— Велия уже рассказала тебе?
— Как видишь. Жаль — это решило бы все наши проблемы.
— Да в том-то и дело, что не все. Велия рассказала тебе о том моём разговоре с отцом, при котором она присутствовала. Но перед самым его отъездом у меня с ним был ещё один. Отец хоть и отругал меня тогда, но потом обдумал этот вопрос непредвзято и в последнем разговоре об оставлении Гадеса в будущем говорил уже спокойно. Но — только в будущем, а не сейчас и не в ближайшую пару-тройку лет. Есть причины, по которым это пока-что неприемлемо для нас.
— Корабли? Но ведь мы давно уже заказываем их больше в Тингисе, чем здесь.
— Не только корабли. По сравнению с прежними временами у нас даже без них резко выросла наша потребность в бронзе. И на эти ваши машины, которые вы делаете в Нетонисе, и для нужд Тарквинеи. Ты же сам говорил, что железо в её климате слишком быстро ржавеет?
— Да, ржавеет со страшной силой. И не только там, а и на Бразиле, и на Горгадах в дождливый сезон, и в особенности на том острове в большом заливе у Африки, где жара и сырость круглый год. Поэтому для таких мест всё, что только можно делать из бронцы, а не из одного только железа, лучше из бронзы и делать — пусть дороже, зато долговечнее.
— Я помню твои доводы, и раз надо, значит — надо. Но раз так — нам нужно очень много бронзы, а значит — олова. А олово — это Митониды. Последние два года дед не раз пытался договориться с ними о том, чтобы они позволили нам закупать олово прямо в их факториях на Касситеридах, клятвенно обещая им, что металл нужен нам только для себя, и ни один его слиток не будет перепродан нами ни в одну из стран Внутреннего моря. Но они и слышать об этом не хотят. В прошлом году дед предложил им ещё более выгодный для них вариант — увеличить поставки в Гадес по гадесским же ценам. По устоявшимся, без скидок, мы согласны были и на это. Но даже об этом договориться с ними не удалось.
— Мстят нам таким манером за старое?
— Ну, пакостят по мелочи, я бы сказал. Даже упуская свою собственную верную выгоду, лишь бы только нам при этом не помогать, а заставить переплачивать купившим у них посредникам. Мы, конечно, так и делаем, олово-то нужно, и деваться некуда, да и не разорит это нас при наших нынешних доходах. Но сколько же можно маяться этой дурью? Отец попытался всё-таки договориться с ними, но тоже безуспешно, я теперь продолжаю эти попытки, и вот как тут в такой ситуации оставишь Гадес?
— До сих пор, значит, не забыли? — хмыкнул я, — Хотя — понять их можно, такое — разве забывается? — мы рассмеялись вместе с помалкававшими до сих пор супружницами, и если лишь наслышанные о тех событиях Фабриций с Ларит слегка, то мы с Велией — как их какие-никакие, а всё-же участники — гораздо дольше и заливистее.
Я ведь рассказывал ещё в самом начале о том давнем конфликте Тарквиниев и Митонидов, не поделивших меж собой производство и сбыт драгоценной чёрной бронзы? Начала его мы не застали, а угодили сразу в его активную фазу, когда Митониды сделали весьма неплохую попытку бортануть из этого бизнеса Тарквиниев, в пресечении которой мы как раз и поучаствовали, после чего неплохо выслужились в ходе дальнейшей грызни, по результатам которой из этого бизнеса пришлось уйти Митонидам. Тогда же примерно я поинтересовался как-то раз у Фуфлунса, нашего тогдашнего босса в Гадесе, кто же в этом конфликте всё-таки начал хулиганить первым, и его весьма уклончивый ответ навёл меня на подозрения, что и у Тарквиниев в этой истории рыльце тоже было в немалом пушку. Я об этом не рассказывал? Ну, во-первых, о чём рассказывать-то было, если я так ни хрена толком и не выяснил? А во-вторых — не шибко-то меня это и волновало, если честно — как по служебной причине, так и по личной — ага, вот этой, сидящей рядом, с которой давно уж детей растим и воспитываем. В общем, есть за что Митонидам не любить Тарквиниев, и это здорово осложняет нашим нанимателям доступ к олову, ближайшее месторождение которого в Галисии на севере Испании, другое в Бретани за Бискайским заливом, но самое ценное, дающее самородный металл — на полуострове Корнуэлл туманного Альбиона.
Поначалу-то оно, надо думать, и в Галисии самородное имелось, да только ведь и добывалось оно там с эпохи бронзы, то бишь задолго до Тартесса, так что с тех пор оно там наверняка всё повыбрано, и в ход давно уже идут рудные касситериты. В Бретани оно в самородном виде, возможно, ещё и осталось, но едва ли много. Даже в Корнуэлле самые древние разработки, Серёга говорил, датированы где-то концом Бронзового века, а самым главным потребителем и тогда было Средиземноморье, и до месторождений Бретани его тогдашние торговцы оловом должны были добраться уж всяко раньше. Тем не менее, уже давно известен и Корнуэлл, и поскольку он наименее выбран, самые богатые россыпи — на нём, а значит, и пресловутые античные Касситериды — скорее всего, именно он и есть. Но точно мы этого знать не можем, а можем лишь гадать, потому как в Гадес олово приходит уже в товарных слитках, а уж дурацкой привычки показывать свои делянки посторонним финики отродясь не имели. Да и вряд ли они добывают его сами, а скорее всего, просто у местных его скупают в своих факториях, да переплавляют в те слитки, отчего и особенно бздят "хвоста" конкурентов — местным-то не один ли хрен, кому своё олово продать?
— А ты, кстати, знаешь, с чего всё началось? — спросил вдруг Фабриций с хитрой ухмылкой, — Фуфлунс проговорился мне как-то раз о твоём интересе к этому.
— Ну, тогда ты должен бы знать, что ничего внятного он мне тогда не рассказал, хоть и видно было по нему, что знает он об этом побольше моего. А раз так — пристало ли наёмному солдату совать нос в тайны своего нанимателя? Не за это мне платилось щедрое жалованье, да и интересно-то было ведь не по делу какому, а просто из любопытства, так что когда я понял, что мне этого знать не положено, то прекратил расспросы и выбросил это дело вообще из башки.
— И правильно сделал — когда дед решал, насколько тебе можно доверять, тебе зачлось и это. Причём, вдвойне — дед оценил как твою преданность, которую ты в скором времени доказал и делом, так и твой ум. Ведь не мог же ты не заподозрить, что не всё там было так просто, и мы тоже не были такими уж невинными жертвами злодеев?
— Это-то я тогда, конечно, сообразил. Но какое мне до этого было дело? Со мной были честны и порядочны, со всеми друзьями и сослуживцами — тоже, а с конкурентами — ну, мой наниматель может быть, конечно, в чём-то и неправ, но он — мой наниматель. Есть они, и есть мы, у них свои интересы, у нас — свои, и этим всё сказано.
— Ну так и в чём мы были тогда неправы? — поинтересовалась Велия.
— Мне, кстати, тоже интересно! — поддержала её Ларит.
— А тебе, Максим? — босс ухмыльнулся ещё хитрее.
— Судя по тем событиям, которые я уже застал, твой дед должен был уж ОЧЕНЬ крупно насолить Митонидам. Прямое нападение — это в любом случае война, а война — это и потери, и убытки, так что без веской причины войн обычно не начинают.
— Дед и мне поначалу не рассказывал подробностей, хоть и не скрывал того, что Митонидам было за что нам мстить — насолил он им в самом деле очень крупно, и это как раз было связано с чёрной бронзой. У них там несколько партий металла ушли из-за этого в брак, а ты представляешь, какие это убытки?
— Колоссальные! — ахнула Ларит, не смыслившая в металлургии, но слыхавшая о стоимости драгоценного сплава и об её причине.
— И за что дедушка их так? — моей тем более не нужно разжёвывать финансовые последствия такой подлянки.
— А главное — КАК он это сделал? — техническая сторона вопроса для меня куда интереснее, чем то, кто там из них кому первым нассал на носки сандалий.
— Примерно года за полтора до вашего появления у Митонидов иссякла хорошая руда на их медном руднике, а разработка другого и перенос производства на него — это же немалое время, и чтобы это не привело к перебоям в выплавке чёрной бронзы, они начали покупать медь у других. Вышло так, что лишняя медь нужного качества была в то время только у нас, а дед был обижен на них — тоже было за что — и не удержался от соблазна. В общем, дед приказал добавить в медь для Митонидов немного свинца, и в результате…
Фабриций наверняка пытался чего-то объяснить, но все его дальнейшие слова потонули в моём хохоте — я уже въехал и ржал, схватившись за живот, а следом за мной, тоже всё поняв, расхохоталась и супружница. Чтобы испохабить медь до непригодного к работе состояния, много свинца не нужно, и если не перебарщивать с ним, то его примесь практически незаметна, а скажется она, и весьма неприятным образом скажется, только при попытках ковать отливку. Я ведь рассказывал уже об очень непростой и заковыристой античной технологии получения бериллиевой бронзы? Весь секрет, собственно, в ней, а не в составе, но сейчас речь не об этом, а о сути диверсии. Собака тут порылась в хреновой растворимости свинца в меди, из-за чего им и нельзя заменить дефицитное олово даже в обычной бронзе. Пока металл горячий, свинец ещё размешан в меди равномерно, но при охлаждении растворимость опускается ниже плинтуса, и весь лишний свинец проступает на границах кристаллических зёрен меди, образуя между ними прослойку чистого свинца. А по прослойке и прочность сплава на изгиб, излом и ковку — мягкий свинец плывёт под молотком, и вся медяшка растрескивается при ковке так, как если бы была хрупкой. Как чистое олово, например, или как та же черновая медь, не рафинированная до технической через повторную плавку. Точно так же такая медь поведёт себя и в бериллиевой бронзе, и обнаружится это только при испытаниях готового слитка после термообработки, которые производятся ударами молота. Картина маслом, млять, кто понимает! Хренова туча синих аквамаринов УЖЕ истолчена в порошок и использована в выплавке драгоценного сплава, уже проведена термообработка, придающая сплаву присущие ему твёрдость и упругость, слиток охлаждён, и мастер с гордостью опирает его одним краем на наковальню — ага, вот сейчас он покажет, на что потрачены драгоценные самоцветы! Он картинно размахивается молотом и со всей дури лупит им в середину слитка в полной уверенности, что тот сейчас спружинит, как ему и положено, а слиток вдруг — хрысь, гы-гы! Конфуз однако!