— И впрямь ценный дар! — искренне восхитился царь.
— То, Государь, не сам дар. Дозволь изречь мои думы, что из этого чертежа проистекают.
Федор Алексеевич кивнул. Заинтересованно.
— Вот Урал-Камень, — очертил Дурной левый край карты. — А вот самые дальние остроги твоего царства — Ленский, Селенгинский. Их и многие другие остроги, слободы и городки потребно снабжать хлебом. Сама Сибирь покуда хлеба родит мало, и везти его приходится аж из-за Камня. Что долго, дорого и ненадежно.
— А вот Русь Черная, — он ткнул в правый нижний угол. — Вот Амур — наша Черная Река — что тянется от западных гор до восточного моря-океана. Здесь теплое лето и тучные земли. Уже сейчас у нас русскими хлеборобами распахано не менее трех тысяч четей земли. У дауров мы не считаем, но, думаю, не меньше. Конечно, со всех этих земель мы готовы платить тебе, Государь, тягло. Посмотри, насколько наши земли ближе к Лене, к Ангаре. Ежели б мы могли продавать хлеб в сибирские острожки, то был бы он гораздо дешевле, чем привезенный из Москвы. А если на Черную Русь послать еще крестьян — то сможем мы обеспечить зерном всю Сибирь дешевым зерном. Земли у нас вдосталь.
Беглец из будущего поначалу опасался, что такими заявлениями привлечет не столько крестьян, сколько нищающих феодалов. Но подумал и решил, что это самодержавию невыгодно. Помещикам дают землю, чтобы они служили в войске конно и оружно. Поэтому бояре и дворяне должны находится поблизости от Москвы. Так что наплыва кровопийц-феодалов пока можно не опасаться.
— Но это далеко не всё, Государь, — Дурной заметил, что слегка сбивается на лекторский тон, но «ученик» слушал во все уши, так что сойдет. — Понимаем мы, что главной ценностью для Русского государства является пушная рухлядь. Ну, в нашем случае — еще и злато. На это богатство Русь покупает всё потребное из немецких стран. Понимаем. Но взгляни, государь, какой тяжкий путь предстоит идти той рухляди от Черной Руси. Мы прошли всё, и мы ведаем, каков он. Поверь, мы во всем себе отказывали, спешили, но ушло у нас 15 месяцев. А ведь можно обойтись гораздо скорее. Всего в трех местах нет речного пути: меж амурскими притоками и притоками Селенги, на Ангарских порогах, и меж Енисеем и Чулымом. Но в тех местах наш ход замедлялся в десятки раз! Вот ежели бы там проложить торные дороги, посадить людишек, что станут работать для извоза, понастроить телег и саней для сдачи внаем — это так сильно помогло бы! Всего в трех местах по всей Сибири! Еще важно: вот прошли мы сухим путем, дошли до реки — а плыть не на чем. А вот ежели бы в ключевых местах были отстроены большие барки парусные, и их тоже сдавали бы внаем — то уверен, что с таким путем можно добраться от Темноводного до самого Урал-Камня за пять месяцев! От ледохода — до ледостава. И ведь не только ясак и подати так можно возить. Все торговые караваны станут ходить быстрее — оживет торговля. И людям — добро, и государству — прибыток!
— Пишите до слова, — строго бросил царь дьякам (видимо, те недостаточно старательно вели протокол).
— Только и это еще не вся выгода, государь, которая может быть, — Дурной на глазах воодушевлялся. Все эти речи он уже десятки раз прокручивал во время дороги — слова отлетали от него только так. Царь слушал!
— Ты ведь ведаешь, государь, что у товара в разных случаях цена разная?
— Как же разная? — Федор Алексеевич явно не читал Адама Смита. — Сколь товару положено, столько он и стоит.
— Когда охотник в лесу соболя добывает, сколько тот ему стоит? Заряд порохового зелья, да харчи, которые он во время охоты проел. Вот и все! Два гривенника — вот и вся цена шкурки. А на Москве она стоит уже до восьми рублей. Просто люди так договорились. Стало быть, прибыль государству — 7 рублей и 8 гривенных. Но порой цена меняется не только по воле людей. Вот сдал охотник двугривенную шкурку в нашем Темноводном. И мы отправили его в Казну государеву. Восемь тысяч верст будут ее везти через всю Сибирь. Будут ее везти люди и лошади, которых надо кормить, перевозчики, которым надо платить. Воины нужны для охраны. Лодки и телеги для перевозки. И все эти расходы удорожают пушнину. В итоге на каждую шкурку, покуда их до Москвы довезут, может быть потрачено до трех рублей! И получится выгода уже не 8, а 5 рублей. Сама Казна это не оплачивает. Но государство, в целом, платит. И богатеет меньше.