Убежал бурундук. На деревьях долго жил, пока раны на спине не зажили. Ну, раны-то зажили, а пять черных полос от когтей медведя на всю жизнь у него остались.
Теперь бурундук к медведю и не подходит и мяса не ест. А случится ему от медведя неподалеку оказаться, он со злости в медведя кедровыми шишками кидает. А как медведь голову поднимет, бурундук бежать — только его и видели!
Большая беда
У стариков — жизнь позади. Старики много знают — хороший совет всегда дать могут. Только и молодой хорошее слово сказать может: силы у него больше, глаз лучше, руки тверже, вся жизнь впереди — он вперед смотрит.
Давно удэ в теплых краях жили, на равнине, на берегу моря. Много их было, как деревьев в лесу. Тихо жили, ни с кем не воевали. Зверя били, рыбу ловили, закон соблюдали, детей растили. Давно это было.
Тогда в одном стойбище хозяином был старый шаман Кандига́. Как заболеет кто-нибудь, вытащит Кандига свой бубен, на котором Агды́ — гром — нарисован, костер разведет, бубен на костре подогреет и начнет шаманить. Вокруг костра ходит, пляшет, разные слова говорит, поет, в бубен бьет, будто гром гремит. В бубен бьет Кандига, говорит — злых чертей пугает… Шум такой поднимет, что потом эхо два дня откликается. Иной больной и выздоровеет, глядишь. А если умрет… и тогда шаман свое дело сделает: на серой птице с красным клювом душу покойника в подземное царство — Буни́ — увезет. Ту птицу, правда, никто не видал, да как шаману не верить!
Боялись шамана сородичи, слушались его. Что захочет шаман взять — отдают. Что скажет шаман — сделают. Как шаману не дать! Не дашь — он злых чертей на стойбище напустит, всем худо будет… Говорили про Кандигу, что он очень большой шаман. Черти шамана любили — все у Кандиги было, даже тогда, когда все другие удэ голодали, свои унты с голоду жевали.
И жил в том стойбище молодой парень Димдига́. Охотник хороший: одной стрелой двух гусей убивал. Парень как парень — не хуже других, а лучше. Смотрел этот парень на Кандигу — одного в толк не мог взять: почему это так получается? Двух уток он убьет, одну — себе, другую — Кандиге отдать надо; двух соболей забьет, одного — себе, другого — опять Кандиге. Кандига на охоту не ходит, в болоте не мокнет, на солнце не сохнет, на морозе не мерзнет, а добычи столько же получает, сколько и Димдига. Отчего это?
На совете мужчин Кандига говорит, разделив добычу:
— Хорошо сделали мы, все довольны…
Говорит Димдига:
— Хозяин! Я недоволен… Почему так? Ты в юрте сидишь, ног не бьешь. Тебе все мужчины половину отдают. Почему у меня — охотника — меньше добра, чем у тебя?
— Глупый ты! — говорит Кандига. — Счастье мне духи приносят! Почему? С ними поговори… Вот сейчас всех чертей своих сюда позову!
Рогатую шапку надевает, пояс с погремушками надевает, за бубен гремящий хватается. Гремит бубен — по всей округе гром идет.
Просят старики:
— Не шамань, молодого не слушай! Он ума на охоте не добыл, только зверя на охоте добыл…
— Ладно, — говорит шаман, — только ради вас его прощаю.
И опять ходит Димдига на охоту. Зверя бьет: одного — себе, одного — Кандиге. А шаман все Димдигу ругает. Что бы ни сказал парень, все шаману впоперек.
…В тот год из дальнего стойбища люди прибежали. Оборванные, голодные люди прибежали. Говорят, плача:
— Страшные люди на нас напали! Множество великое их! Сами — как тигры. На диких зверях ездят.
— Что за звери? — спрашивает на совете Димдига. — Собаки?
— Нет, не собаки.
— Олени?
— Нет, не олени. Нам ли оленей не знать — всю жизнь оленей держали! Четыре ноги у тех зверей, шерсть гладкая, морда на оленью похожа, да не совсем; хвосты у тех зверей длинные, на ногах круглые копыта да на шее тоже длинные волосы. Кричат те звери так, что далеко слышно. У тех, кто крик их услышит, сердце заячье делается. Те люди никого не щадят. Мужчин убивают, женщин с собой уводят, детей малых под копыта своим зверям бросают.
— Плохие люди! — говорит Димдига. — Уходить надо, у нас с ними драться силы не станет.
— То не люди, — говорит Кандига.
— Да мы сами видали: две руки, две ноги, одна голова у тех людей. Не по-нашему говорят. От деревень только пепел оставляют. Где они пройдут — там и трава не растет.
— То не люди, — говорит Кандига, — то злые черти! Это их Димдига накликал… Не бывает таких людей! Шаманить буду — мне дары давайте, тех чертей прогоню!
Люди с дальних стойбищ дальше бегут…
Прибегают из средних стойбищ люди.