре я стоял под огромным, раскидистым деревом с красными листьями и грязнозеленым стволом. Я подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку, подтянулся и вскарабкался на нее. После чего с поразительной легкостью в считанные секунды взобрался чуть ли не на самую верхушку. И оказавшись там, я без промедления, так же спокойно, будто переступал на следующую ветку, шагнул вниз...