В глазах Моники опасно полыхнуло. Некоторое время она хранила молчание. Слишком долгое время.
— Повезло же мне, — наконец сказала одна и, схватив сумку с учебниками, собралась уходить.
— Стой, Мон, — Альбус коснулся её плеча, останавливая. — Я сказал что-то не то?
Она тихонько рассмеялась и, закусив губу, удивлённо покачала головой:
— Ты что, правда не понимаешь?
Альбус нахмурился: этот разговор начинал испытывать его терпение.
— Я же только что спросил тебя, что я сказал не так. У меня нет дурацкой привычки задавать риторические вопросы, так что, если бы ты смогла мне ответить прямо…
— Альбус, ты мне нравишься, — она опустила взгляд к полу, старательно не глядя в его глаза. — Знаю, с моей стороны совсем не по-женски и не по-слизерински вот так прямо говорить об этом, даже после нескольких месяцев, что мы с тобой зависаем, но это так. И когда между нами… случилось кое-что на прошлой неделе… Я сказала тебе, что ты единственный, с кем я… — она удручённо прикусила губу и продолжила: — А потом ты просто исчез на неделю и даже не разговаривал со мной. И сейчас ты заявляешься, как будто имеешь право ревновать и злиться, и отшиваешь парня, которому… да, я знаю, что он идиот, но я ему нравлюсь. И он не считает глупым или нелогичным признаться в этом. И что это вообще, блин, значит: тебе понадобилась неделя, чтобы понять, нравлюсь я тебе или нет? После того, что мы… как я должна себя чувствовать? — её щёки ярко горели.
Альбус подобрал челюсть с пола: ещё ни разу ему не приходилось слышать от Моники такую длинную речь. Ещё совсем недавно они едва ли произносили больше пары слов, прежде чем начать целоваться. И слышать о том, как жестоко он с ней обошёлся, было как пощёчина — неожиданно и болезненно.
— Послушай, Мон, извини, если обидел тебя. Я правда не подумал… — он вздохнул. — Я не пытался игнорировать тебя. Я просто не знал, как поступить с… ну, знаешь… с нами.
Моника приподняла бровь.
— Ты не знал, «как поступить»? — Она закатила глаза. — Порой я забываю, насколько… — вздохнула, — ты странный. Представляешь себе?
— Представляю, — Альбус серьёзно кивнул.
Её взгляд смягчился.
— Знаешь, ты меня обидел. Так что я сейчас не в настроении с тобой разговаривать.
— Угу, — тут же помрачнел он.
— Просто дай мне время прийти в себя. Мы поговорим об этом, как только я всё «обдумаю», — она изобразила кавычки, согнув пальцы.
Альбус пожевал губу. Она явно издевалась над его «размышлениями». Он не понимал, почему обдумывание чего-либо вдруг стало считаться проступком, но, очевидно, выбор у него был только один — принять предложенный вариант.
— Я могу сделать что-то, чтобы ускорить процесс?
Она хихикнула про себя.
«Блин. Почему он такой милый?»
Вздохнула.
— Нет. Но спасибо за предложение.
Она ушла, и Альбус проводил её озадаченным, слегка угрюмым взглядом.
— Привет, дружище, — Скорпиус уселся на скамью рядом с ним. На лице Альбуса не отразилось ни единого признака понимания того, что его эмоционально одарённый лучший друг прибыл в самый подходящий момент, чтобы разъяснить принципы работы обычного человеческого разума.
Скорпиус с любопытством поглядывал на него, не забывая про яичницу, бекон и пирожки с яблоком.
— Кто с утра пораньше помочился в твой тыквенный сок?
Альбус вздрогнул, отмирая как по команде.
— Моника, — мрачно отозвался он.
Скорпиус приподнял бровь:
— Я думал, у вас двоих всё отлично.
— Я тоже так думал, но она за что-то разозлилась на меня. Но я же не хотел… — он покачал головой. — Чёрт. Кажется, я облажался. Но не уверен, как именно.
Скорпиус кивнул. Не сказать, чтобы он был сильно удивлён: Альбусу часто требовалась помощь по части мыслей и чувств других людей.
— Что ты натворил?
— Она расстроилась, что я не разговаривал с ней с тех пор, как она… ну, ты знаешь, — он понизил голос до шёпота, — подрочила мне.
Скорпиус сузил глаза:
— Это случилось неделю назад.
— Примерно, — кивнул Альбус.
— Судя по всему, она решила, что ты воспользовался ею или что-то в этом роде.
— С чего бы ей так думать? — фыркнул Альбус. — Я сказал ей, что очень признателен, сказал «спасибо» и всё такое.
— Скажи, что пошутил насчёт «спасибо», — простонал Скорпиус.
— Конечно, нет, — пожал плечами Альбус. — Это элементарная вежливость. В конце концов, ужасно мило, что она сделала это для меня.
Скорпиус с силой шлёпнул ладонью по лбу. В такие моменты ему по-настоящему казалось, что Альбусу нужен личный тренер, который следовал бы за ним по пятам, чтобы убедиться, что тот не наломал дров с какими-либо социальными взаимодействиями — особенно с участием девушки, в которую влюблён.
— Ладно. Давай заново, — сказал Скорпиус, проведя ладонью по лицу сверху вниз. — Ты не разговаривал с ней целую неделю после того, как она тебе подрочила.
— Н-ну-у да. И это… плохо? — вопросительно приподнял бровь Альбус.
— Только если ты не хотел, чтобы она почувствовала себя легкодоступной дешёвкой.
Альбус вздохнул.
— Ясно. Потому-то я тебя и терплю. И что я должен был сделать?
Отложив столовые приборы, Скорпиус осторожно повернулся лицом к другу. Глубоко вздохнул и заговорил, копируя интонации профессора Грейнджер, когда та объясняла что-то ребятами вроде Брейди Фитча:
— Что ж, Альбус. Это зависит от того, чего ты хочешь. На что ты надеялся?
Альбус прищурился:
— Кроме того, чтобы повторить? Я вроде как надеялся… — он вздохнул, ненавидя себя за то, что собирался сказать, — обзавестись девушкой.
Скорпиус медленно кивнул:
— И ты понимаешь, что это значит, Альбус?
— Конечно, — пожал плечами Альбус. — Это значит, что она не может встречаться с другими парнями, так что Падрейг МакФирсон должен отвалить, если не хочет, чтобы я проклял его так, что от него мокрого места не останется.
Скорпиус закатил глаза.
— А ещё это означает, что ты должен быть внимательным к её чувствам. Ты не можешь просто взять и неделю не разговаривать с ней только потому, что ты не в себе.
— Честно говоря, дружище, — вздохнул Альбус, — я и не думал, что прошло так много времени.
— Я тебе верю, — кивнул Скорпиус. — С тобой так бывает. Твой разум зацикливается на чём-то, и ты думаешь только об этом и забываешь про всё остальное, и, вдруг бац — уже Рождество, а ты даже не понял, что прошло столько времени. И для тебя это нормально. Но Мон об этом не знает. Она знает, что вы зависали вместе, а потом ты неделю её игнорировал. И поверь мне на слово, девчонкам очень не нравится, когда их игнорируют.
— Думаю, я тебя понял, — кивнул Альбус. Он пытался. По-настоящему пытался. Хоть до конца и не мог понять. — Я правда не хотел её обидеть. Мне просто нужно было переварить идею о том, чтобы встречаться с кем-то.
— Прошу, скажи, что этого ты ей не говорил, — в ужасе расширил глаза Скорпиус.
— Конечно, нет, — фыркнул Альбус. — Я, может, и странный, но не идиот.
— Хорошо, — откликнулся Скорпиус, возвращаясь к завтраку.
Альбус глотнул тыквенного сока.
— Я сказал ей, что, обдумав за неделю всё как следует, всё-таки решил, что она мне нравится.
Приборы звякнули о тарелку, когда Скорпиус вновь хлопнул ладонью по лбу. После пары минут молчания он тяжело вздохнул.
— Ты понимаешь, что ты кретин?
— Раз ты так говоришь, видимо, так и есть.
— Ты должен извиниться перед ней, друг, — выдохнул Скорпиус.
Альбус пожал плечами:
— Она сказала, ей нужно время побыть одной.
— Дай ей это время, — кивнул Скорпиус. — И как только она решит снова заговорить с тобой, сделай себе одолжение и думай о том, что собираешься сказать, прежде чем открывать рот. Тебе стоит быть осторожнее, когда ты разговариваешь с девчонками. Или, что ещё лучше, вообще не говорить с ними.
Альбус кивнул и снова сделал глоток тыквенного сока. Ему действительно повезло, что он дружит с таким эмоционально зрелым парнем, как Скорпиус. В этот самый момент он оценил, насколько вырос его друг. Ровно год назад он писал непристойные записки учителю и дёргал за косички Розу Уизли, притворяясь, что та ему не нравится. А теперь поглядите-ка на него: раздаёт советы о том, как вести себя с женщинами и их переменчивыми чувствами.