Гермиона настолько завидовала ему, что была готова плюнуть в бокал.
Избавление пришло в образе её отца.
— Простите, миссис Бельфлёр. Не хочу вас прерывать, но один из старых друзей Гермионы о ней спрашивает.
— Конечно, мистер Грейнджер, — ответила Лукреция, любезно улыбаясь. — Больше не буду единолично занимать время жениха и невесты. В конце концов, умение общаться — важнейшая для Малфоев черта, и вашей дочери нужно этому как следует поучиться, если она хочет стать частью нашей семьи, — с этими словами старушенция направилась к Альбусу, пытавшемуся умыкнуть бутылку, и, приняв его за официанта, заставила сделать ей ещё одну порцию выпивки.
Благодарная и смущённая, Гермиона повернулась к отцу.
— Старый друг? Кто… — у неё вытянулось лицо при виде бородатого мужчины, машущего ей с дивана.
— Это что?..
Йен Ротко. Он был её парнем двенадцать лет назад. На самом деле его даже нельзя было назвать парнем. Всего лишь увлечение. Увлечение, присутствие которого на вечеринке совершенно не имело смысла, к тому же её отец люто его ненавидел, пока они встречались. Он настаивал на том, что Йен для неё слишком стар — на целых десять лет. Не такая уж большая разница в возрасте, но вполне ощутимая, когда тебе двадцать один.
Он был знакомым знакомых её родителей. Дантист, выпускник Бристольского университета — как и её родители.
— Я… я не понимаю, папочка. Что здесь делает Йен?
— Йен? — оживился Драко. — Кто такой Йен?
— Бывший парень Гермионы, — заявил Эдвард, сжимая её плечи.
— Папа, — укоризненно сказала Гермиона. Она с сочувствием взглянула на Драко, цеплявшегося за бокал Шардоне комнатной температуры, словно это был спасательный круг. — Это было очень давно.
Вздёрнув бровь, Драко проследил за тем, как Эдвард ведёт Гермиону к высокому, хорошо одетому мужчине с самой претенциозной бородой с лёгкой проседью, что приходилось хоть когда-либо видеть Драко.
— Бывший парень Гермионы, — издевательски передразнил Драко. — Придурок, — он отхлебнул ещё вина из бокала Гермионы, осматривая комнату в поисках сына, чтобы успокоиться.
Скорпиусу, по-видимому, посчастливилось стать текущей целью язвительных насмешек тёти Лукреции. Встретившись с сыном взглядом, Драко одними губами проговорил извинения, пока тот терпел тычки и толчки от старушки, приговаривавшей:
— Все четырнадцатилетние прискорбно долговязы, молодой человек, но это не даёт тебе права сутулиться!
Драко отпил ещё немного. Ничего страшного. Он просто постоит тут и посмотрит на этого бородатого переростка, который пытался лапать Гермиону на свиданиях. Абсолютно точно — Эдвард позвал этого парня, чтобы его, Драко, позлить.
— О-о-о, с кем это разговаривает Грейнджер? — спросил Тео, присоединяясь к своему старому другу.
Драко продолжал наблюдать за Йеном, заключившим Гермиону в свои объятия — слишком долгие.
— С попыткой Эдварда отправить меня в Азкабан за непредумышленное убийство, — он перевёл взгляд на друга. — Ты выглядишь… как-то иначе.
Тео во всеуслышание признался в своей нетрадиционной ориентации всего несколько месяцев назад, и при каждой новой встрече его волосы выглядели чуть лучше уложенными, рубашки становились чуть более узкими, а предложения заканчивались на чуть более высокой ноте.
— Спасибо, — отозвался Тео, не обращая внимания на то, что Драко и не собирался делать ему комплимент. — Ты никогда мне не говорил, что отец Гермионы такой очаровательный. Мне нравятся мужчины с бородой.
— Тебе нравятся все мужчины, Тео.
— Имеешь в виду, что я веду себя как шлюха?
— Я имею в виду, что ты недавно открывшийся гей с абонементом в спортзал в центре Лондона.
Тео закатил глаза.
— Ты так говоришь, потому что в школе я ни разу не предложил тебе передёрнуть по-дружески.
— Я всё ещё натурал.
— Все вы так говорите, — усмехнулся Тео. — Ты был бы удивлён, узнав, сколь многие «натуралы» не против невинной дружеской дрочки. Кстати об этом, как дела у Люциуса?
Драко свирепо перевёл взгляд с бывшего придурка Гермионы на Тео.
— Мёртв, Тео. Он всё ещё мёртв. И какого чёрта ты вообще о нём вспомнил?
Тот пожал плечами:
— Не знаю. От него всегда исходили эти флюиды, понимаешь?
— Нет, я не понимаю.
Тео щёлкнул Драко по кончику носа:
— Скажи его портрету, что я передавал привет, когда в следующий раз увидишь.
Драко в лёгком ужасе уставился на своего друга:
— Тео, я не могу, блядь, поверить, что говорю это, но, будь добр, держись подальше от моего мёртвого отца.
— Ох уж эти великолепные шелковистые платиновые волосы. Эти скулы. Пронзительный серебряный взгляд…
— Ты сейчас описываешь меня или моего отца?
— Драко, — Тео закатил глаза. — Посмотри на себя. Ты — воплощение мечты любого гея. Но ты неисправимый натурал и самый настоящий мерзавец. Кроме того, ты женишься на девушке, которую в школе обзывал «уродливой бобрихой». Что, на мой взгляд, было чересчур.
Драко влепил ему ладонью по затылку.
— Ой! Грубо.
— О чём вы тут болтаете? — спросил Блейз, неся запасной бокал для Драко, ведь тот уже прикончил вторую порцию. — Подумал, что тебе нужно подкрепление.
— Блейз, я отказываюсь от всего плохого, что когда-либо говорил о тебе, — сказал Драко, с энтузиазмом принимая бокал. Он салютовал блондинке, стоящей рядом с Блейзом: — Лавгуд.
— Привет, Драко. Милая вечеринка, не находишь? Правда, я никак не решусь сказать родителям Гермионы, что у них в шкафу завелись плодофеи. Ты же понимаешь, что это значит.
Драко моргнул, коротко глянув на Блейза, и покачал головой.
— Честно говоря, понятия не имею.
— Ты же в курсе, что, спариваясь, плодофеи окружают себя аурой чрезвычайной плодовитости, особенно в месяцы, заканчивающиеся на «-рь»?
— Конечно, — бездумно поддакнул Драко.
— Боюсь, родители Гермионы ждут второго ребёнка.
Драко моргнул, позволив нелепому заявлению раствориться в абсолютной тишине между ними четыремя. Он посмотрел на Блейза, и тот отвёл глаза, аккуратно снимая нитку с маггловского платья Луны.
— Я сильно сомневаюсь, что Джин беременна.
Луна улыбнулась.
— Может, и нет. Но плодофеи здесь не без причины. Рано или поздно в этом доме появится ребёнок.
Драко громко сглотнул вино.
Тео снисходительно улыбнулся Луне:
— Я просто… без ума от тебя сейчас.
Йен Как-его-там вновь потянулся к Гермионе с очередным долгим бессмысленным объятием, и Драко решил, что пора и ему, жениху, принять поздравления.
— Прошу прощения.
***
— Прекрасно выглядишь, Гермиона.
— Спасибо, Йен, — осторожно отозвалась она, сохраняя вежливый (но не более того) тон.
— Когда твой отец рассказал, что ты выходишь замуж, я не мог в это поверить. В конце концов, ты всегда говорила, что брак — это устаревшая традиция, исторически сложившаяся из-за отсутствия независимости у женщин.
Звучало очень похоже на то, о чём она говорила в юности.
— Я повзрослела.
— Так и есть. Я знаю, что уже это говорил, но ты выглядишь фантастически, Гермиона.
— Спасибо. Ещё раз.
— Должен признать, когда твой отец сказал, что ты спрашивала обо мне, я был шокирован. Я ничего от тебя не слышал много лет.
— Вот как? — Гермиона отчётливо помнила, что её отцу не нравился Йен ровно до тех пор, пока они не расстались, несмотря на то, что тот тоже был уважаемым дантистом. Всё то время, пока они были вместе, отец уверял Гермиону, что Йен «слишком стар для неё» и к тому же «утомительный зануда». Конечно, в ту же секунду, что они расстались, её отец пригласил его на рыбалку и на воскресный ужин.
— О да. Он держит меня в курсе насчёт тебя, — сказал Йен, подмигивая. — Я так рад видеть тебя, Гермиона, — он потянулся к ней, чтобы обнять, но она была не в том состоянии, чтобы ответить ему тем же.