— Ну, кавалеры, я смотрю, вы тут не чесались, — удивился он. — Ишь сколько срубить успели. Торопитесь, будто попу дом строите!
— А что нам, дело привычное, — сказал Кузьма и строго посмотрел на Игната, чтобы он не сболтнул чего не стоит.
Вечером, когда они возвращались в лагерь, Кузьма твердо сказал своему напарнику:
— Ты там про это самое пока не болтай. Нечего зря трезвонить.
— Ладно, — согласился Игнат и, принюхиваясь, сказал: — Что-то мясом вареным пахнет. Ну точно, свежениной.
— Какая тебе тут свеженина! Солонину, и ту варят по норме.
— Да ты понюхай, дядька!
— И нюхать нечего, — рассердился Кузьма.
Но в лагере действительно варили свежее мясо. Прямо к венцам первых домов вышел из кустарника сохатый. Хорошо, что неподалеку стояли в козлах ружья. Капитан схватил одно из них и первым же выстрелом уложил рогача.
Ужин удался на славу. Давно линейцы не ели свежего мяса.
— Есть у нас охотники? — спросил за ужином Дьяченко.
— Да вон Тюменцев! — показали на Игната сразу несколько человек.
— А кто еще?
— Ну, охотников нет, а стрелять все можем, — сказал Кузьма.
— Вот ты, Сидоров, с ним и пойдешь. Завтра до обеда работайте, а потом сходите хотя бы к той сопочке, — распорядился капитан, показывая на единственную возвышавшуюся неподалеку, поросшую лесом сопку.
— Кто ж днем на охоту-то ходит, — заворчал себе под нос Игнат.
Ряба-Кобыла толкнул его кулаком под бок: чего, мол, командиру перечишь, и Тюменцев смирился.
Утром на работу Кузьма прихватил с собой узелок.
— Ты что это, дядя, тащишь? — полюбопытствовал Игнат.
— Да так, — сказал Кузьма. — Ты знай шагай.
До обеда они, как и прежде, валили деревья, А когда из лагеря донесся звук трубы, Кузьма ударом вогнал в пень топор, оставил рядом свой узелок и сказал:
— Пусть лежит. С охоты будем возвращаться, зайдем и прихватим.
— А не утащат, как кисет?
— Ничего…
Пообедав супом из сохатины, Сидоров и Тюменцев, сопровождаемые шутками линейцев, отправились на охоту.
Вокруг будущей станицы стоял сплошной лес. Кряжистые невысокие дубки, тополя, осины, березы. В низинах ольха, а потом опять тополиные и березовые рёлки и распадки, колючие деревца боярышника, на солнечных прогалинах шиповник. Охотники шли неторопливо, радуясь неожиданному досугу. Когда еще выдастся такой час, свободный от работы.
— Тут, может, до нас никто и не ходил, — сказал, осматриваясь, Игнат.
— Может, и не ходил, — согласился Кузьма. — Ты гляди, какое место зря пропадало! Я вот отслужу да и поселюсь тут с казаками. Буду в лесок ходить да ягоды собирать, а?!
— И много тебе еще служить?
— Я, считай, свое отбарабанил. Еще в поход-другой с вами схожу — и шабаш. Был Кузьма царев солдат, а станет Кузьма уволенным в бессрочный отпуск. То я братовой жизнью жил, а теперь своей начну.
Игнат уже знал, что служит Кузьма по жребию, выпавшему его брату, и считал, что поступил Кузьма правильно. Откажись тогда Кузьма — было бы два обездоленных человека: брат и его жена, а так один.
Показалась невысокая сопочка, к которой они держали путь. Решили ее обойти, посмотреть, не попадется ли какой зверь, а потом с той стороны забраться на вершину, поглядеть, что оттуда видно. Неподалеку от подножия сопки Игнат предостерегающе поднял руку и, вскинув ружье, опустился на колено. Не успел Кузьма сообразить, в чем дело, как грянул выстрел. Игнат вскочил и побежал в мелкий осинник у сопки. Кузьма остановился, а потом пошел за Игнатом, а тот уже спешил навстречу, да так, будто его кто-то преследовал.
— Ты что? — спросил Кузьма.
— Ой, дядя, там змей! Не пойду я туда.
— А коза? Сбил?
— Лежит. Козел это. Да пропади он. Я говорю: там змей полно, не подойдешь!
— Змей испугался! На тебе ж сапоги. Возьми палку и валяй.
— Не пойду! Меня чуть не выворотило, когда я их столько увидел. Прямо кишат.
— Ну, тогда я схожу.
Кузьма оставил ружье, обломал у тополя сухую ветку и осторожно пошел в осинник. Не было его несколько минут. Наконец, сгибаясь под ношей, он показался из чащи. Сбросив с плеч убитого Игнатом козла, он опустился на корточки рядом и сказал:
— Ну и ну, так и шмыгают по сопке. Там их, и правда, видимо невидимо… Покурим али обратно побредем?
— Пойдем. Лучше в другом месте закурим. А меня сюда больше не то что козами — и калачом не заманишь!
Игнат по охотничьей привычке перевязал ноги козла своим ремнем, просунул между ними палку, и, подняв шест на плечи, они не спеша пошли к лагерю.