— Спорим, мы сможем взобраться на эту тепл’цу? — спросил Джеймс. От него не укрылось, что огневиски очень хорош, — всё-таки, ему этот вкус был более знаком, чем его младшим спутникам. Он с энтузиазмом оглядел тайное убежище мелкого Малфоя. — Выглядит высокой. Держу пари, у нас получится.
— Слушай, Джеймс, — сказал Скорпиус, хлопнув его рукой по плечу, — а ты нормальный. Т’есть, я всегда думал, чт’ ты мудила, потом’что ты вёл себя по-мудацки и издевался над слизеринц’ми.
Хмыкнув, Джеймс отшвырнул пустую бутылку в сторону теплицы, а затем вдруг приобнял Скорпиуса за талию.
— Я вс’гда считал, что ты ничего.
— Что? — у Скорпиуса вытянулось лицо от неожиданного откровения.
— Что? — спросил Джеймс, явно не подозревая, что сказал что-то откровенное.
— У меня возникла отличная идея, — воскликнул Саймон. — Нам нужны мётлы! Готов поспорить, мы бы сейчас потрясно сыграли в квиддич!
Скорпиус выглядел смущённым странным предложением:
— Ты настолько нажрался?
— Да, — ответил Саймон.
Альбус фыркнул:
— Хоть кто-то из нас любит квиддич?
— Нет, — отозвался Скорпиус.
— Не то чтобы, — пожал плечами Саймон.
Джеймс пьяно хихикнул:
— Отец сходит с ума из-за того, что ни один из нас не унаследовал его любовь к квиддичу.
— Ты! — пьяно воскликнул Альбус. — Ты всегда играешь у бабушки и дедушки!
— Это не значит, что мне нравится, — ответил Джеймс, откупоривая новую бутылку. — Если я достат’чно хорошо играю, может, никто не подумает… — он осёкся, не закончив мысль.
Альбус ощутил укол вины. Он точно знал, что хотел сказать Джеймс. Парни, хорошо играющие в квиддич, никак не могли быть геями — по крайней мере, в глазах несведущей общественности. И несмотря на то, что он пьяный слизеринец, Альбус не выдаст большой секрет Джеймса.
— А знаете, мне нравится предложение Джеймса. Давайте залезем на грёбаную теплицу.
— Идёт! — согласился Саймон.
— Не думаю, что это хорошая идея, — возразил Скорпиус. Пусть он был пьян, но цеплялся за остатки благоразумия, прежде чем окончательно сдаться.
— Да ты ссыкло, Скорпи, — усмехнулся Саймон.
— Я не говорил, что отказываюсь, — парировал Скорпиус. — Я сказал, что это не очень хорошая идея. Придурок.
— А вы, ребята, умеете веселиться! Кто бы мог подумать, что слизеринцы знают в этом толк?
Опять. Альбус не стал напоминать, что Джеймс на своих тайных свиданиях уже успел выяснить, как хорошо умеют проводить время слизеринцы. Мерлин, следовать моральным принципам так сложно.
— Трудно это заметить, пока связываешь наши шнурки вместе, да, Поттер? — прохрипел Саймон, взбираясь на стену.
С крыши теплицы открывался впечатляющий вид на озеро. Но ещё больше впечатляло то, что всем им удалось подняться наверх и не убиться.
— Здорово тут, — произнёс Саймон.
— Да-а, — протянул Альбус. — Я умру в одиночестве?
— Да, — синхронно отозвались все трое.
— Без обид, — начал Джеймс, — но ты тот ещё дрочила, и, честно говоря, я не могу себе представить, как вообще Моника Флинт на тебя запала.
— Мерлин, Джеймс, — Альбус усмехнулся. — Прошу тебя, не стесняйся.
— Я всего лишь сказал правду, — ответил тот, вытаскивая из кармана мантии пачку сигарет.
— С каких пор ты куришь? — спросил его Альбус.
Прикурив сигарету, Джеймс крепко затянулся.
— Примерно с тех пор, как отец увлёкся рисованием сисек тёти Гермионы.
— Справедливости ради, великолепных сисек, — вставил Саймон.
— Пожалуйста, хватит, — проворчал Скорпиус. — Она станет моей мачехой. Перестаньте обсуждать её сиськи.
Саймон полностью проигнорировал его просьбу.
— Держу пари, твой отец любит зарываться в них лицом. Я бы так и делал, если бы мне посчастливилось до них добраться.
Скорпиусу пришлось приложиться к бутылке, чтобы стереть из воображения картину, вызванную словами Саймона.
— Хреновый ты друг.
— Так твой отец и правда женится на тёте Гермионе? — спросил Джеймс.
— Снова собираешься припомнить его пожирательское прошлое? Эти издёвки устарели, — сказал Скорпиус.
Джеймс пожал плечами:
— Да, извини. Не знаю, зачем я это делал. Я даже не знаю твоего отца. Всё, что я о нём знаю, это что он… — Джеймс оборвал себя на полуслове, ведь он только что едва не сказал, что мистер Малфой чертовски сексуален.
— Дай-ка мне одну, — обратился к нему Саймон, потянувшись к пачке сигарет. Ко всеобщему удивлению, Джеймс сразу же поделился одной, и Саймон ловко поджёг сигарету — ему это явно было не в новинку.
— Ты будешь, Альбус? Малфой?
— Нет, спасибо, — ответил Скорпиус.
— Не будь пелоткой, Скорп, — сказал Альбус, вытаскивая одну сигарету из пачки.
— Я не пелотка, — отозвался Скорпиус. — Мне просто не нравится запах.
— Пелотки? — спросил, посмеиваясь, Саймон.
Скорпиус закатил глаза.
— Нет, блин, придурок хренов. Это нормальный… запах, — он отвёл взгляд, пряча ладони в карманы мантии, — я думаю.
— Завёл себе девчонку и стал неженкой, — подколол его Саймон.
— Ты спятил? — Скорпиус усмехнулся. — Я всегда был таким.
— Это правда, — сказал Альбус, пытаясь глубоко вдохнуть дым и неизбежно покашливая. — Он всегда был рохлей. Влюблённость мало что изменила.
— Ты любишь Розу? — спросил Саймон.
— Вообще-то, я старался держать это в секрете, дружище, — усмехнулся Скорпиус, глядя в свою бутылку.
— Даже для меня всё очевидно, — вставил Альбус. — Чертовски очевидно, как вы двое друг на друга смотрите.
Скорпиус не мог побороть улыбку, расплывшуюся на его лице.
— Знаешь что? Ты прав. Это не должно быть секретом, — алкоголь бушевал в его венах, заставляя чувствовать себя неуязвимым и подталкивая к краю крыши, чтобы Скорпиус мог закричать в пропасть: — Я ЛЮБЛЮ РОЗУ УИЗЛИ! И МНЕ ПЛЕВАТЬ, КТО ОБ ЭТОМ УЗНАЕТ!
Джеймс вздохнул, ощущая, как алкоголь и прилив гриффиндорской храбрости поднимаются изнутри, и прокричал в воздух:
— Я ГЕЙ!
Скорпиус и Саймон подскочили от неожиданного признания, не зная, стоит им восхищаться смелостью Джеймса или пребывать в неверии. Альбус наблюдал за происходящим с молчаливой гордостью за брата.
— Поздравляю, Поттер. Тебе стало легче? — Скорпиус глубоко вдохнул, готовясь к следующему признанию. — Я ПОТРОГАЛ РОЗУ ЧЕРЕЗ ТРУСИКИ И КОНЧИЛ В ШТАНЫ! И ТЕПЕРЬ Я БОЮСЬ, ЧТО ОБЛАЖАЮСЬ С СЕКСОМ!
— Ни черта, приятель, — усмехнулся Саймон. — Это невозможно. Твой отец — жеребец, раз он справился с профессором Грейнджер. Держу пари, эта хрень генетическая или что-то в этом роде.
— Думаешь? — спросил Скорпиус.
— Я ЛЮБЛЮ ЧЛЕНЫ! — прокричал Джеймс на пике откровенных пьяных признаний.
— Хорош, — поморщился Саймон, — мы уже уловили.
— Я ЛЮБЛЮ БРЕЙДИ, КАЖЕТСЯ, ДА!
— Брейди? — переспросил Саймон.
— Фитча. Не тупи, — отозвался Альбус.
— Ты был в курсе, Ал? — спросил Скорпиус, впечатлённый его словами. — И ничего не сказал?
Альбус пожал плечами:
— Личностный рост, дружище, — Мерлин, как же он был рад, что Джеймс сам всё выложил, — неизвестно, сколько ещё ему удавалось бы держаться.
— Хоть он и злится на меня, — вздохнул тем временем Джеймс.
— Потому что ты придурок? — предположил Саймон.
Джеймс в замешательстве поморщился.
— Что-то вроде. Как ты узнал?
— Нетрудно догадаться.
— Говорит, что устал оттого, что я грублю ему при всех. Но если я не буду, люди начнут задавать вопросы. А так никто и ничего не заподозрит.
— Почему вы оба просто не откроетесь? — спросил Саймон.
Джеймс вздохнул.
— Родители Фитча в порошок его сотрут. А я… ну… — он пожал плечами. — Пожалуй, мне плевать, если люди узнают. Раньше я боялся. Но я чертовски устал всё время прятаться.
Скорпиус не мог поверить, что всё происходящее — реальность. Он на самом деле сочувствовал Джеймсу Поттеру.
— Ну, если ты когда-нибудь захочешь об этом поговорить… — он хлопнул Джеймса по спине, — для того и существуют школьные психологи.