— Я заметил, что вы приехали на BMW. Смелый выбор. Лично я не доверяю иномаркам.
— Драко — такое необычное имя… Это дань семейным традициям?
Драко случайно взглянул на Гермиону и обнаружил, что ей тоже приходится терпеть бесконечные расспросы и тычки. Впившись тисками в его ладонь, она с тоской смотрела в свой бокал Шардоне — совершенно ненужный, ведь она даже выпить не могла из-за крошечной жизни, растущей в её утробе.
***
Гермиона была в Аду.
— У тебя так отросли волосы, дорогая. Полагаю, к свадьбе ты планируешь сделать более подходящую стрижку?
— Ты уже думала о платье? Не забывай, что ты слишком грудастая для платьев с глубоким вырезом, что так популярны у вашего поколения.
— Джин мне сказала, что ты преподаёшь сыну своего молодого человека. Довольно необычно, что в вашей школе не регулируются подобные вещи. Даже для Шотландии.
— Ты собираешься продолжать работать после свадьбы? Очень зря.
— Ну и ну, вот это кольцо. Должно быть, он очень обеспеченный, раз может себе позволить такие вещи. Не то чтобы нам стоило обсуждать деньги, ведь это в крайней степени бестактно.
Гермиона задыхалась в кольце насевших на неё тёток и кузин. Она крепче сжала ладонь Драко, когда пожилая женщина — откровенно говоря, Гермиона и представить не могла, сколько ей лет, но была уверена, что никак не меньше девяноста, — двинулась к ней, своей непоколебимой аурой власти заставляя магглов расступиться. Её наряд стоил ничуть не меньше двухмесячного жалования Гермионы, а на лице без труда угадывалась принадлежность к Малфоям — та самая высокомерная усмешка, пятнавшая утончённые аристократические черты лица. Именно она делала Драко похожим на крысёныша в детстве и совершенно неотразимым во взрослом возрасте.
— Гермиона Грейнджер, я полагаю, — произнесла женщина с заметным французским акцентом (напускным, как показалось Гермионе), протягивая руку. — Лукреция Бельфлёр. Очень приятно.
— И мне, рада познакомиться. Должно быть, вы тётя Драко. Я так много о вас слышала.
— Не так много, как наслышана о вас я, моя дорогая. Даже во Франции ваше лицо часто появляется в газетах.
Она посмотрела на Драко, отчаянно нуждавшегося в новом бокале вина.
— Кхм… так вы живёте во Франции?
Драко застонал.
— В Лионе, — с удовольствием поддержала тему женщина. — Французское магическое сообщество куда более цивилизованно, чем английское.
Гермиона бешено заозиралась, проверяя, не услышал ли кто из её родственников бубнёж Лукреции.
— Вся эта неприятная история с Тем-Кого-Нельзя-Называть никогда бы не случилась во Франции. Французы более разборчиво относятся к своему окружению, нежели англичане. Подумать только, мой племянник впустил в свой дом полукровку без роду и племени… Без обид, дорогая. Вы, конечно, исключение. Благодаря вашей известности ваш статус крови уже не имеет никакого значения. Но вы же понимаете, о чём я, верно?
Бокал вина в руке — просто чистой воды издевательство.
Драко не мог не высказаться в её защиту:
— Тётушка Лукреция, вы в гостях у моих будущих свекрови и свёкра, пожалуйста, будьте тактичнее.
Лукреция кивнула, поджав губы.
— Ну, конечно, Драко, дорогуша. Ты абсолютно прав. Нехорошо обсуждать такие вещи в доме твоей прекрасной невесты. Боже, только взгляните на меня! Всего один день в Англии, а уже растеряла все свои манеры. Мой последний муж был бы в ужасе, — она осушила свой бокал. — А теперь скажи-ка, дорогуша. Твои родители… работают? У них что-то вроде… — на её лице отразилась слабая тень ужаса, — ремесла?
— В нашем мире мы бы называли их зубными целителями, — судя по всему, эта женщина нечасто встречалась с людьми, которым собственным трудом приходилось зарабатывать деньги.
— Если вам интересно моё мнение, звучит нецелесообразно, — она оглядела комнату. — У твоих родителей вообще есть домовик или хотя бы слуги? Мне нужен ещё один напиток.
***
Эдвард Грейнджер поглядывал на своего будущего зятя через бокал скотча. Этот мелкий жеманный недоумок ни на секунду не выпускал руку Гермионы с тех самых пор, как переступил порог их дома. Эдварду это не нравилось. Слишком много касаний. Чересчур много. Да он вообще ни разу не видел, чтобы этот парень не лапал его дочь одной рукой или обеими сразу. А теперь его драгоценная девочка собирается поиграть с ним в семью. С этим «мужчиной», которому никогда и ничего не приходилось добиваться самостоятельно, который получил своё богатство в наследство.
Драко «Серебряная Ложка Во Рту» Малфой.
Когда Эдвард впервые встретил парня, он надеялся, что это лишь мимолётное увлечение, желание вкусить запретный плод. В подростковом возрасте Гермиону никогда не тянуло к плохим парням. Возможно, это было стремление получить обычный опыт, ведь в юности обстоятельства лишили её этого. Но всё это затянулось на месяцы, на «Драко то» и «Драко сё». Хуже всего было то, что молодой человек казался искренне влюблённым в Гермиону, хотя и близко её не заслуживал. В конце концов стало очевидно, что их отношения серьёзны. Сын этого мужчины, Скорпиус, казался довольно приятным парнем, но Эдварда беспокоило то, что мальчишка, похоже, уже считал Гермиону своей мачехой.
У этого человека даже друзья были подозрительными. Взять хотя бы Блейза Забини. Тот ещё персонаж. Уж слишком много комплиментов Джин, по его мнению. Безусловно, его супруга была красивой женщиной, но любой дурак мог бы сказать, что она не сестра Гермионы.
И даже не напоминайте о Тео Нотте. Какой уважающий себя мужчина наденет такую блестящую рубашку?
— Здрасьте, Эдвард. Как поживаете? — Эдвард лишь хмыкнул в ответ, когда к нему подошёл странный паренёк Гарри Поттера. Неплохой пацан, но дисциплины ему не хватает. Чересчур увлечён кулинарией. Каждый раз, приходя в гости, он обменивался рецептами с Джин. Странно для молодого парня интересоваться такими вещами.
— Адская ночка, а?
Эдвард фыркнул. Обычно он поправлял мальчика, когда тот позволял себе фамильярность или грубые выражения при взрослых, но сегодня у него не было на это настроения.
— Не то слово, — он сделал большой глоток скотча. — Ты ведь дружишь со Скорпиусом?
— Всё так.
— И насколько хорошо ты знаешь моего будущего зятя?
Альбус пожал плечами.
— Довольно хорошо, я бы сказал. И поверьте мне, Эдвард, я разделяю ваши опасения по поводу этого брака. Если бы я знал, что мои будущие внуки почти гарантированно будут самовлюблёнными блондинами, я бы тоже тихо напивался в углу. Кстати об этом… не возражаете, если я присоединюсь? — он указал на бар на колёсиках.
Эдвард строго взглянул на чрезмерно самонадеянного подростка:
— А не слишком ли ты юн, чтобы пить?
— Я старше, чем выгляжу. Вы в курсе, что в волшебном мире разрешено употреблять алкоголь с семнадцати? Мне уже несколько месяцев назад исполнилось пятнадцать. Прибавьте к этому то, что я грубиян и бунтарь, которому приходится жить в тени своего отца и мириться с издевательствами родного брата, безразличием сестры и лёгким алкоголизмом матери… Так что мне, по сути, шестнадцать. А если учесть тот факт, что на днях мне разбили сердце и я теперь совершенно уверен, что никогда не смогу полюбить, мы с вами практически одного возраста, Эдвард. Поэтому я спрошу ещё раз. Не возражаете, если я присоединюсь?
— Ты считаешь меня идиотом, парень?
Альбус удивлённо распахнул глаза:
— Вау. Обычно работает. Респект, Эдвард.
Эдвард ещё отхлебнул скотча, наблюдая за тем, как ладонь Драко вырисовывает круги на спине его единственной дочери.
— Умолкни.
***
По стеклу бокала (по сей час печально полного) поползла трещинка — так сильно сжимала на нём пальцы Гермиона. Великая и ужасная тётушка Лукреция была ни больше ни меньше французским Волдемортом — бледная расистка с ненастоящим носом. Бокал нагревшегося в ладони вина, который мать вручила ей около получаса назад, оставался нетронутым, а старая карга продолжала бубнить по поводу дремучести англичан, обязанностей, которые Гермионе придётся выполнять как хозяйке поместья, и бесконечно будто бы случайно роняла слово на букву «г». И каждый раз, вцепившись в свои жемчуга, она пускалась в многословные извинения, оправдываясь тем, что «росла в другие времена», когда это не считалось чем-то зазорным. Драко незаметно высвободил бокал из кулака Гермионы и сделал несколько глотков.