Но старик и не возглавлял бы стойбище соплеменников, если бы у него совсем уж не варил котелок. Сообразив что-то, он послал молодёжь в лес, и та через некоторое время притащила довольно крупные зелёные морщинистые плоды. Разломив оболочку одного их них, старик показал нам желтоватые орехи, в которых мы опознали знаменитые орехи кола — не совсем такие, как в Сенегале, но очень похожие, явно близкородственный им местный вид, едва ли сильно худший по сравнению с сенегальским. Старикан хотел за десяток плодов выменять хороший стальной тесак, которых мы в Керне за такое же число сенегальских отдали бы штуки три, если не все четыре. Но здесь ему не Керна, и нехрен их баловать, так что вместо тесака мы и маленького ножика ему не предложили, а только пару стальных наконечников для стрел, к которым добавили связку ярких ленточек. Судя по восторженным возгласам туземной молодёжи, её это устроило бы, но их глава мыслил куда практичнее. Указав недоумкам на большую корзину, он послал их в лес уже с ней. На сей раз ждать пришлось дольше — явно не с одного дерева собирать пришлось, но корзина зато вернулась наполненной уже знакомыми плодами до краёв, и ещё десятка полтора они принесли в руках — видимо, вывалившиеся из корзины на обратном пути. Это — уже другое дело. Изобразив дискуссию, стоит ли это запрашиваемого стариком тесака, мы "сошлись" на том, что стоит, и тесак был торжественно вручен ему. К радости местной молодёжи, мы оставили и выложенное ранее, и если оба драгоценных наконечника главнюк сразу сгрёб в горсть, пока их не заиграли, то ленточки были раздербанены сразу же. Одной их связки на всех, конечно, хрен хватило, и это могло породить нехилый социальный конфликт. Ну и что старику оставалось делать, кроме как продолжать торговлю?
Плоды местного африканского манго — как раз с того самого дерева, на котором кормился застреленный Володей мандрил — по своей товарной ценности не шли, конечно, ни в какое сравнение с орехами кола, но зато нам их и предложили, сколько захотим. Ну, в пределах вместительности всех имеющиеся в стойбище корзин, скажем так. Получалось в результате немало, и ещё пять наконечников для стрел с парой связок ленточек перешли в руки туземцев, восстановив порушенное социальное согласие в группе. Об этом фрукте и о самом дереве нам Наташка рассказывала. Не индийский, конечно, но тоже неплох.
А затем мы достали свёрток с высушенными кофейными ягодами, образцами листа и с серовато-зеленоватыми не обжаренными, а просто высушенными зёрнами кофе. Показав их главе стойбища, я указал ему на тёмно-красные спелые ягоды, отделённые от зелёных, потом на корзину, показываю ему руками с горкой — типа, вот столько их хотим. Указываю ему на наконечник стрелы и две пятерни разворачиваю — типа, десяток получит как с куста. Указываю ему на связку стеклянных бус — типа, и это дадим. У молодёжи уже глаза загорелись, бусин-то ведь на связке на всех за глаза хватит, если раздербанить, да и старикану соблазнительно, но с сокрушённым видом разводит руками — чего нет, того нет. Но мы такой удачи и не ждали — рос бы этот кустарник прямо здесь, так нашли бы и сами. Показываю ему небольшой, но хороший стальной нож, снова связку бус и наконечник, не забыв ещё разок соблазнить его двумя пятернями и пододвигаю ему свёрток с образцами — ищи, короче, и если найдёшь — будет тебе счастье.
О кофе робусте или конголезском нам тоже Наташка рассказала. Я-то думал по простоте душевной, что он весь эфиопский, но оказалось, что эфиопская — только арабика, а вот эта робуста — из Конго. Жаль, что на самом побережье нам не попалась, но раз где-то в стране есть, значит, местные могут разузнать у соседей, а те — у следующих соседей, и так пока не найдут. Слухами-то ведь земля полнится. Робуста же эта тем хороша, что и крепче арабики, и здоровее, и неприхотливее в уходе, и урожайнее, а главное — прекрасно переносит жаркий климат тропических низин. Арабика-то нагорье предпочитает, которое попрохладнее, и хотя раздобытый тестем её дикий эфиопский предок не столь капризен, как современные культурные сорта, на жаркой низменности вблизи Тарквинеи хреново приживается и он, требуя прохладных горных склонов, как и южноамериканская кока. То, что горечи в робусте больше из-за большего содержания кофеина, не проблема ни разу — намолоть для заваривания поменьше, и все дела. Что аромат не тот — тем более. Где у нас те гурманы, для которых он не тот? Я в прежней жизни вообще только растворимый пил, и вполне он меня устраивал, а весь растворимый, Наташка говорит, только из робусты и делался. Ну так и хрен ли тут тогда капризничать?
Орехи кола местные — ну, всю экспедицию эта корзина с горкой, конечно, хрен окупит, но мы ведь и не рассчитывали на её немедленную окупаемость. Прежде всего это посадочный материал для собственных плантаций, которые и будут уже давать реальный, а главное — регулярный доход. Манго — баловство, конечно, просто рацион нашим людям свежими фруктами поразнообразить, но косточки — тоже на посадочный материал пойдут. Хоть и культивируется в современном мире индийский, но поди ещё до него доберись, а этот — по дороге попался и за неимением индийского тоже вполне за манго сойдёт. Даже в большей степени, чем африканский тик за индийский, потому как тик-то на самом деле ни хрена индийскому не родственен, а обозван так просто по аналогии свойств древесины и быстроты роста в качестве дешёвой доступной замены. Манго же тутошний — реальный близкий родич индийского и если чем-то и хуже его, так опять же, нет у нас тех гурманов, для которых разница настолько принципиальна. Когда доберёмся до Индии и раздобудем "настоящий" индийский, тогда и сравнивать будем, а пока не добрались и не раздобыли, то за неимением гербовой, как говорится, пишем на простой…
21. Сан-Томе
Как я не раз уже упоминал, по возможности мы стараемся следовать примеру фиников и основывать свои колонии на необитаемых островах. Умному примеру — отчего же не последовать? Нет аборигенов — нет и проблем с ними. Не нужно крупных наземных сил для охраны и обороны колонии, не нужно и сильной флотилии для гарантированного господства в омывающих её морях. И людей, и ресурсов туда нужно ровно столько, чтобы хватало для её функционирования по прямому назначению, ради которого она и основана, и развиваешь её теми темпами, которые реально нужны, не перенапрягаясь без насущной необходимости. Что Атлантида, то бишь Азоры, что Горгады, что Бразил, что Мадейра — все они наглядно демонстрируют этот принцип. Там же, где следовать ему не получается — совсем другие масштабы колонизации и совсем другие потребные на неё ресурсы. Та же Тарквинея кубинская — это же ужас, сколько в неё всего вбухивать приходится, да ещё и не просто вбухивать, а везти через всю Атлантику. А всё отчего? Оттого, что не безлюдна Куба, а красножопыми населена. И хотя отношения у наших с ними нормальные, дикари есть дикари, и с ними надо держать ухо востро. Я ведь рассказывал уже, как мы там чуть было в войну с восточными соседями не вляпались? А вот удалось бы нам её избежать, не окажись у нас в Тарквинее весьма серьёзных по кубинским меркам сухопутных и морских сил? Что-то весьма и весьма сомневаюсь. Дикари — они такие, только силу и уважают. А это и силы означенной требует, и инфраструктуры соответствующей, дабы ещё и ту силу кормить и обслуживать, а значит — дополнительных людей и дополнительных грузов для них, отягощающих и без того непростую трансатлантическую логистику. Теперь вот ещё и Капщина добавилась, с которой весь этот полностью аналогичный кубинскому геморрой повторится даже в двойном размере, потому как для её снабжения Атлантику приходится пересекать дважды. Будь там подходящий необитаемый остров — разве заморачивались бы мы тогда колонией на материке?
В Гвинейском заливе, хвала богам, подходящий остров есть. Собственно, их в нём, если считать только настоящие острова без мелких скал, то четыре штуки, вытянутые цепочкой от вулкана Камерун на побережье материка и на юго-запад вглубь залива. Все они вулканические, практически лишённые полезных ископаемых, но зато с плодородной почвой и в зоне влажного экваториального климата. Самый большой из них — Биоко, он же — Фернандо-По, и не будь он слишком близок к материку, лучшего места для колонии незачем было бы и искать. Там и живности хватает вполне материковой, поскольку остров расположен на континентальном шельфе и в периоды оледенений наверняка соединялся с материком. Судя по периплу Ганнона Мореплавателя, именно на нём знаменитый финик ловил горилл. Чего уж тут говорить о живности помельче и о растительности? Проблема же Биоко для нас — в других приматах, ещё более человекообразных. Португальцы в реале застали на острове черномазых, и вроде бы, есть основания считать, что он был заселён где-то за тыщу лет до нашей эры, то бишь лет восемьсот назад. Ганнон, правда, о людях на острове не упоминает, но ведь он же не исследовал его весь и не разыскивал дикарей целенаправленно. Так что Биоко, скорее всего, обитаем и нам не подходит. Аннобон же, самый удалённый от материка, в то же время и самый мелкий из всех, так что реальные кандидаты — это Сан-Томе и Принсипи. Оба острова оставались необитаемыми вплоть до их открытия португальцами, но Сан-Томе крупнее и имеет двухкилометровую вершину.