Джеймс закатил глаза:
— Всё дело во Флинт, верно?
— Откуда тебе знать? — нахмурился Альбус.
Глядя в пространство над его головой, Джеймс сообщил тоном я-мудрее-в-свои-шестнадцать:
— Я знаю обо всём, что происходит в этом замке, младший братец.
Альбус закатил глаза.
— Значит, тебе рассказал этот свинорылый ирландский мудила, МакФирсон?
— Частично, — пожал плечами Джеймс. — И, признаться, я удивлён тем, как долго ты шёл ко мне, младший братец. Ты мог бы многому поучиться у меня.
— Помимо нравственной распущенности?
Джеймс проигнорировал его язвительный укол.
— И ты должен знать: единственная причина, по которой я согласен поговорить с тобой об этом, заключается в том, что я не одобряю братание гриффиндорцев со слизеринцами.
Альбус ухмыльнулся:
— Наверное, у тебя реально подгорает от нашей дорогой кузины и Скорпиуса, регулярно исследующих гланды друг друга.
Джеймс пожал плечами:
— Ну, если она хочет испортить себе репутацию с сутулым блондинчиком, то пусть страдает хернёй. Но ей лучше не прибегать к гриффиндорским парням, когда он разобьёт ей сердце. Никто не захочет иметь дело со слизеринскими объедками.
— Ты можешь говорить что угодно про меня, — прорычал Альбус, — но не про Скорпиуса, так что закрой свой рот, — он на секунду задумался. — И не про Розу. Она клёвая.
Джеймс хихикнул:
— Ладно, ладно. Я забыл о твоей одержимости этим мелким жеманным…
— Как прошло грёбаное лето, Джеймсон? — спросил Альбус на пару децибел выше, чем было необходимо.
Джеймс вздрогнул.
— Не произноси это слово, — пробормотал он.
— Какое слово, Джеймсон? «Лето»? — продолжал Альбус чуть громче, чем обычно. — Хочешь, расскажу о булочках, которые я испёк на маггловедении, Джеймсон?
— Ты пытаешься вызвать у меня приступ ПТСР¹, мелкий поганец? — зыркнул на него Джеймс.
Альбус продолжал глумиться, подавляя мрачное торжество:
— Знаешь, недаром говорят, что в голову гриффиндорца мысли приходят умирать.
Этим летом Джеймс получил весьма травмирующий опыт, подрабатывая в пекарне их двоюродного дядюшки Дадли в Литтл Уингинге. Дадли, который раньше казался Джеймсу очень спокойным, по просьбе Гарри превратился в полномасштабную версию дяди Вернона. С одной стороны, это было обусловлено желанием Поттеров искоренить хулиганские наклонности сына, с другой — нежеланием Дадли отказываться от бесплатной рабочей силы. Гарри прикинул: кто приструнит хулигана лучше, чем бывший хулиган? Он подумывал отправить Джеймса к Драко, но в конечном итоге сообразил, что преподаст неверный урок, оставив сына в неприлично большом поместье с богатеньким красавчиком-слизеринцем, у которого имеются и прекрасная невеста, и международная многомиллиардная компания. К тому же, не имея родственных связей с Джеймсом, в какой-то момент Драко мог бы и придушить парня.
Дадли же оказался идеальным надсмотрщиком. Каждое утро Джеймс поднимался в пять часов утра, чтобы под его контролем замесить тесто для пирогов и хлеба. В семь утра, к открытию пекарни, Джеймс (с ноющей спиной и совершенно измученный) должен был встречать первую волну гостей, нетерпеливых и спешащих на работу. Около половины десятого он приступал к приготовлению пирожных. Дадли рьяно следил за тем, чтобы его рецепты были повторены с идеальной точностью, и не испытывал угрызений совести, заставляя Джеймса переделывать их снова и снова, если в тесте оказывалось хоть на щепотку муки больше.
Джеймс наивно полагал, что Дадли, поклонник «Звёздного пути» и в целом тихий парень, окажется слабовольным рохлей. Но, поскольку тот в возрасте Джеймса сам был хулиганом, терпимость дядюшки к выходкам молодёжи оказалась равной нулю. Он кричал, опрокидывал чаны с тестом, если считал, что оно неправильно замешано, упрямо называл Джеймса «Джеймсоном» и, по существу, нарушал все законы Великобритании об использовании детского труда — и всё это, само собой, с благословения Гарри.
С тех самых пор у Джеймса появилась стойкая непереносимость глютена.
— Знаешь что? Забей. Выбирая между советами о том, как поиметь какую-то слизеринскую шлюшку, и между издёвками над тобой и твоим сутулым чистокровным принцем, думаю, я выберу последнее, — сердито отвернувшись от брата, Джеймс направился в сторону своего общежития.
Альбус же с деланным безразличием изучал свои ногти:
— Валяй. Как бы там ни было, не похоже, чтобы у тебя было что-то с девчонками, которые за тобой увиваются.
Джеймс замер на полпути.
— Что?
Альбус пожал плечами:
— Я всего лишь имею в виду, что в действительности у тебя ничего и ни с кем не было. Ну… за исключением таких же девчонок, как и ты сам.
Глаза Джеймса расширились. Он грозно шагнул к брату:
— Какого. Хрена. Ты тут болтаешь?
Злорадно ухмыльнувшись, Альбус понизил голос до шёпота:
— Тебе стоит подумать об осторожности и получше заметать следы, Джеймсон. Ты ведь популярный парень, воинственно настроен против слизеринцев, — Альбус приблизился и похлопал брата по плечу, — было бы неловко, если бы кто-нибудь прознал о твоих тайных встречах с Брейди Фитчем в чулане для мётел, согласен?
У Джеймса отвисла челюсть.
— Это не то, что… Мы с ним просто… — Его глаза потемнели. — Откуда, нахрен, ты об этом знаешь?
Альбус покровительственно потрепал его по щеке:
— Я знаю обо всём, что происходит в этом замке, старший братец.
— Ты собираешься трепаться об этом? — проговорил Джеймс сквозь стиснутые зубы.
Альбус вздохнул, пряча ладони в карманы.
— Теперь даже и не знаю. Рассмотрим возможные варианты и чем это для тебя обернётся, а? — Он прочистил горло. — Вариант первый: я обо всём рассказываю. Твоей репутации конец, ты разоблачён, отныне ты слизеринолюб и лицемер. Не говоря уже о том, что ты педик, хотя я искренне надеюсь, что общество переросло эти предубеждения.
— Тебе, блядь, лучше не…
— А-та-та, Джеймс. Чему нас учила мама? Грубо перебивать людей на полуслове, — он снова прочистил горло. — Так вот, с другой стороны, я мог бы быть порядочным братом и не предавать огласке твои представления о том, в кого стоит совать член. Это укрепило бы наши братские чувства и всякое такое. А однажды в будущем вы с Фитчем пригласили бы меня и мою девушку-супермодель в гости, чтобы познакомить с приёмным малышом из Судана и двумя чихуахуа, и мы вместе посмеялись бы над сегодняшним недоразумением.
Джеймс закатил глаза:
— Как же, нет ни единого грёбаного шанса, что ты так и сделаешь. И, чтоб ты знал, мы совсем не…
— Снова перебиваешь, Джеймсон. Откровенно говоря, я иногда сомневаюсь, что нас воспитала одна мать, — Альбус задумчиво потёр подбородок, прежде чем преувеличенно драматично вздохнуть. — Но ты, конечно, прав. Это совсем не вариант. Разве, поменяйся мы местами, ты стал бы милым братом и подумал бы обо мне?
— Как насчёт честного соглашения?
Альбус мрачно рассмеялся.
— Я похож на грёбаного гриффиндорца? Разговаривай ты сейчас со Скорпиусом, его, быть может, и проняло бы. К несчастью для тебя, я не такой добрый, — Альбус откашлялся. — Правда, есть ещё третий вариант.
— Да что ты? Серьёзно? — огрызнулся Джеймс.
Альбус ухмыльнулся:
— Я буду припоминать тебе об этом так долго, как захочу, а ты будешь должен… — он сделал паузу. — Скажем, с этого самого момента делать всё, что бы я ни попросил.
Джеймс сверкнул глазами в сторону мелкого ползучего гада, которого он имел несчастье называть своим братом.
— Откуда мне знать, что ты не расскажешь об этом всем?
— Ниоткуда, — пожал плечами Альбус. — Если уж быть до конца откровенным, когда-нибудь, вероятно, расскажу. В будущем. Тогда и там, где мне это будет выгодно. Ты же получишь больше времени в стране грёз со своим умственно отсталым троллеподобным любовничком и между тем прекратишь доставать слизеринцев.
— Я не могу просто взять и… — запротестовал Джеймс.
— Джеймсон, клянусь Мерлином, если ты не перестанешь меня перебивать, я избавлю тебя от страданий и расскажу твой маленький секрет всему замку прямо сейчас. Я ещё не закончил, — усмехнулся Альбус. — Ты покажешь пример своей свите, и вы все отстанете от слизеринцев. А ещё ты ответишь на все мои вопросы по поводу того, как решить мою маленькую проблему с Флинт, хотя я, хоть убей, не понимаю, с чего каждая вторая девчонка в этой проклятой школе вешается на тебя. У тебя, конечно, всё в порядке с лицом, хоть тебе и достались папины волосы и мамины веснушки, но давай посмотрим правде в глаза, Джеймс: ты ужасный человек. Мало того что умом не блещешь, так ещё и ведёшь себя как первоклассный мудила.